В колонках играет - A*Teens - Upside DownВчера, разговаривая в комментариях с Милой Кирой, я пообещал поместить здесь одну свою старую запись о феномене девятилетних людей. Пока искал – набрёл на другую запись. Это глава из одного объёмного эссе о таёжных чудиках. Но она там является как бы отступлением от темы – разговором об удивительных свойствах наших старых дневников. Я подумал, что для начала стоит показать Кире и КиссМари этот кусочек. Оставляю у главы её родной номер. Если учесть, что написано это эссе в середине 90-х годов, что рассказывается в нём о ещё более древних событиях (отблесках событий), и что представляю его читателям сегодняшний я – то здесь сталкиваются как минимум ТРИ МЕНЯ. Ладно, хватит болтать…
IV.
Записи, которые вы сейчас читаете, ни в коем случае не стоит воспринимать как некое исследование, поставленное на прочную методологическую основу. Даже если те или иные мои утверждения с виду категоричны и убедительны – это только видимость, их легко может опровергнуть любой, в том числе и я сам – с неменьшей убедительностью. О чём бы мы ни рассказывали – мы всегда в первую очередь рассказываем о себе. Следовательно, мой разговор о лесных отшельниках – это скорее примерка ситуации на себя, либо проецирование себя на ситуацию.
Вчера, заканчивая описывать свои ощущения от давней встречи с Савельевым (и неизвестно сколько наврав при этом), я решил перелистать свои старые дневники. И сам удивился тому, как часто я обращался к теме таёжных отшельников, пытаясь понять их (и себя). Одну из этих давних записей я приведу ниже. Но хочу перед этим отвлечься и поговорить о феномене общения с собой прежним.
С собой прежними мы общаемся постоянно. В конце концов, это и есть то, что называется жизненным опытом. Обращаясь к былым ошибкам, мы иногда не делаем новых. Любое сегодняшнее знание – это продукт вчерашнего ученья. И так далее. Иными словами, сегодняшнее «я» – сумма всех предыдущих наших «я».
Сумма эта не имеет формы, хотя, как вода, может принять форму любого сосуда (однако, в отличие от воды, может и не захотеть этого), она постоянно ускользает от зафиксированности, от затвердевания. Любое наше «я» может зафиксироваться только в СВОЁМ настоящем, и оно тотчас материализуется в изреченном слове, поступке, записи, каком-то изделии, в ребёнке, наконец, – и отторгается от нас, начинает жить своей жизнью. В то же время абстракция этого «я» продолжает жить в нас и развивается по нашим внутренним законам.
Кто автор приведённого выше рассказа о встрече с Савельевым? Я, конечно. Но о случившемся со мною полвека назад рассказал уже я сегодняшний – почти двухсотлетний старик. Быть может, рассказал лучше, чем сделал бы это тогда, но... Пусть моя тогдашняя запись (а я так и не написал тогда о Савельеве) была бы подобна любительской чёрно-белой фотографии – однако в ней была бы своя прелесть, совсем иные повороты, детали и суждения. Сегодня я передал лишь впечатление. Сегодня зрение мое стереоскопичней, рука крепче держит кисть, а картина несёт на себе отпечаток последующего жизненного опыта. И в ответе за всё, в том числе за просчёты письма и за явные глупости, только один человек – я сегодняшний.
В этом отношении дневник является прекрасным алиби для нынешнего ego автора. Мысль, материализованная прежним мной, – не совсем моя мысль. Я могу если не отказаться от неё (это было бы нечестно, особенно когда речь идёт не просто о мысли, а и о поступке), то хотя бы оспорить её, посмеяться над ней. Её слабость и недостатки можно списать на возраст, на неопытность и т.д. И наоборот – старая, давно записанная мысль может принести дивиденды в будущем, и это тоже алиби либо реабилитация.
Разговаривать с собой прежним – автором старых дневниковых записей – одно из самых больших наслаждений, которые я знаю. Этот человек чище и непосредственней, чем я, он удивляет меня своей искренностью, хотя иногда один только я вижу у него скрытые приступы скрытности, нехитрые его хитрости и даже обман. Но особенно приятно (и чуть обидно) вдруг заметить, что он не глупей, а порой опытней меня, что он умел писать лучше, нежели я, был смелей, находчивей, добрей. Он записывал то, что я сегодня уже забыл и уже не вспомнил бы никогда, а если б и вспомнил, то совсем иначе...
О, я вижу, что неуклюжее мое отступление от темы затягивается и уже начинает томить читателей. Будем считать, что я просто извинялся за неровность своего рассказа и за противоречия, которые могут в нём встретиться. А теперь я открываю старую тетрадь... 19** год. На календаре, по удивительному совпадению, тот же день, что и сегодня – 21 июня.
