Что-то новое...нахлынуло...
Холодало. С неба накрапывал дождик. Потушив сигарету, человек напротив осторожно двинулся навстречу. Он протянул руку и…она прошла насквозь.
Я кричал.
Я кричал, но меня не слышали.
Я кричал…
…но не хотел быть услышанным…
Я сел в постели и, хватая ртом воздух, хрипло дышал от страха. Волосы неприятно липли ко лбу, пижамная рубашка перекрутилась и мешала дышать.
«Dreams again?» послышался голос по правую руку от меня. Я испуганно отшатнулся, но, признав во тьме своего старого друга, отвернулся, и устало кивнул, потирая переносицу.
«Do you want me to tell you a story?» вновь насмешливо прошелестел голос рядом. Я покачал головой и попросил воды. Спустя некоторое время в поле зрения появилась бледная рука, с длинными тонкими пальцами, держащая кружку с холодной водой. Я, словно умирающий, приник губами к краю, но на этот раз мои руки подвели меня – холодные струи потекли по подбородку и сползли за воротник рубахи. Я был не против – все мое тело горело, как после жара, но мой сосед зацокал и, приняв чашку из моих рук, начал сам поить меня, придерживая затылок – словно маленького. Я был зол на него за подобную заботу, но ничего не мог поделать – после столь резкого пробуждения и разочарования в собственной способности хотя бы держать чашку на меня навалилась резкая апатия и усталость.
Осторожно уложив мою голову обратно на подушку, он поднялся со своего обычного места и, очевидно, вышел во двор. Я облегченно вздохнул и задумался, прикрыв глаза. В углу комнаты горела свеча, от взгляда в огонь щипало глаза и маленькие слезинки бежали по щекам. Я улыбнулся сквозь пелену слез.
«Are you crying?» он снова здесь. Его рука мягко стирает слезы с моих щек и подбородка – мне не хватает сил послать его куда подальше с его заботой. Но вот он садится на край моей постели и закрывает своим телом свет свечи – потеряв точку опоры в виде маленького огонька, я закрываю глаза и отдаюсь на волю Морфея.
А он, тем временем, кладет руку мне на лоб. Его ладонь узкая и…холодная. Именно поэтому я не сбрасываю ее, и, наверное, потому, что у меня вновь начинает подниматься температура. А он не убирает ее, чуть поглаживая влажные от пота волосы – и как ему не противно прикасаться ко мне? Я же весь липкий и потный и…горячий.
«It is high…» бормочет он.
«Почему ты говоришь по-английски?» хрипло спрашиваю я.
«Потому что у меня отвратительный акцент» прозвучало справа. Мне больше нравился его голос, когда он говорил по-английски, но звуки нерусской речи меня странно утомляли. Хорошо, что в комнате темно – это позволяет мне сосредоточиться на голосе моего соседа, сидящего рядом – а он у него просто великолепен. Кажется, он когда-то даже пел в опере…
Пока я обо всем этом думал, он принялся отирать мне лицо влажным полотенцем – по губам скользнула холодная капля – он отер ее тыльной стороной ладони. Я удивленно распахнул глаза и попытался разглядеть его лицо в темноте. Он успокаивающе погладил меня по лицу – сам не знаю почему, но мне вдруг стало так спокойно и тепло, что я опустил тяжелые веки и потерялся в своих снах.
Все так зелено, что режет глаза. Я куда-то бегу, пытаюсь найти выход из вечно зеленого лабиринта. Я выбегаю на каменную кладку дороги, впереди виднеется маленький домик, похожий на те, что строят в Шотландии. Я вбегаю внутрь – изнутри дом кажется намного больше. Я хочу удостовериться – не почудилось ли мне, но дверь заперта.
Страха нет. Я спокойно иду навстречу нежному розовому сиянию, которое сменяется на цвета рассвета. Душащий меня аромат роз превращается в озоновую горечь, медленно стекает внутри моего жаркого тела. И кажется…я уже готов растворится в этом нежно-сиреневом с голубым и серебряным сиянии и окунуться в рассвет. Но кто-то хватает меня за руку – мне настолько больно, что я шиплю и резко оборачиваюсь. Но…вся моя злость испаряется куда-то, когда я вижу его и…он смотрит так, будто может видеть меня в этом свете. Он держит мою руку крепко, сжимает ее так, что я чувствую…чувствую, что останутся синяки.
Стоп.
Я … чувствую?
Я удивлен, растерян. Он держит меня за руку, он видит меня – и, черт побери, я могу чувствовать его! Это невероятно, ведь никогда раньше…ведь, он не должен был…
Я теряюсь в ощущениях, а он все тянет меня к себе – и…я постепенно вновь начинаю чувствовать свое тело, я выхожу из рассвета и…снова слышу биение своего сердца и теплую кровь, стучащую в висках. Он обнимает меня, и я словно вспыхиваю.
Так тепло внутри…
Я…слился с ним?
Но я все еще чувствую себя…
Только так, будто…
*будто я кому-то нужен*
Абсурд. Этого не может быть!
*но тогда…что это за тепло…почему я чувствую себя в безопасности, тепле и нежности, словно в коконе…словно в утробе матери…*
«Я люблю тебя»
Я вновь резко просыпаюсь и сажусь в кровати, оглядываясь по сторонами, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Паника все никак не желает убираться обратно в ночь, пока моих плеч не касаются руки…две холодные руки с длинными, словно у музыканта пальцами. Они укладывают меня обратно, и взбивают одеяло…прохлада чуть успокаивает меня. И я замечаю улыбку на этом холодном лице
«Я видел тебя!» вскрикиваю я, кидаясь ему в лицо. Я хочу понять…я слышал его голос. Но он продолжает улыбаться, отстраняя меня.
«Глупости. Тебе снова приснился кошмар» спокойно, успокаивающе, словно родитель говорит он. Я ему не верю, но все равно сдаюсь и позволяю уложить себя и укрыть мои замерзшие плечи одеялом. Мне больше не жарко – наоборот, меня пробирает дрожь.
«Ты был там…» сонно бормочу я напоследок, прежде чем заснуть. Уже почти рассвет – я не спал всю ночь. Больше кошмаров не будет, я уверен – они приходят только ночью.
Из последних сил оставаясь в сознании, я почувствовал…легкое прикосновение чужих губ к моему лбу и то, как чья-то прохладная ладонь стирает с моего лица последние капельки пота и слез.
И я знал…что-то в ту ночь расцвело во мне, что-то распахнулось навстречу…и дало место прорасти новому чувству.
Kaedze - зарегил, настроил почту, показал куда тыкнуть, чтобы откомментить и как двигаться оп дневу, а все остальное методом научного тыка)))
