На полустанке,
или в шумящем аэропорту,
или на белой пристани в тумане вечернего полумрака -
где-то там меня ждут
девушка в свитере
и большая собака.

Я знаю о них,
хотя не видел их никогда.
Их нет даже в снах моих сумбурных и торопливых.
Но я знаю -
я должен добраться туда,
где эти двое ждут меня терпеливо.

Это не просто,
ведь белый цемент снега занес
все дороги,
и все дорожные знаки.
Но девушка стряхивает снежинки с волос,
и некоторые тают на носу у собаки.

А от вселенского холода
лопаются рельсы и провода,
и нету ни карты, ни связи -
лишь то, что чутье подсказало.
И так страшно:
вдруг я доберусь туда -
а они уже ушли, не дождавшись, с вокзала...

Стирательная резинка времени
хочет оставить лишь снег.
Но я снова точу карандаш,
и опять выступают из мрака
мои далекие, соскучившиеся по мне -
девушка в свитере
и большая собака.

(с) Мэри Шелли, Перси Шелли - "Паутина", гл. 10

Stop all the clocks, cut off the telephone,
Prevent the dog from barking with a juicy bone,
Silence the pianos and with muffled drum
Bring out the coffin, let the mourners come.

Let aeroplanes circle moaning overhead
Scribbling on the sky the message He Is Dead,
Put crepe bows round the white necks of the public doves,
Let the traffic policemen wear black cotton gloves.

He was my North, my South, my East and West,
My working week and my Sunday rest,
My noon, my midnight, my talk, my song;
I thought that love would last for ever; I was wrong.

The stars are not wanted now: put out every one;
Pack up the moon and dismantle the sun;
Pour away the ocean and sweep up the wood,
For nothing now can ever come to any good.

/Wystan Hugh Auden/

--------------------------------------------------------------------------------

Все о том же...

ROMAN WALL BLUES


Over the heather the wet wind blows,
I've lice in my tunic and a cold in my nose.


The rain comes pattering out of the sky,
I'm a Wall soldier, I don't know why.


The mist creeps over the hard grey stone,
My girl's in Tungria; I sleep alone.


Aulus goes hanging around her place,
I don't like his manners, I don't like his face.


Piso's a Christian, he worships a fish;
There'd be no kissing if he had his wish.


She gave me a ring but I diced it away;
I want my girl and I want my pay.


When I'm a veteran with only one eye
I shall do nothing but look at the sky.


October 1937

Перевод Фельдмана мне, если честно, не понравился... Интересно было бы почитать перевод Бродского, к-рый Одена очень любил.

Надо бы показать этот стих Кирришу - вдруг и вправду блюз получится. =)

Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было Младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями теплая дымка плыла.
Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.
Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звезд.
А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.

Спаситель родился
в лютую стужу.
В пустыне пылали пастушьи костры.
Буран бушевал и выматывал душу
из бедных царей, доставлявших дары.
Верблюды вздымали лохматые ноги.
Выл ветер.
Звезда, пламенея в ночи,
смотрела, как трех караванов дороги
сходились в пещеру Христа, как лучи.

(с) Иосиф Бродский.

ЗАКРЫТИЕ АМЕРИКИ


Андрею Прокофьеву

Профиль ковчега жадно принюхивается к волнам.
На солнце в руке Горгоны вспыхивает змея.
Чайки, дельфины, мусор - и, наконец, с невольным
страхом впередсмотрящий хрипло кричит: "Земля!"

И, как кроты, из трюма, жмурясь, ползут наружу
те, кто не сдох от тифа и от гнилой воды.
Сверкают глаза и зубы. Больные тела, как груши,
вмиг облепили реи, воя на все лады.

Колумб, как жених, на мостике, нервничая напрасно,
взмахом ладони делит историю пополам.
"Воистину символично, что мачта крестообразна!" -
спешно готовя проповедь, думает капеллан.

Лекарь в каюте, шлепнув кровавый комок в корыто,
грустной улыбкой держит ученика: "Пиши!
Двенадцатое. Сегодня трое умерших вскрыто.
И ни в одном из них я не нашел души."

(с) Дмитрий Воевода.

Любовь есть благо. Недаром в самом деле во все времена почти у всех культурных народов любовь в широком смысле и любовь мужа к жене называется одинаково любовью. Если любовь часто бывает жестокой и разрушительной, то причина не в ней самой, а в неравенстве людей.
Когда одни сыты, умны и добры, а другие голодны, глупы и злы, то всякое благо ведет только к раздору, увеличивая неравенство людей.

А.П. Чехов.

Что-то новое шевелится в душе...

Читая записные записки А.П. Чехова:

"Неравенство ... следует считать непреложным законом природы.

Но мы можем сделать неравенство незаметным, как делаем это с дождем или медведями".

Однозначно в заголовок.

еще Чехов

"Красота должна быть подобна судороге.

Иначе ей не выжить"

Андре Бретон

Очень не хочется сейчас писать о всех тех гадостях, что случились недавно, а собственные позитивные эмоции от проведенных выходных хочется спрятать и хранить долго и бережно, выпуская на лист бумаги изредка, вручную...

Поэтому - к стихам.

Ольга Родионова.

Тебя будут звать - Икар,
А лучше - Карл-
Вильгельм-Отто Лиллиенталь.
Давай, взлетай!

Тебя будут звать - смотри -
Антуан де Сент-Экзюпери,
а лучше - Сен-Жермен де Пари.
Давай, пари!
Ты сможешь вернуться назад, если я смогу
Выложить слово "вечность"льдинками на снегу.
Но у меня изрезаны пальцы в кровь -
Как ни стараюсь, выходит "любовь, любовь".
Тает, капает, букву к букве не донести,
Как ни крути, выходит "прости, прости".

Воск растекается, айсберг, заплыв в Гольфстрим,
Тает, пока мы тут о вечности говорим.
Думаешь, вечность? Точно удар поддых,
Сверху отлично видно: "Ich liebe dich" -
Как ни прикладывай - лёд - погоди - не тай -
Падает Карл-Вильгельм-Отто Лиллиенталь.

Даже из космоса, из нежилых систем
Звездных - отлично видно: "Je t'aime, Je t'aime" -
Лётчик мой растворяется в утреннем молоке
С огненной Розой в юношеской руке.
Ах, недолет, воздушный звенит поток.
Каждый земной сверчок должен знать шесток.
Глупая Эльза, не прогадай, смотри!
Глупая нежность, глупая Роз-Мари...
Стеклышко продыши, сказочку расскажи,
Смирительную рубашку ему свяжи.

...Марта, терзая пальцами флердоранж,
Крикнет - и он услышит, мин херц, мон анж, -
Не про люблю-люблю, не про жду назад, -
Он услышит, как льдинки ломаются и скользят:

- Карл!.. Они положили в пушку сырой порох!..











http://nikab.livejournal.com/
http://www.liveinternet.ru/users/643725/post21419817/

В колонках играет - Summertime
Настроение сейчас - Да-да, Summertime. И не просто так, поверьте...

ДРУГАЯ ПОЭМА О ДАРАХ

Я хочу возблагодарить божественный

Лабиринт причин и следствий

За разнообразие творений,

Составляющих эту единственную Вселенную,

За то, что разум не оставит своих мечтаний

О плане лабиринта,

За лицо Елены и настойчивость Одиссея,

За любовь, которая даёт нам увидеть других такими,

Какими их видит божество,

За твёрдость алмаза и податливость воды,

За алгебру, этот дворец совершенных кристаллов,

За мистические строки Ангела Силезия,

За Шопенгауэра,

Почти расшифровавшего Вселенную,

За блеск огня, на который ни одно человеческое существо

Не способно смотреть без древнего изумления,

За красное дерево, кедр и сандал,

За хлеб и соль,

За таинство розы

И изобилие красок, которого я не увижу,

За небезызвестные дни 1955 года и их кануны,

За упорных пастухов,

Стерегущих на равнине стада и зарю,

За утро в Монтевидео,

За искусство дружбы,

За последний день Сократа,

За слова, долетавшие в сумерках

От одного креста к другому кресту,

За сновидение ислама, объявшее

Тысячу и одну ночь,

За ещё один сон о преисподней,

О столбе очищающего огня

И о сферах славы,

За Сведенборга,

Сообщавшегося с ангелами на улицах Лондона,

За тайные и незапамятные реки,

Слившиеся во мне воедино,

За язык, на котором я некогда говорил в Нортумбрии,

За саксонские меч и арфу,

За море — сверкающую пустыню,

Ключ к тому, о чём мы не знаем

И эпитафию викингам,

За музыку английской речи,

За музыку немецкой речи,

За золото, сияющее в стихах,

За эпическую зиму,

За название непрочитанной книги:

Gesta Dei per Francos,

За Верлена, невинного, как птицы,

За призму кристалла и тяжесть бронзы,

За полосы тигра,

За небоскрёбы Манхэттена и Сан-Франциско,

За утро в Техасе,

За некоего севильца, издавшего Назидательные письма

И скрывшего от нас своё имя,

За Сенеку и Лукана, уроженцев Кордовы,

Ещё до возникновения испанского языка

Создавших всю испанскую литературу,

За геометричность и щедрость шахмат,

За черепаху Зенона и карту Ройса,

За запах медикаментов во врачебных кабинетах,

За язык, способный симулировать мудрость,

За забвение, отменяющее или изменяющее прошлое,

За привычку,

Воспроизводящую и удостоверяющую нас, словно зеркало,

За утро, внушающее нам иллюзию начала,

За ночь, её темноту и её астрономию,

За храбрость и счастье других,

За родину, которую мы узнаём в жасминах

Или в старой сабле,

За Уитмена и Франциска Ассизского, уже создавших эту поэму,

За деяние, благодаря которому она неисчерпаема

И переполнена всевозможными творениями,

И никогда не завершится последним стихом,

И будет меняться вслед за людьми,

За Фрэнсис Хейзлем, просившую у своих детей прощения за то,

Что она никак не умрёт,

За минуты, предшествующие сну,

За сон и смерть,

Эту пару тёмных сокровищ,

За сокровенные дары, о которых я не хочу говорить,

За музыку, таинственную форму времени.

(с) Он же.

     В эту зиму с ума
     я опять не сошел, а зима
     глядь и кончилась. Шум ледохода
     и зеленый покров
     различаю -- и значит здоров.
     С новым временем года
     поздравляю себя
     и, зрачок о Фонтанку слепя,
     я дроблю себя на сто.

     Пятерней по лицу
     провожу -- и в мозгу, как в лесу,
     оседание наста.

(с) ИБ

     Небритый, смеющийся, бледный,
     в чистом еще пиджаке,
     без галстука, с маленькой медной
     запонкой на кадыке,

     он ждет, и все зримое в мире --
     только высокий забор,
     жестянка в траве и четыре
     дула, смотрящих в упор.

     Так ждал он, смеясь и мигая,
     на именинах не раз,
     чтоб магний блеснул, озаряя
     белые лица без глаз.

     Все. Молния боли железной.
     Неумолимая тьма.
     И воя, кружится над бездной
     ангел, сошедший с ума.