белое

В колонках играет - тибетщина
сегодня снилось, что меня пытается изнасиловать и прикончить вампир вооружённый отравленным ножом.
вампир был очень симпатичный. отняла нож и убила. труп выбросили в окно.
не говорите, пожалуйста, дядюшке фрейду.

бойтесь своих заявок. запоминайте их в лицо и не забывайте отменять, когда они теряют значимость.
у меня сбылась сказкасказка.
у меня нашлось сердце. которым я очень давно не пользуюсь.
в самой точке небытия у меня нашлось нашли сердце.
теперь я не знаю, что мне делать с ним.

я могу быть кем угодно. кем удобно. мне может быть всё равно. но это (сказкасказка) - единственное, от чего мне тепло здесь, сейчас.
страшно. могу выпустить в любой момент. сказкасказка останется навсегда, тепла и сердца больше не будет.
мне ужасно, ужасно страшно - идти к своему уничтожению, идти осознанно (а реализация моей заявки - это уничтожение, но - не только).

и глупоглупо жить так, как-будто ничего не случилось.
глупоглупо бежать от этого. ещё глупее на этом зацикливаться.
размазывая розовые сопли рефлексии по фасаду свалившейся на город осени. только не так)
я чувствую себя алисой (из кэрролла. и из дневного дозора).

вообще это только я, всё касается только меня.
а всё, что мимо - это just джаз))

В колонках играет - ТЯ
Настроение сейчас - аварийный выход - страх

изнанка выворотки сна.
Ничего этого нет.
И я одна здесь.
я слышуяслышуяслышуяслышшу..

Чернокнижник нашёл его где-то на окраинах города, возле городской свалки. Ребёнок был странным гибридом, причудливой смесью человека и кошки. Внешне его мало что отличало от обычного представителя вида. Только необычные когтевидные ногти и узкие полоски зрачков, не реагирующие на дневной свет. Чернокнижник знал, что этот ребёнок, как и любой гибрид, обладает Знанием. И Знание это разрушительно.
Чернокнижник забрал ребёнка в свою скромную обитель – чердачное помещение многоэтажного дома. Он учил мальчика человеческому языку и основам алхимии. Они превращали свинец в зелёное и синее золото, выращивали големов в небольших округлых сосудах. Чернокнижник иногда уходил – он открывал портал в иное, оставляя мальчику длинные списки инструкций, которые должны быть выполнены в случае его невозвращения. Мальчик в это время продолжал свои эксперименты с веществами, его мало волновала судьба Чернокнижника.
В день своего пятнадцатилетия мальчик-кошка поведал Чернокнижнику своё Знание. Это была формула вещества, газа, который убьёт всех людей на земле и оставит жить одних кошек. Этого дня Чернокнижник ждал всю свою жизнь. Он принялся работать над веществом.
Спустя два года упорной работы был получен газ. Осталось лишь выбрать наиболее эффективный способ распространения. Мальчик-кошка помог Чернокнижнику установить распыляющие устройства на чердаках домов.
Когда газ начал распространяться, мальчик-кошка умертвил Чернокнижника, проткнув его железным прутом. Мальчик вышел на улицу. Отовсюду к нему сбегались полчища его кошачьих собратьев.

Наизнанку был вывернут то ли я, то ли весь мир – одно из двух. Или, может, я провалился и теперь созерцаю нутро этого мира. Мир проглотил меня, сожрал и очень скоро начнёт переваривать. Уже начал.
Наверное, всё это – отместка пальцам, настойчиво лезущим к моему горлу. Но пока я могу уклоняться, отстраняться. Стараюсь.
Странно – это когда сворачивает в комок, клубком нервов. Тривиальная реакция на штамповый раздражитель приобретает иные краски, когда это – рука и нож, когда – окно и шаг.. Чётче, конкретней. Открытое окно. Разомкнутые круги кольцевых дорог в никуда.
Иные – тоже кругами, хоть и летают. Иные – то же.
Утром они пьют яд и отправляются спать. Почему ты не? А я кто?

Когда я сплю, я стою на площади Марии-Терезии и созерцаю летящие сверху пылающие куски Kunsthistorisches Museum – последнего убитого памятника. В этот раз Мировая война взялась за нас основательно, уже не отпустит, не оставить жить. Останутся толпы доживающих. Но толку в них..
Расчёт глобален и правилен: уничтожение всех памятников мировой культуры. Уничтожение тотальное, с пометкой «восстановлению не подлежит». В ночном небе визг снарядов и вспышки взрывов, цветы атомных бомб, шум и скрежет вывихнутых взрывом конструкций, агония балок и перекрытий.
История человечества заканчивается здесь, сейчас. Восстановить ничего не удастся. Смысла в уничтожении людей – нет. Уже никто из них не сможет выложить заветное слово из крупинок пепла.
Заветные слова – железная стружка в пойле, которое жрёт социум.
Наш конец света стал равен физическому уничтожению памятников культуры, потому что носителей культуры как таковых уже не осталось.
Вспышки снарядов, языки пламени, облизывающие руины Kunsthistorisches Museum – даже не закат человечества, а последние конвульсии сумерек.
Тьма.
Спите, сон ваш теперь будет вечен.

Я прижимаюсь лбом к оконному стеклу, я всегда так делаю, когда не нахожу выходов. На этот раз причина проросла во мне. Этот яд действует медленно, очень медленно. Успеваешь просмаковать весь пантон смерти.
Мир бетонной коробки квартиры, который включает меня, маленький, очень маленький. Здесь нельзя повернуться, отступить на один шаг в сторону, не задев при этом ничего из груд и стопок окружающих нас предметов. Помимо меня этот мир включает ещё одного человека-статиста. Круг сужается, контуры наплывают, часы тикают..
Мир действительно очень маленький – в нём нельзя найти противоядия.
Статист утверждает, что у нас есть единственный шанс – надо пустить кровь. Я не верю статисту, мне кажется, он просто хочет меня убить, чтобы остаться здесь в одиночестве.
Часы продолжают тикать, время ломится в голову. Он решается первым. Человек-статист берёт нож и перерезает какую-то вену на горле. Оттуда густым потоком льётся кровь, очень много крови. Невообразимое количество для такого маленького помещения.
Свет в моих глазах начинает пылать, всюду терракот и охра, медь и ржавчина. Необратимо глухо.
Я всё же решаюсь. Бритвой я вскрываю вену, где-то в районе шеи. Спустя некоторое время яд действительно перестаёт действовать, подобное осознаётся сразу. Но.
Я не могу остановить кровь. Пережав горло пальцами, цепляясь за углы и стены бетонной коробки, я ищу статиста. Я захожу по колено в остывающую красную жидкость. Статист мёртв. Его тело лежит на столе, строго и спокойно, как и подобает удавшемуся самоубийце.
В бесконечно маленькой бетонной коробке квартиры я умру от потери крови. Только если раньше не захлебнусь в остывающей крови человека-статиста.

время капает с уставших дверных петель
дверь головы прищемила язык извернутым стрелкАм памяти
светел обмененный на ничто замысел
где все что я это выворотка петли
тиканье тихой музыки в пол

на личине ржавчиной вскрытых глазных зрачений
закодированный плывущей координатой пространства выход
четче отметин световых липких линий пантона инверсии света

иссяк нет параболезненный скрежет мира жжения пленки усталости гас ных прорезов дверей
прорыв корки выхода активирует первый таймер спусковой мысли в ничто

иногда связывает. не заламывает руки за спину, а плотной белой лентой - на глаза, на шею, на руки. стоишь - спокойно-сдержанно - куришь. дура дурой.
тонешь либо в допингах, либо в рутине.
то и другое - по расписанию. схема "IF.. THEN..". одинаковый набор действий с одной и с другой стороны. количество ограничено. каждое "IF.." ведёт только к своему "THEN..".
а допинги не перестанут действовать, нет. реальность под ними потеряет ряд красок, углов и прочих формоочертаний. ты потеряешь ощущение реальности.
и - да, у меня весенняя хандра, мне, как и вам, не хватает драйва. таких, как мы, жизнь должна бить мордой об стол, вот тогда - да, тогда будет полнота ощущений.
прикол в том, что разница не только в восприятии. если ты сам не научишься жить по другому, никто этого за тебя не сделает - нет ни возможностей, ни полномочий.
но пока мы только хандрим.
курим.
весна.

В колонках играет - театр яда
Настроение сейчас - безотносительное

- ничего, ничего, по-моему, это вообще никакая не идея, это всё так - бред, блажь, вымысел. понимаете, вы-мы-сел: вы мы сели, мыслили и вымыслили. но, знаете, - мы сделали это лучше, чем другие. и вообще: так лучше, чем по-другому.

В колонках играет - samka - theatre of memoryhurt
об этом нельзя писать. слишком страшно. может быть, не сегодня.
и не писать - тоже нельзя. совесть.
совесть, где ты?..
я сбежала на работу, уткнулась в монитор и включила музыку. я не выкурила за ночь ни одной сигареты, потому что спала. и снился мне сон, совсем обычный сон.
да, надо выпить.
я всё пытаюсь понять, как я должна себя вести в этой ситуации. это один из самых важных пунктов.

В колонках играет - NIN

ищу фотографа для совместных экспериментов ;

В колонках играет - marilyn manson - disassociative

дурное влияние.

иногда засыпаешь в слегка изменённом сознании, просыпаешься в слегка изменённом мире.
это естественно.
всё, что происходит иногда, всегда естественно.

я звезда, я звезда
(с) ведь кто-то сказал это первым.


фото будет далее.

В колонках играет - крематорий - зебры
Настроение сейчас - пришибленное

поднять упавшее настроение?
а зачем? пускай валяется, раз упало.. оно же, наверное, не просто так упало, у него, может, для этого целый список причин имеется.
в конце концов, можт ему просто полежать захотелось - устало оно - , а места подходящего не нашлось, вот и упало.. лежит.

поймала себя на том, что, взяв ручку, начинаю писать слова в зеркальном отображении.

В колонках играет - NIN
Настроение сейчас - верно нечто среднее

naglaya провокация!
прищемили подол дверью: не рыпайся, там такой дождь/снег/ветер.
а где ещё это там?
(вопросы, которые могут возникать только в дверях:
откуда куда не возвращаются?)
я так и не успела выучить, под каким ковриком лежит ключ, под какой дверью лежит коврик.. приходится наугад.
но,
даже не пытайся дотронуться до дверной ручки. лучше тебе вообще спрятаться под обои/под плинтус/пройти сквозь стену.
в твоём случае это уж точно лучше, чем панически не вписываться в окружающее.
и совершенно естественно, что
круг сужался.

потом тебе всё ответят/разъяснят/расскажут, что к чему. а я - могу сейчас,
но
мне скучно. самое безобидное/zhutkoe, что с тобой может произойти - это to zhe samoe.

когда я проснулась, я поняла, что это был не сон.


тебе нужно великое бедствие вроде меня. никто кроме тебя так не думает.
разве что, я. inogda. ne 4asto.

ощущение опасности обостряет восприятие жизни
спасибо друзьям и врагам за наши лучшие мысли
(с)A21

storona_Ot

пыльный снег. слабые фонари. светло почти.
сидя в окне, потягиваю сигарету. не осмысляю, плаваю на поверхности. загадываю желание на выброшенного из соседнего окна синего пластмассового солдатика. привычка - страшная сила.
я хочу стать животным, тогда я буду прекрасна. всё, что делает меня homo sapiens, меня утомляет. как будто строишь кораблик из спичек внутри бутылки. сперва скорпулёзно, затем чертыхаясь, не выдерживаешь, начинаешь заново, не замечаешь за этим, кто-то заходит, и вот - бутылка вдребезги.. кораблик, который никогда не поплывёт, границы, ограничения. я хочу слышать, о чём переплетаются травы и шепчут опавшие листья, затаившись, выслеживать добычу и рвать её зубами, я хочу пить кровь, я хочу жить инстинктами, а не смысловыми конструкциями.
доходя до определённой точки, понимаешь: ни у кого нет целей, каждый преследует свои интересы. моя жизнь - нескончаемый бизнесплан. мой рабочий день не заканчивается, он просто прерывается на сон. время от времени. договора, контракты, партнёры по бизнесу, клиенты. любая прихоть за ваши деньги.
не важно, цветочки на обоях или квадратики..
ты пропадаешь, появляешься, ревнуешь к тем, с кем сплю, боишься тех, к кому испытываю симпатию.. я - чувствую себя отрицательно заряженной частицей: я - везде и нигде одновременно. именую тебя в среднем роде, а бутерброд попрежнему падает маслом вниз.. _солнце_ в своём кашмарном сне я обнимаю тебя сзади за шею и бесконечно задаю один и тот же вопрос: "что у тебя в голове?..", а потом с силой сжимаю руки, сжимаю руки, сжимаю руки..
скоро я начну писать книгу, из-за которой меня посадят в психушку. если найду время. совсем немного времени.