Впервые с ней поговорили, когда я позвонила по объявлению. И с тех пор регулярно звонила, задавала вопросы, беседовали подолгу. Знакомились. Сначала с некоторым недоверием. Она долго не давала никаких своих личных данных, да я и не настаивала – ведь кто я для неё, всего лишь голос в телефоне, мало ли, сейчас мошенников развелось, как грязи. То есть, разговаривала она охотно и доброжелательно, но осторожничала в плане раскрытия персональной информации.

Ей 82 года, то есть, родилась она в 1940 году. Всю взрослую жизнь провели с мужем Юрием Матвеевичем, в Барнауле прожили 15 лет, потом у дочки начались проблемы со здоровьем, вот и уехали сюда. И было это в 1987 году. То есть, Валентина Ивановна прожила в этом доме 35 лет. Дом был совхозный, тогда такое жильё (двухквартирники) много где строили. Дом был, а всю его «начинку», гараж, баню, крытый двор (комплекс сараев) – всё это уже они построили и обустроили.

К стыду моему, в мозгу почему-то засело, что люди за восемьдесят – тёмные и полуграмотные. Хотя, можно было бы сопоставить хотя бы год рождения, и что в стране происходило, когда они были молодые. Наверное, в мозг впечатался образ моей прабабушки, которую я как раз запомнила в возрасте 80+, её грамоте научила моя старшая сестра – и читать, и немножко писать, чтобы вместо фамилии в документах крестик не ставить.

Так вот. Я обратила внимание, что у Валентины Ивановны довольно богатый словарный запас, обширные знания во многих областях – она может поддержать разговор практически на любую тему. И менталитет у неё очень не похож на тот, что я наблюдала у многих деревенских тёток. То есть, она какая-то не такая. Деревенская, да, но как бы не совсем. При этом она в совершенстве владеет любыми навыками, которые необходимы в деревенской жизни. Рассказывала, как в девяностые выживали тем, что она разводила цыпаков на продажу. Инкубатор, брудер, детский сад – и на рынок. Так и выжили, и себе мясо-яйцо было, и копеечка в семейный бюджет капала. Свинок тоже держали.

А вообще-то Валентина Ивановна с Юрием Матвеевичем ещё застали здесь расцвет совхоза. Хозяйство было крепкое, богатое. Конечно, центр местной вселенной – конезавод, в совхозе он назывался «кончасть». Всего было шесть частей, по главным направлениям деятельности. Могу ошибаться, не всё запомнила, но было животноводство – мясное и молочное, выращивание пшеницы и других посевных культур, маслозавод (подсолнечное масло жали), свой мехток (обрабатывали зерновые), звероферма, и ещё много всего. Люди жили хорошо, в достатке, на жизнь не жаловались.

Валентина Ивановна работала в стройчасти. Ага, вот так. И не маляром-штукатуром, как можно было подумать. Вообще-то она по образованию – инженер-строитель. И работать сюда её пригласили по специальности, на инженерную должность. А Юрий Матвеевич по образованию – инженер-радиоэлектронщик. Работал здесь главным энергетиком.  

А потом пришли девяностые, и всё повалилось. Те же люди, грамотные хозяйственники, которые стояли у руля совхоза, вложили немало сил в его развитие и процветание, вдруг переобулись в воздухе и начали спускать в унитаз всё, что было создано общими усилиями всех, кто трудился в совхозе, всё, что люди любили и считали своим. Самый вопиющий факт, о котором слышала от местных не однажды – это массовая сдача породистых орловских рысаков на мясокомбинат. Вот что должно быть в голове у человека, принявшего такое решение? Судить не берусь, потому что всех обстоятельств не знаю. Могло тогда быть что угодно. Например, нечем кормить лошадок. Или мучительная смерть от голода, или на колбасу. Не дай Бог никому оказаться перед таким выбором.

И вот, случилось то, что случилось. Развалилась страна, развалился совхоз. И я сейчас живу рядом с людьми, которые всё это пережили – сытость, достаток и перспективу жить при коммунизме, и потом - полное обрушение всех декораций вместе с надеждами на хорошее будущее для себя и детей. И остались люди, предоставленные самим себе. Выживать, кто как умеет. И я снимаю шляпу перед ними, всеми и каждым. Потому что я бы так вряд ли смогла. А они живут, каждый день, ищут, где копеечку заработать. Ездят на вахту охранниками – в Барнаул и Новосиб. И там их, бывает, кидают – забывают заплатить. Пашут, как не в себя, за любую работу берутся. Потому что живые, хотят жить, несмотря ни на что. И детей хотят поднять, и чтобы у них жизнь стала получше, чем у родителей. Чтобы будущее появилось у них. На себя-то уже давно рукой махнули. Как-нибудь.  

Возвращаюсь к Валентине Ивановне. Крутились в девяностые, как могли, и выкрутились, выправились. Дочку вылечили и выучили, в Барнауле живёт, на ноги встала, самостоятельная. Внуков, правда, Бог не дал, так уж вышло, что поделаешь. Жили с мужем потихоньку, из года в год, дом поддерживали, совершенствовали, по своему разумению. Валентина Ивановна – хозяйка, какой я мечтала стать однажды, но, видно, уже не успею. Всё у неё на своих местах, всё обихожено, в доме и хозяйстве не богато, но идеально чисто, аккуратно, продумано всё до мелочей. Конечно, по их, бывших хозяев, разумению. Даже сараи выглядят чистенькими и ухоженными – где можно, везде побелено, прибрано, всякая утварь на своём месте.   

В последние годы Юрий Матвеевич стал сдавать: зрение ухудшилось, уже не мог, как раньше, по хозяйству дела делать. Потом и сердце стало пошаливать. Он умер на 11 дней раньше Саши. Задремал у телевизора на стульчике и не проснулся. Валентина Ивановна, как мне кажется (хотя, она сама не говорила об этом ни разу), без мужа не то чтобы потерялась, но всё это вокруг утратило для неё смысл. Света практически каждые выходные проводила в доме у мамы. И Валентина Ивановна позволила дочке уговорить себя уехать к ней в город. Вот  так я и стала хозяйкой всего этого сказочного богатства, которое цветёт, благоухает, радует глаз и душу. 

Ещё одним меня удивила Валентина Ивановна. Она еду проверяет маятником! Юрий Матвеевич выточил ей из дерева и отшлифовал удлинённый овал и закрепил на прочной нитке. И она спрашивает, стоит ли ей есть вот эту еду. И маятник над ней держит. По колебаниям определяет ответ - можно ли съесть это, или лучше не надо. При мне много раз проверяла. И меня научила. И я потом купила маятник из горного хрусталя, тоже теперь еду проверяю. Когда помню, что надо проверить)

Очень трогательная история получилась с собакой Бимом. Сначала Валентина Ивановна хотела его мне оставить. Но он, несмотря на почтенный возраст (11 лет) очень игривый и подвижный. То есть, ему меня с ног свалить – как два пальца. И с цепи он периодически срывается, просто побегать чтобы. И никакой забор ему не помеха. Где уж мне с таким псом справиться... Он и принял меня враждебно, долго облаивал, с остервенением, сколько бы раз мимо ни проходила. Это было всё время, пока Валентина Ивановна искала, куда его пристроить. Охранником, например. Но никому старый пёс не нужен. Тем более, он не совсем пёс. Он наполовину волк. Может быть, потому такой сохранный.

А потом Валентина Ивановна с дочкой Светой решили, что Бим поедет в Барнаул, в квартиру жить. И как только они это решили, Бим тут же перестал на меня лаять. Вот сразу. Думаете, совпадение? Нееет. Пёс всю свою жизнь прожил на цепи, в будке. Никто его ничему не учил, так жил, неграмотным. И тут его собирают, наряжают в новый ошейник с поводком и ведут в машину. Я видела эту сцену. Пёс просто обезумел от счастья, что его не бросают! Так на Свету прыгал, что никак не получилось ему ошейник поменять, пришлось в старом везти.

Как только пса привезли в квартиру, он не издал ни звука. То есть, в квартире он молчит, что бы вокруг ни происходило. Даёт надеть на себя намордник, пока его ведут по подъезду. На улице ведёт себя дисциплинированно, ни на кого не обращает внимания, как будто никаких раздражителей вокруг нет. Только однажды, когда сосед умудрился выпустить здоровенного пса без поводка, а сам задержался в подъезде, и этот пёс сунулся к Свете… Тут уж Бима и всемером было не удержать – потрепал слегка соседского пса, поучил правилам приличия. Но не подрал, просто внушение сделал.

Вчера Света прислала видео про Бима. Она научила его командам «сидеть», «лежать», давать лапы по очереди, он выполняет по классике команду «ко мне», то есть, обходит Свету и садится у левой ноги. Делает всё охотно и весело, как молодой. Больше всего меня умилило, что он делает по команде «зайка» - садится на попу столбиком и поднимает обе передние лапы. И ещё делает «дай пять», лапой. Очень круто, если знать, что псу столько лет, и ещё месяц назад он ничего этого не умел.

Валентине Ивановне я позваниваю, и она иногда звонит. Беспокоится, как там её растения любимые. Но больше – как там я, как справляюсь. Подсказывает, если что у меня не получается, или не знаю, как лучше сделать. И соседям всем наказала, чтобы меня не бросали, чтобы помогали, приходили по первому зову.

Несколько дней, которые мы прожили с Валентиной Ивановной под одной крышей, перевернули моё мироощущение. Я искренне не хотела её отпускать. Мне было хорошо рядом с ней, и нисколько не смущало, что, в сущности, мы чужие друг другу люди. Но не чужие. Я так чувствую. И очень благодарна ей за всё – за то, что было и осталось от неё мне, за всё, что есть сейчас – добрые и тёплые отношения. И за то, что ещё будет. Дай ей Бог долгих счастливых лет.