Чужая судьба как открытая книга.

В этом мире исчезает все, все проходит. Любимые покидают, друзья уходят, родственники умирают. Даже то, что казалось нам вечным рано или поздно исчезнет.
Мотылек с оборванным крылом найдет способ уползти или же просто умрет, лишь бы не копошиться вечно в моей руке. Сейчас ты говоришь, что не оставишь меня, но я уже знаю, когда мне придется тебя отпустить. И поскольку я готов к этому моменту, мир не дождется от меня ни слова сожаления о новой потери.
Я не верю в вечность
И больше не верю в судьбу
Здесь и Сейчас - это только обрывок воображения. Завтра я открою глаза и все исчезнет.
Я не хочу и не буду больше ни у кого спрашивать о мотивах и причинах их поступков. Это ваше дело, не моё
Точно так же во мне и погибло сострадание к убогим
Тленны цели и мечты
В жизни, которой я сейчас живу мы вызубрили с тобой главное правило:
"Никогда не доверяй до конца"
Ты спрашиваешь: Неужели ты просто со мной играешь? Спектакль в полгода - это слишком даже для тебя
Спектакль длинной в 21 год.
И я единственный несменный актер на этой заплеванной сцене.
Я буду любить тебя искренно ровно до того момента, пока ты не скажешь, что твоя роль в этом акте закончена.

- Так, готов, свободен! - я отвешиваю ненавязчивый пинок очередному пациенту, затем закрываю дверь, достаю из тумбочки газетку и протираю загаженный стол.
Чисто символически, что б не сильно воняло. Затем приоткрываю окошко. Надо же, я и не заметил, как быстро расцвела весна. Достаю из кармана заляпанного чужим гноем халата пачку сигарет, прикуриваю, глядя в окно. Радиола внезапно начинает шипеть, сквозь помехи с тяжелыми родовыми потугами пробивается звук.
" Дождались, ублюдки? Соскучились по старине Халли? Что ж, вкушайте убогие. С вами рэйдио Хоспис! Пока вы, долбени, тухните на своей лоховской работе, за окном блещет солнце, льется дождь и вообще жизнь проходит мимо вас! Ну что ж, надеюсь, что вы раньше сдохните от сидячего образа жизни.
Хотя нет, вот одни лентяи таки подняли свои задницы и вышли на демонстрации. Но вам же пофигу? Даже на собственных тараканов в голове, ведь весня время сходить с ума, любить и сходить с ума на почве любви!
Кстати, для тех, кто сильно страдает от этого чувства, могу посоветовать отличного парня - вырвет все без остатка. Впрочем, вам оно не надо, вы и так все бесчувственные фрики! А кто и чего чувствует, тот боится взлететь. Что ж, и по делом вам, наземные крысы!
Мучайтесь, пока проебываете свое счастье!
А я тем временем поставлю вам унылое Itoshisa wa fuhai ni tsuki! "
Ах, Халли... Лекарь для моей заблудшей души.
Я с удовольствием затягиваюсь, погружаясь сознанием в дребезжания музыки, пока мой взгляд не привлекает стена рядом с куче оторванных крыльев. На ней появляются очертания двери.
Ох, вот и он пожаловал...
- Давненько тебя не было, с осени не заходил.
- Зимой у тебя холодно, а я не люблю холод, - отвечает Ниху, выходя из нарисованного им самим портала.
Я снова затягиваюсь. Он совсем не изменился. И никогда не изменится. Взлохмоченные бесцветные волосы, поношенное пальто, бледная кожа, бесшумная, как у призрака, походка.
Низовой Художник, или просто Ниху, жил где-то в глубинах подземки, под Старым Городом, я точно не знал где. Давным давно ещё он имел глаза. Сейчас их закрывали крестики пластырей, из под который сочилась желтая жижа. Я много раз просил его их протирать, но все впустую.
Да, все люди искусства такие.
У Ниху никогда не было крыльев. Они так и не выросли. Или же он оторвал их себе сам, я не проверял. Когда он пришел ко мне, я сам был глубоко удивлен тому, что он пришел не за стандартной услугой...
Я как сейчас помню...
Это была точно такая же буйная весна. Он сидел у меня в приемной один, поздно ночью... Такой худой, дрожащий, несчастный и вместе удивительно притягательный. Его лицо ничего не выражало. Ни боли, ни страданий, ни страха, а из пустых глазниц сочилась кровь. Я стоял, как громом пораженный, смотря на его спокойствие. Я привык слышать нытье, видеть безразличие пропащих людей, но не такое невыносимое спокойствие.
- Это...
Он медленно поворачивает на меня голову
- Доктор?
- Да.
- Вы можете вернуть мне зрение?
- Боюсь, что...
- Нет, мне не нужно человеческое...
Оказалось, что Зрение, о котором говорил Низовой Художник - это способность снова видеть будущее. Впрочем, за него-то его и ослепили. Испуганные людишки.... не желавшие верить в правду.
- Да, проходите.
Мне впервые предложили операцию, не основанную на вырывании, отрезании, и вообще лишении чего-либо. Наверное, за это он мне понравился ещё больше.
Операция была нетрудной, быстрый и я расщедрился на анастезию.
С тех пор он и приходит ко мне. Все так же через нарисованную дверь. Сотни раз я предлагал остаться жить у меня, но тот отказывался. Говорил, что подземелье для него, лишенное людей, лучшая мастерская. Но когда становилось невыносимо тоскливо, он все-таки приходил ко мне. И это трогало мое, казалось бы, давно замерзшее сердце....
- У тебя как всегда дерьмовый кофе...
- У тебя в подвале он ещё дерьмовей
- Монгол приносит хорошее.
Меня передергивает.
Два года назад он нарисовал этого странного дредастого парня - Монгола... Точнее, перерисовал с погибшего в подвалах курьера. И с тех пор постоянно о нем говорит. Сам не знаю почему, но меня это сильно доводит.
- Ясно.. Ты не промываешь глаза.
- Времени нет, постоянно рисую.
- И не меняешь пластырь
- Прости
- Может, все-таки....
- Нет.
- Так ты никогда нормально не поправишься, - сетую я и достаю новый пластырь.
Подхожу к нему, прикасаюсь к холодной коже, стираю раствором гниль. Меня дергает.
- У тебя руки дрожат, - он кладет ладонь с длинными ногтями поверх моей, словно бы проверяя.
- Это перенапряжение.
- Врешь
- Вру... - отвечаю я и продолжаю делать свою работу.
И вот, глазницы Ниху снова чистые, со свежем пластырем.
- Хоть заходи почаще на профилактику.
- Ты же знаешь, это невозможно. Особенно, когда у тебя такой дерьмовый кофе.
Ещё несколько незначительных фраз и он ушел туда, откуда пришел, оставляя меня в давящей тишине. Меня что-то сдавливает изнутри, и я бью по стеклу. То со звоном рассыпается, превращая кожу моих рук в исполосованное подобие его холстов. Только вместо кислотных тонов на ней кровавые свидетели того, что мне никогда не получить желаемое.
Это не трогательно
Это глупо.
На следующий день иду в магазин и покупаю дорогой кофе.
Для Ниху...

Или в жизни моего маленького счастья произошло что-то плохое?

Сердце бьется все тяжелее
Наверное, таки не стоило мешать страйк с успокоительными

- В очередь, сукины, дети! Вас много, а меня один! Так, вы, гражданин, не смейте блевать в горшок! Ну и что, что он пустой! Марь Павловна мне потом этот горшок вместе с вашей блеватой на голову оденет! Так, кто там следующий? Проходите...
Операция за операцией. Сейчас снова наплыв. По весне психи сыпятся как отходное дерьмо в самом грязном переулке средневекового Парижа. Внеочередной мальчишка, дрожит как воробушек. Эх, весной птенчики встают на крыло и падают, не пролетев и половины дороги под названием "Любовь"
- Ну что ж, присаживайтесь... - и я начинаю операцию.

Память услужливо подпихивает страшное воспоминание,когда я в первый раз делал подобное.Оказалось,что после двадцатой "операции" тебя уже совсем не воротит от вида крови,выломанных костей и темно-багрового костного мозга.А моей первой "клиенткой" была красивая девушка,настолько хрупкая,что она казалась практически девочкой.Как сейчас перед моими глазами всплывает ее нежное личико,заплаканное и изможденное болью и страхом,которые шли изнутри.И только ее я старался отговорить.В моих ушах до сих пор стоит дикий крик агонии,который сорвался с ее губ,как только мне стоило с силой рвануть белоснежно-перламутровое крыло...
К сожалению, её душу, как и глубокие порезы, украшавшие тонкие руки, ноги и горло, было не вылечить. Впрочем, только после того случая до меня наконец дошел полный смысл моей профессии - я костовыламыватель, а не мозгоправ. Там, где-то за пределами облупленных больничных стен маленькой пристройки, где я пропиваю будни и выходные, ночь и день, есть те, кто помогает бедолагам не очутиться у меня. Смешно, в итоге все равно их путь лежит сюда. Одно дело, когда я вижу поломанных жизнью взрослых товарищей, другое, когда иногда сюда заходят, или привозят, вот таких вот едваоперившихся птенцов.
Впрочем, в этом есть своя философия. Подлетевшие слишком близко к солнцу, падают больнее. Оттого и прямо ко мне в приемную.
Та девчушка... эх, а все так здорово начиналось. Она даже не пыталась рассказать мне свою историю. Пришлось вытаскивать клещами, как и огромные шипы из её сердца после...
Когда операция была закончена,я замотал кровоточащие останки тряпками,которые лежали рядом.А она молча окинула взглядом пару роскошных крыльев с чудесными перьями и достала бутылку дешевого коньяка - как выяснилось,это было единственное,на что ей хватило денег.Его вкус:спиртовой,странно пахнущий,стал для меня символом моей работы.После очередной рюмки она разговорилась.Точнее,ее прорвало.Я слушал молча,понимая,что я - единственный,кто услышит эту историю.
Все было довольно банально.Не считая того чувства,какое жило в ее сердце.
Смысл вырванных костей и перьев, что теперь лежали у её ног, был в том, что бы забыть о том бестактном подлице, что сыграл несколько раз на её чувствах. Не знаю, поднимаются ли после такого, или ползут ко мне, но подробная история унижений немного повергла меня в нервное недоумение. Я даже чуть пожалел, что она не пошла сначала к мозгоправу. Может быть, целее была.
Забыл сказать вам ещё одну важную вещь. Это единственный пациент, которого не тошнило. И её кровь была чистой, без гноя, красной такой. И никакого запаха.
Я только потом получил втык от начальства, мол, вырывать можно только поломанные, и вообще куда ты смотрел.... Ах, бестолковые мои, бесперые бюрократы. Если бы только они видели эти нежные рассеченные ручки, каким изящным рисунком на них ложились следы от прогулок лезвий. Её кожа из-за этого слегка отдавала запахом металла. У всех остальных этот приятный оттенок перекрывает запах гноя.
Шипы, которые я потом вытаскивал из её сердечка, я до сих пор держу при себе, как талисман. Вместе с парочкой перьев.
Я никогда не забуду ее хрупкий силуэт на фоне дверного проема.Она уходила в неожиданно начавшийся дождь,под песню "I Don't Care", под первые звуки смычковых.Ее неровно остриженные волосы покачивались в такт ходьбе,а сквозь грубую мешковину на загаженный пол падали капельки пронзительно-алой крови.Зачарованный этим зрелищем,я смотрел на нее неотрывно.Она раскрыла дверь настежь.Так,что дохнуло холодом,резанувшим даже мою нечувствительную плоть.И только тогда я смог стряхнуть с себя путы капавшей крови,зачаровавшей меня.Краем сознания я отметил,что на ней было легкое пальто,но я даже не успел ничего сказать,как она вышла и дверь за ней затворилась так,словно бы и не была открытой.И только одного я не мог вспомнить - в моей памяти не осталось звука ее шагов.
С тех пор меня перестало беспокоить странное мое призвание костолома... Или крыльелома, или какого-нибудь ещё ломателя. Меня по всякому называли.
Меня стало волновать только то, что ко мне приходят не всегда живые. Впрочем, и к этому я притерпелся тоже. И не совсем люди иногда заглядывают. Какая мне разница - оборвать крылья ангелу, больной малиновке, человеку, заблудшей душе или самому Сатане?
Знаете, у меня вообще-то есть инструментарий. И даже уборщица... Марь Павловна. Но только я прошу приходить её раз в неделю, что бы протереть прихожую. Мне не хотелось, что бы клиенты думали, что это просто стерильное удаление зуба. Потому, некоторые годами немытые скальпели я использую только для того, что бы отрезать самые упрямые жилки, иногда пользуюсь стеком, когда вытаскиваю гной, а обезболевающее.... ха-ха... оно просто копится в подсобке. Единственное, чего я всегда прошу побольше - это пакетиков. Там, у главврача, думают, что мне бахилы нужны. А это для моих драгоценных заблевышей. Кстати, всегда заставляю свою блевоту уносить с собой. Бывают даже фрики, которые начинают пожирать её сразу после операции, когда внезапно понимают, что ведь там, в этом пакетике плавает их главные наркотик - любовь, привязанность, надежда, разочарование, все то, от чего я их избавляю.
Мне как-то раз заявили, что я пложу бесчувственных зомби. Может и так, какое мне дело, подохнут ли они сразу во дворе больницы или проживут ещё сто лет?
Некоторые расплачивались простым "спасибо",некоторые,в основном неживые,- старинными украшениями:рубиновыми серьгами,бриллиантовыми колье. Но никто не приносил мне больше дешевого коньяка. В моей "операционной" всегда стоит флакон спирта. Не подумайте,что я им руки мою перед тем,как выломать крылья очередному ублюдку. О нет,я пью его. Всегда один,салютуя себе же в стекле много раз разбитого в припадке бешенства зеркала.Я не буйнопомешанный,даже не помешанный просто. Я - костолом или крыльелом. Зовите как хотите,меня это мало волнует.
Иногда спирт разбавляется водкой. А всякую хренатень ввиде оплаты, я отдаю начальству или Марь Павловне. Старушка уже, наверное, особняк отгрохала. Мне порой даже смешно от подобного образа жизни. Впрочем, позитив всегда вводит клиентов в ступор.

Пацан собрал остатки своих многочисленных выделений и бесмолвно удалился, продолжая вздрагивать. Я проводил его взглядом. Хммм... какой странный, не ушел, опустился в конце очереди в прихожей и подрагивает сидит. Ну пусть сидит, какая мне разница?
- Следующий, товарищи, не задерживаемся, вас много, а меня один!
Очередь была не такой уж и большой, в отличие от, например, вчера. И снова залитый воняющей кровью пол, сгустки гноя, ошметками лежащие по комнате и острый запах спирта из моего захватанного стакана.Тускло светила лампочка под потолком,бросая отсвет на чернеющие лужи крови. Есть в этом какая-то мрачная романтика.
Я закурил, устраивая себе короткий перерыв, пока последний клиент, испугано озираясь, стаскивал с себя рубашку.
-Раздевайтесь быстрее, вам что, заняться больше нечем, кроме как здесь торчать?
Я привычным движением сунул мужику пакет, взялся за крыло и надавил резко вниз. Крыло отошло легко, и моему взору предстали кости сгнившие до такой степени, что внутри была только черная труха.
- Ух, уважаемый, да у вас полное, так сказать, отморожение! Чеж вы все тянули? Семья-дети, не до того было? Бррр... Ой, так, гражданин, в обмороки мы тут не закатываемся, дышим в пакетик.
Мужчина судорожно дышит в пакет, а затем начинает тошнить. Впрочем, как и ожидалось.
Я беру любимый скребок и вычищаю проженные лопатки, в который остаются небольшие ямки после крыльев. Мужик орет. Дело неприятное, насколько я знаю, от этого сильно жжет. Орет и блюет, сильно дрожа, как в пипадке эпилепсии. Затем он все-таки заваливает на бок и я с легкостью отделяю второе крыло от спины и кидаю в кучу.
Некоторые кстати забирают крылья с собой, некоторые оставляют. До прихода Марь Павловны их жрут и травятся редкие крысы, дохнут мухи летом. Я вычищаю последствия гноя из второй лопатки, хлопаю припадочного по щекам и отправляю восвояси. Да, вот ведь и такие случаю бывают от чрезмерного исполнения семейного долга.
Я выхожу в прихожую:
- Внимание, перерыв на перекур!
С этими словами я пересикаю прихожу и выхожу на запыленное крыльцо, покурить...

Если бы на одно мгновение Бог забыл, что я всего лишь тряпичная марионетка, и подарил бы мне кусочек жизни, я бы тогда, наверно, не говорил всё, что думаю, но точно бы думал, что говорю. Я бы ценил вещи, не за то сколько они стоят, но за то, сколько они значат. Я бы спал меньше, больше бы мечтал, понимая, что каждую минуту когда мы закрываем глаза, мы теряем шестьдесят секунд света. Я бы шёл, пока все остальные стоят, не спал, пока другие спят. Я бы слушал, когда другие говорят, и как бы я наслаждался чудесным вкусом шоколадного мороженного.

Если бы Бог одарил меня ещё одним мгновением жизни, я бы одевался скромнее, валялся бы на солнце, подставив тёплым лучам не только моё тело, но и душу. Господь, если бы у меня было сердце, я бы написал всю свою ненависть на льду и ждал пока выйдет солнце. Я бы полил слезами розы, чтобы почувствовать боль их шипов и алый поцелуй их лепестков...

Господь, если бы у меня ещё оставался кусочек жизни, я бы не провёл ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю. Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь. Я бы объяснил тем, которые заблуждаются, считая, что перестают влюбляться, когда стареют, не понимая, что стареют, когда перестают влюбляться!

Ребёнку я бы подарил крылья, но позволил ему самому научиться летать. Стариков я бы убедил в том, что смерть приходит не со старостью, но с забвением. Я столькому научился у вас, люди, я понял, что каждый хочет жить на вершине горы, не понимая, что истинное счастье ожидает его на спуске.

Я понял, что с того момента, когда впервые новорожденный младенец сожмёт в своем маленьком кулачке палец отца, он его больше никогда его не отпустит. Я понял, что один человек имеет право смотреть на другого свысока только тогда, когда он помогает ему подняться. Есть столько вещей, которым я бы мог ещё научиться у вас, люди, но, на самом-то деле, они вряд ли пригодятся, потому что, когда меня положат в этот чемодан, я, к сожалению, уже буду мёртв. Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то что думаешь.

Если бы я знал, что сегодня я в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, чтобы он сделал меня твоим ангелом-хранителем. Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на плёнку всё, что ты скажешь, чтобы слушать это ещё и ещё, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь. Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это всё, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду. Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.

Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придёт никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание.

Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: "мне жаль", "прости меня, пожалуйста" и "спасибо", и все те слова любви, которые ты знаешь. Никто не запомнит тебя за твои мысли.

(c) Пауло Куэльо

А я знаю, что будет дальше
Потому больше не буду поднимать разговоров на темы, исход которых не зависит от моих слов.
Буду просто смотреть, как просто подтверждаются мои предположения

Тяжело знать все...
Меня все-таки невозможно удивить

Приступы мои извращений начали разливаться за пределы этого дневника.
Все видимо от того, что ты, мой сладкий, начал осознавать всю свою власть
Недавно мне пришлось стать свидетелем того, как ты крутишь педофилами. это было чудесно. Так умело, так опасно.Мне оставалось стоять и радоваться роли зрителя, ведь такое зрелище выпадает очень редко.

Приятно, что традиция делать себе подарок из года в год продолжается
Хотя бы одна часть меня по-настоящему счастлива

В своей невинности...
Если что-то с этой непорочностью случится, ты потеряешь всю свою притягательность.
Да... Герр, вы таки педофил

... я не достаточно внимателен, что бы рассмотреть всю боль, что копится в твоей юной нежной душе...
Впрочем, не научишься стоять на ногах сам - никто не научит.

" Мы постоянно видимся" - заявляешь ты
"Мне тебя все равно не хватает" - отвечаю я.

Вчера ты позволил держать тебя за руку, не отверг то, что я лежу у тебя на коленях, чесал волосы.
Когда ты смеешься вместе со мной, как будто бы голоса становятся одним целым.
Мне нравится, как ты ненавязчиво ставишь перед фактом, что бы у меня не было иного выхода, кроме как тебе помочь.
Я никогда не думал, что смогу снова найти глаза,в которые смогу смотреть вечно.
И что найдется тот, чьи мысли мне интересны.
Не дай бог мне в тебя влюбиться

Впервые не приходится ревновать.
Впервые ревнуют ко мне.
Сильно и заслужено. За долгочасовые разговоры, за стремление.
*улыбка*
Приятно
Ты хочешь приехать ко мне сам, не взирая на кучу сложностей, связанных с этим.
It's not game

И снова одного слова хватает что бы снова быть впорядке
Этому дневнику не везет
Он всегда узнает о моих увлечениях первым.
Два поцелуя в лоб... спасибо, что позволяешь себя обнимать

О, да...

На самом деле мне нравилась только ты,
мой идеал и мое мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
и это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
летаешь между Орсе и Прадо, -
я, можно сказать, собрал тебя по частям.
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
третья умеет все принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая - во мне
(вместе больше не попадалось).
Одна, как ты, со лба отдувает прядь,
другая вечно ключи теряет,
а что я ни разу не мог в одно все это собрать -
так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
допустила меня раза три через все препоны, -
осталась тут, воплотившись во все живые цветы
и все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
подачки сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.

Д. Быков

Когда ты выбирала свободу, он не мог тебя удержать. Когда ты уходила, он уже не старался остановить тебя.
Когда ты пересекла порог вашей с ним жизни, ты и понятия не имела о том, что окажется за ним. Ты как домашняя собачка, давно забыла, как на самом деле страшна жизнь на улице.
Побродив немного по мокрым и холодным улицам жизни, ты внезапно поняла, что ты просто не можешь без хозяина. Ты ж домашняя. Тебе надо что бы кто-то ухаживал, кто-то любил, кто-то кормил, кто-то оплачивал твои шмотки и всегда был виноватым.
Так ты стала переходить от одного хозяина к другому. Ты напоминала паразита. Надоест кровь одного - идешь к другому. А о прошлых источниках ты быстро забывала.

Не знаю, заработала ли в этой жизни ты хоть что-нибудь сама, но тебя мне притащили почти насильно.
- Что-с желаем-с, дорогой? - спросил я мужчину, который притащил тебя, задыхающуюся от слез и сыпящую проклятия на него и весь белый свет.
- Заколебала меня эта сучка! Пизду подставляет всем, кто в состоянии прокормить её неугасимый аппетит! Сделайте с этим что-нибудь, доктор!
Это было в первый раз, когда мне привели кого-то насильно. Обычно все приходят сами. В этот раз очереди не было, чему я несказанно обрадовался. А то бы ведь сбежала.
Пациентка была в истерике. Я показательно достал из шкафа беруши, собираясь ненадолго лишить себя слуха.
- Вы уверены? После операции она уже будет фригидна.
- Да она и сейчас фригидна! Нефригидна она была только с первым своим приятелем.
- О, припоминаю, - внезапно осенило меня. Да,я помню каждого своего клиента. - Чудный был юноша, три года назад приходил. Я ещё удивился, такой красивый, а крылья были переломаны во всех костях по нескольку раз. Будто б в мясорубку попали.
- Он с собой пытался из-за неё несколько раз покончить. А меня задолбало то, что она постоянно по мужикам скачет, а потом через полгода возвращается.
- Ты что ж назад-то берете?
- Люблю потому что.
- Хммм... законно. Что ж, мне понадобится ваша помощь, - я заткнул уши и впустил их в кабинет.
Первым делом я подошел к большой куче, что воняла в дальнем углу. Это перегневали оборванные крылья, тряпки, газеты и все то, что выносила моя дорогая Марь Павловна раз в неделю. Немного порывшись в ней, я достал несколько тряпок и вернулся к пациентке. Мужик позеленел от вида того, что я принес. Они уже полусгнили, даже плесень и лешай на них были мервыми. Ими три дня назад я давал вытирать некоторым моим несчастным остатки своих отходов, что они оставляли у меня на полу во время операций.
- Не смущайтесь. Так, дорогуша, я не хочу, что бы вы откусили мне руки, - я запихнул ей одну в рот. Её щеки надулись, значит, начинало тошнить. Двумя свезал наверху руки, что бы её главному спонсору было удобно держать, а двумя другими привзял её ноги к поручням генекологического кресла, который специально поднял из-под стола. Я редко ими пользовался, в основном когда вырезал ненужные плоды, но этим обычно занимались люди специально обученые для этого.
- Итак-с, приступим, родная, - я разрезал на ней одежду, оставив тряпки на столе, и провел рукой по животу.
Тот парень, которому я отрезал крылья три года назад, заливаясь слезами рассказывал, как он любил её, как она прекрасна. В подробностях расписывал её тело, ловя последние сокращения боли в сердце. Да, он любил её до самой последней секунды. Не знаю, может, тогда они и была прекрасна, но сейчас она была просто куском вырывающегося мяса.
Я разрезал ей живот. Наверное, она заорала. Что бы убедиться в этом, я вытащил затычки и кинул их в сторону кучи. Все верно, она орала сквозь кляп. Это она пока орет, её ещё только режут.
Итак, я разрезал кожу и развел края раны, пристегнув их зажимами к её бокам. Затем, запустил руки внутрь, разрезал мышцы и слои жира, добрался до матки и отделил её от тела. После этого перешел к подножию стола, разрезал вагинальный вход, отделяя маточную шею. И вот в моих руках мерзостный орган, присущий только женщина.
- Сохраните? - спрашиваю я блюющего в сторону дрожащего крупной дрожью мужчину. - ну видимо нет.
Я выкидываю его в кучу, развязываю девушке ноги и переворачиваю ей на спину.
Крылья целые, но перья грязные, местами выщипанные, как у приблудной вороны. Без жалости выламываю сначала первое, затем второе. Сквозь кляп капает её содержимое напополам с кровью. Парень пытается что-то сказать, но вместо этого его снова выворачивает. Крылья так же летят в кучу, кровь из нижней части её брюха заливает мне стол, все её лицо покраснело.
Мужик сполз на пол, плача. До него дошло, что же он сотворил со своей подругой. Но сделаного не воротишь. Я развязываю ей руки, она падает на пол и корчится рядом с тем, кто настолько её обожает, что готов сотворить и такое.
- Что ж, получите и распишитесь. Будут проблемы, приходите ещё. Да, и кляпчег лучше не снимайте. Она намного симпатичнее, когда молчит...

- У нас все так здорово! Я его так люблю, и он меня так любит! Представляешь, мы заперлись на две недели и совсем не выходили, отключили телефоны и были только друг с другом! Это было так романтично, так здорово! Ах, мы наверное всю жизнь будем вместе! принадлежу ему всецело, всей душой, всем телом! Он мой бог, мой господин, мой обожаемый!
- Оу, это так мило, что меня сейчас стошнит...
- О чем ты?
- Ведерко мне! Срочно! - я хватаю первый попавшийся тазик, и меня выворачивает прямо в него.
- Ты чего? - она с таким непониманием на меня смотрит. До её заплывшего любовной чепухой мозга просто не пробивается настоящая причина моих рвотных рефлексов. - Вот когда моего сладенького тошнило, я ему чай делала с лимоном и все проходило. Сейчас и тебе сделаю!
Меня снова выворачивает. Боже, и кто таких дур рожает? Она вся цветет и пахнет, меня невероятно мутит от этого перебора нежности, чистоты и влюбленности.
- Держи. Что ж ты так? Что-то скушал? - поставила она передо мной чашкой и села рядом, положив тонкую ручку на плечо.
Я не выдерживаю, хватаю чашку и выплескиваю ей в лицо. Она дико орет от боли и падает на пол, затем суетливо пытается вскочить и дойти до крана, что бы охладить обоженное лицо, но мой резкий удар ноги по её позвоночнику пресек все порывы. Она была похожа на жалкое пресмыкающееся. Вертелась на полу и орала помогите. Хорошо, что сейчас рабочий день и никого нет.
Я взял её за волосы и потащил в сторону ванной. Там закрыл пробкой слив и начал наливать кипяток, попутно сыпя порошок. Она даже не пыталась сопротивляться. Только звала своего Андрея и ревела. Иногда умоляла отпустить. Меня тошнит от влюбленных дур. Я топлю это насекомое в ванной, безжалостно обжигая собственные руки в кипятке 20 минут.
Затем взял телефон и позвонил Андрею. Сказал, что она срочно просила приехать. Вместе с этим забираю ключ и закрываю её квартиру. У него ключей нет, я знаю об этом. Интересно будет взглянуть на его рассерженное, а затем шокированное лицо, когда он узнает правду.
Пфф... Да, я завистливая свинья. Ужас, и как таких земля носит?

Падшие становятся фриками, верно?
Или это просто у меня извращенная любовь ко всему тому, от чего милых мне детей тошнит? Впрочем, всякие ужасы, которые мы напару так любим вместе с обожаемым Берроузом никак не вяжется с тем, что так любит вторая половина меня, что в данный момент зачитывается прекрасными сказками о благородных стражах.
Тем временем я внезапно узнал, что некоторые люди, которых я давно знал, оказывается, всего-лишь мне приснились. Это открытие, которое мне удалось совершить сегодня ночью в момент совокупления с внеочередной девицей, оказалось очень некстати. Мне нравились эти люди, оказавшиеся лишь происком моего больного воображения.

Тем временем тот перегной, который так тщательно производится в каждой ячейке общества, заставляет меня чуток улыбаться. Пускай люди удобряют землю пока могут, когда-нибудь им надоест каторга в подобной сельскохозяйственной индустрии, и они вернутся в цивилизованный мир. Жаль, что все до одного с такими же, как у меня поломанными крыльями:
- Становитесь в очередь, дорогие! Я с удовольствием проведу операции без обезболевания по удалению бесполезных отростков! Что-что? Почему у врача поломанные кости до сих пор торчат из лопаток? Наглядный пример, кем не стоит быть! Не хотите? Тогда в очередь, гражданин, в очередь! Вот вам пакетик, чтоб было куда сблевануть во время операции. Итак, вы готовы?. - Я вырываю новому пациенту остатки крыльев из лопаток. Не помыв руки, даже не одев перчатки. Скрябую ногтями по оголенному трепещущему мясу, которое гниет прямо на глазах. Ах, великолепная вонь! От неё давно передохли все крысы и тараканы в самом дальнем подвале. На проржавевшем проигрывателе стонет The Muse - I Belong To You. Крылья отрываются тяжело, с нервными окончаниями, что идут прямо к мозгу. Приходится выламывать кости. Какой хруст! Он так в тему к музыке. Новая порция крови заливает застеленный газеткой операционный стол. Тут литра три, не меньше, густой, почти черной крови с отблеском темно-красного, вперемешку с желтым, зеленым и темно-коричневым гноем. Милого юношу, молодого даже на мой взгляд пациента, выворачивает в пакетик смесью его сегодняшнего завтрака, жизненных надежд и вчерашних разочарований. Блевотина всех цветов радуги, помешанных нервными красками на бледно-желтом жидком фоне, вытекает за края пакетика, он отшвыривает его на пол и заливает своим содержимым мне весь стол.
- Ох, дорогой, убирать свое дерьмо будете сами.
А он ревет. Блюет и ревет. Схаркивает и ревет снова. Такое потрясное зрелище в состоянии возбудить даже меня. Я с превеликим удовольствием запускаю руку в то место, откуда я только что выдернул остатки его правого крыла, в пульсирующую, зияющую рану, из которой торчит обтянутая порванными жилами лопатка. Её ещё не затронул процесс гниения, он вовремя пришел. Я пропускаю руку под неё, провожу пальцами по позвоночнику. О боже, как жаль, что парень не может орать сильнее. Он кашлеет и его снова тошнит. Кажется, куски его мечты попали в дыхательные пути, бедняга. Я заботливо хлопаю его по подраной спинке свободной рукой.
- Ну что ж вы так, юноша? Один раз влюбились и уже упали... Как мне вас жаль, обычно ко мне приходят после больших попыток в более зрелом возрасте. Впрочем, это ваш выбор. Не надо пытаться ничего объяснить, мне ваша история никак не интересна.
Вместо того, что бы дать ему продыхнуть, я дергаю его за левое крыло, опрокидывая лицом в собственную блевату, которую он мне тут только что намазюкал на утренней районной газете. У современной молодежи никакого уважения к журналистике! Он забавно булькает в ней, давясь от запаха. Из-за неё его снова тошнит уже просто соплями. От такого зрелища я уже не могу устоять, сдираю штаны с его худой задницы и засовываю свой член в его щедро смазанный похожим на птичий понос гавном анус. Я в общем-то не совсем уверен, чувствует ли он сейчас то же удовольствие, которое испытываю я, находясь в его горячей пульсирующей задницей, ну впрочем, это не мое дело. Его несчастное ангельское раскрасневшееся лицо, перемазанная в крови и содержимом души и желудка фезиономия, лишний раз возбуждает меня, и я трахаю его. Сильно, правда он все равно ничего простонать не может, подергивая оставшееся крыло и бессовестно водя рукой под его кожей. Прекрасное содержимое! Как здорово, что он пал так рано! Столь лакомый кусочек редко перепадает моей похоти.
Я раза три спускаю в него, затем, во время четвертого оргазма, единым усилием вырываю остатки левого крыла, и бросаю на пол. И его, и пацана. Затем ударяю его хорошенько по животу, последняя желчь и слезы вырывается из его рта, носа и глаз, а дерьмо, в помеси с моей спермой, разливается темно-коричневой лужей по кафельному полу. Мыском, аккуратно, что бы совсем не запачкать мои любимые черные сапоги, я переворачиваю его к себе лицом. Смотрю на его член. Тот ещё вздрагивает от оргазма. Хммм, у парня есть все задатки для прекрасного будущего.
Я хмыкаю, открываю нижнюю полку тумбы, что стоит под операционным столом, достаю бутылку водки, сначала изрядно отпиваю сам, затем проливаю немного над его головой, пытаясь попасть в рот. Он очень эротично высовывает язычок, и священные капли скатываются к нему в рот. Он закашлевается и сглатывает. Я закрываю бутылку и убираю обратно.
- Прибери тут все, - киваю я на остатки районной газетки, что украшаю мой грязный операционный стол.
- А вы наврали, доктор... Обезболивающее-то у вас, оказывается, было....

Где бы найти симпатичную девушку повышенной упитанности с пристрастием к анальному сексу, что бы вырастить в ней симпатичного Лентеца Широкого?

Или хотя бы пару Бычьих Цепней?

Или вот такую милую Нематоду


Я думал использовать для этих целей собственную мать, так ведь вытравит моих обожашек.


На рисунке В показан человек, заболевший Лентецем... Не правда ли. просто великолепное зрелище?

Рисунок А и Б - это бычий и свиной солитеры

Чей-то голос в состоянии был вырвать меня из печальной череды воспоминаний и боли... Но стоило ему исчезнуть - все вернулось на круги своя

Грань между сном и реальностью серьезно размылась
Я больше не могу понять, тот или иной обрывок воспоминания - это сон или явь? оч ем я гвоорил? Звонили ли мне? видел ли я кого-то?
Скорее всего, грань будет стираться и дальше.
Заплутать во времени и пространстве, я думал, что мне, бездушному созданию с оборванными крыльями, это не грозит. О, как же я ошибался...
На мне столько масок, что я уже и сам не знаю, какое из лиц настоящее... Да и было ли оно? А вообще, есть ли я в действительности на свете?
Везде и нигде, все и никто.
Эта роль мне так не подходит.
Больше всего на свете я сейчас желаю остановить эту карусель и сойти на твердую землю. Знать, где кончается моя шизофрения и начинается реальность.
Боль во сне... она, наверное, даже сильнее, чем в реальности
Но если реальность всегда грызет сердце сильнее, то наверное, мои сны - это правда?
Надевая внеочередную маску, я думаю, что это я.
Братец говорит, что мне не идет...

Не привычно

for You by Me

*поднял бокал вина* Твое здоровье.
Всего тебе самого лучшего и всего того, что сам себе пожелаешь.
Я знаю точно, ты никогда не жалеешь о своих решениях, потому пусть вся твоя жизнь пройдет без сожалений.
Счастья тебе, любви и радости, пусть тебе улыбается весь мир.

То думал, что упаду в обморок. Прямо там
Потом долго тряслись руки

Все в этом дневнике - от первой буквы до последней точки посвящено тебе.
Никогда не забуду...
А ещё, с каждой новой секундой схожу с ума. Это не жалоба. Это факт.
Эта жизнь кошмарна без тебя.

- Привет, зай... Спишь? Нет?! Как нет?! Сейчас же суббота, двенадцать часов. Ты раньше в такое время спал, всю ночь с друзьями... Вчера не сложилось? Не собирались? Почему? А... решили провести время вместе... Нет, никакого сарказма, что ты! Ну.... и о чем твои заботы? Завтрак? Ему?! Сам?!! А как же твоя непроходимая лень? Оу... воспитываешь в себе заботливу жену. Смешно, раньше тебя воротило от этого слова... Что-что? У вас все серьезно?... Здорово, я за тебя рад.... А я было подумал... Не важно... Что готовишь? ... Мммм... И этому уже научился?... Ради него... Как мило... А чему ещё?... Вау...  Все ещё куришь?... Бросил?... А я вот не смог... Теперь много курю... Ну ладно.. Что ещё расскажешь хорошего?  Как зачем мне? Чисто ради интереса, что произошло с тобой за три года. Мы тогда сильно ругались... Брось, зачем обо мне? Я сегодня весь день посвящаю тебе... Может, увидимся? Нет? Почему? Не мое дело? Да брось ты... А, ты занят? Решили побыть вдвоем? Скоро свадьба? Хм, ясно... я могу быть приглашенным? Не молчи... Скажи что-нибудь. Может, мне все-таки приехать?.. Не надо?.. Ты чему-то не рад? Мне? Слушай. не неси хуйню. Черт, я так тебя люблю... Нет, честно. За эти три года я так и не нашел того, кому смогу вот так, без подъеба и лжи. Ну ладно, один раз подъебал... Эй, ты там ещё? Как думаешь? На нашем месте? Сегодня? В шесть? Не молчи, скажи просто: "Да". Что значит не нужно? Не любишь? И давно?  О, не ожидал... Правда.. И чем же он лучше меня? Ну, скажи...Что? Серьезно что ли? А вот когда вы трахаетесь, признайся, ты думаешь обо мне?... Блять, если честно, я думал, ты бросишь трубку после этого... Ты стал взрослым?...Как мило... И у тебя прошли все-все-все истерики?... Оу... А кольцо-то красивое?... Мое было лучше... Да ладно, ты просто не хочешь признать... Прости... Прости, что тогда не приехал... Что бросил... Знаешь, без тебя так плохо... О тебе напомнили твои фотки... Нет, не удалил... Особенно те, где ты смеешься... Я давно не слышал ничьего такого смеха... Ты такой родной... Ты прости, что позвонил, и расшатал твой устоявшийся мир... Но я не мог удержаться... Два билета. Сегодня. Со мной. Навсегда. В жопу кольцо и завтрак! Давай улетим? Я умоляю. Клянусь, ты больше не будешь плакать. За эти три года я многое понял...Прости... Сейчас без десяти. Через десять минут у тебя? Я тут, на крыше неподалеку. Скоро буду... Всё, жди...