Очень давно никуда не ходила, поэтому в Зал (открытый недавно после реставрации) входила в предвкушении чего-то очень важного:) С любопытством ловила обрывки разговоров ("...и вот он сидит между двух скрипачей, увидел меня и..."; "... Вы завтра до скольки работаете?..."; "... я на концерте, перезвоните потом... позже, говорю, перезвоните..."; "...а если через инфракрасный порт..."; "Ангелина, у Вас была возможность сесть между двух Татьян, но Вы манкировали эту возможность. - Пересаживать вас?! Мне это и в голову не пришло!"; "...извините, но это наши места, мы специально их подбирали...") и разглядывала окружающую публику (ну почему большей частью она состоит из старушек страшно сказать какого возраста???). На хоры почему-то так и никого и не пустили в этот раз.
Дмитриев, как всегда, поражал воображение. Есть в нем что-то мистическое, гипнотизирующее, напоминающее атмосферу сказок Гофмана. Порой кажется, что он не просто управляет оркестром, а вытягивает нити из каждого инструмента, из каждого оркестранта, требуя всю душу, все существо без остатка, и из этих нитей создает завораживающее полотно музыки.
Разумеется, здесь важно и само исполняемое произведение. Из заявленных в программе Моцарта и Дебюсси я шла, конечно, в первую очередь ради Дебюсси (все-таки Моцарта надо слушать не в зале, а прогуливаясь где-нибудь по аллеям Петергофа).
Впечатления от "Послеполудня фавна" - прозрачного, тонкого, причудливого, пленительного несмотря ни на что - немного смазались из того, что с него начался концерт, и не вся публика успела настроиться. Но "Море", удивительное, вдохновенное "Море", не смогли испортить ни тяжелые вздохи уставшей старушки, сидевшей рядом, ни кашель, ни аплодисменты, всегда убивающие последнюю ноту. Я ушла, унося с собой потрясающие финальные аккорды, в которых слышатся порывы ветра и шум волн, от которых сердце бьется часто-часто и воздух кажется долетевшим с необъятных морских просторов...
