Почти ночь, но небо еще не успело почернеть до конца, и перистые облака, которые темнее небосвода на пару-тройку тонов, делят его на две части, образуя нечто вроде разлома прямо посередине небесной тверди.

Уставшие фонари сгорбились над дорогой, по привычке освещая путь вечно бессонным машинам, которым, кажется, совершенно все равно, куда ехать, лишь бы не стоять на месте.

От усталости приняла невысоко висевшую луну за фонарь. И она сразу как-то поникла, обиделась и стала угрюмой и теперь, обескураженная, следит за происходящим на земле с самым глупым видом.

Деревья, укутавшись в сумрак, стали похожи на грозовые тучи, готовые в любой момент похвастаться своими водными запасами.

Скрывая свою истинную сущность, каждый предмет, от задрипанного куста до полупустой бутылки пива, напустил на себя загадочность и с гордым видом озадачивает и слегка пугает редких прохожих.

Публика на улице неуловимо быстро превращается из интеллигентной, но простой, в просто пьяную, и постепенно заполняет алкогольные отделы всех круглосуточных магазинов. Мне, трезвой, как стекло, она внушает опасения.

Гул машин, похабный смех, звон разбитого стекла, лай испуганных собак, вопли кошек, явно чувствующих неприязнь друг к другу, - все это сливается в голос всегда засыпающего, но никогда не спящего города, поющего свою однообразную песнь вечной жизни.

…зарождалась еще одна ночь.