Стихотворение, сочиненное Гаем Гисборном на утро после Ноттингемского побоища*

В зловещем полумраке помещенья
Клинок убийцы молнией сверкнул.
Я грустно попросил у всех прощенья
И умер, предвкушая тишину.

Уснул сэр Гай, преставился навеки…
Зачем же, господа, пинаться в бок?
Попытки с пятой вяло поднял веки.
Передо мной – не дьявол и не бог.

Мужик с ножом и луком вместо манны
(А сарацинский в тесте недурен).
- Спокойно! Мы убьем тебя гуманно,
Коль разум страшным ядом поврежден, -

Сказал монах, подмигивая Мачу.
Притворно Алан выдавил:
-Увы.
ЧГ. Я правда жив? А это значит,
Что гнусные враги теперь мертвы!

- Ага. Мечтай, сынок, - заметил Вейзи,
Прихлебывая пиво из бадьи.
- Куды, блин, в недомерка столько лезет? –
Гундел Малютка Джон с лицом судьи.

Бедовая сестренка среди сосен
Учила Кейт приемам «вырвизуб».
А сквайр глазел, стабильно-светоносен,
Стирая бечеву о старый дуб.

Поодаль красовался в желтой майке
Со свежим логотипом: «Гуд. И.О.»
Мой сводный брат.
В кустах травили байки.
Но только по-венгерски, как назло.

А на пригорке прямо перед нами,
Под лентой с бодрой надписью «Финал»
Сидел герой в обнимку с колосками
И Мэриан в горячке призывал.

- Похмелье? – вопросила дева колко,
Вплывая на поляну, аки дух.
Под мышкой – жбан рассола.
Марганцовку
В бидоне Мэг мешала на ходу.

Пришедшие победно улыбнулись:
- Без нас никак не вяжется мотив?
Меня не углядели и споткнулись,
Героя аццким зельем окатив.

- Я Робин Гуд! – подпрыгнул тот в экстазе
И выпустил стрелу за облака.
Мы замерли, чтоб невзначай не сглазить.
Дорога в Палестину далека,
Но вдруг?

- Так значит, любите? - Пиджея
С дороги донеслась родная песнь…

Мой бедный моск! Носить устала шея.
Да здравствует дурдом. Я снова здесь.