РАСПУТАННЫЙ КЛУБОК

Вторник, 07 Августа 2012 г. 22:29 + в цитатник

РАСПУТАННЫЙ КЛУБОК

Отец Григорий, спешивший в Москву на важную встречу, вспомнив, что ночью поезд долго стоял посреди голого поля, прошел в купе к проводнице и спросил - не опоздают ли они теперь в Москву?
Проводница, пересчитывавшая сданное сошедшими за трое суток пути пассажирами постельное белье, не разгибаясь, грубо буркнула в ответ, что она не бригадир и, тем более, не машинист поезда.
Но, оглянувшись, увидела священника и смутилась:
- Ой, простите, батюшка! Даже не знаю. На прошлую станцию пришли с опозданием на сорок минут. Но, может, уже немного нагнали? Я сейчас постараюсь поточнее узнать!
Священник, поблагодарив ее, постоял немного у бесполезного теперь расписания, потому что та станция была последней перед столицей.
Не без тревоги взглянул на часы.
Но - на все Божья воля! – опустил руку.
И спокойно вернулся в свое, опустевшее за ночь, купе.
Здесь он достал канонник, раскрыл его, с удовлетворением отмечая, что теперь до самой Москвы имеет редкую в поездах возможность молиться вслух.
Устроился поудобнее.
И хотя прекрасно знал наизусть утреннее правило и акафисты - но уж очень он любил церковнославянские буквы! – принялся читать его по книге.
Однако долго пробыть одному ему не пришлось.

Дверь вскоре приотворилась, и показалось лицо проводницы.
- Можно? – на этот раз как-то робко спросила она.
- Конечно, конечно! – прикрыл книгу священник.
Проводница обрадованно кивнула и, продолжая стоять в дверном проеме, виновато сказала:
- Я еще не ходила к бригадиру. Но думаю – должны нагнать. Видите, как нас болтает?
Вагон действительно раскачивало так, что даже ей, привычной к такому, трудно было устоять на ногах.
Поэтому она опустилась на самый краешек нижней полки.
И, объясняя, – зачастила:
- Я сразу – к вам! Прибежала, уж простите меня за назойливость, чтобы, воспользовавшись таким случаем - еще бы, священник в твоем вагоне! – задать вам вопрос: скажите, ну почему у меня все в жизни не так, как бы я хотела жить? Все кувырком! Можно?
- Так вы ведь уже спросили! – улыбнулся отец Григорий.
- И вы… ответите?
- Что ж, попробую…
Священник внимательно посмотрел на женщину и, сразу располагающим к доверительному разговору тоном, спросил:
- А что, собственно, вас не устраивает в вашей жизни?
- Да все!
Проводница нервно обвела руками большой круг и перечислила:
- Дети не слушаются. Муж пьет. Скажу вам даже больше, когда пьет – бьет. Я вон, несмотря на то, что имею высшее образование, чтобы как-то продержать на плаву семью, вынуждена проводницей работать!
Отец Григорий, сочувственно кивая каждому слову женщины, от чего у той быстро выступили на глазах слезы, терпеливо дослушал ее до конца и привычно осведомился:
- А вы в церковь давно ходили?
- О! – с легким разочарованием вздохнула проводница. – Я так и знала, что вы это спросите. Но только, думая, что уже нашли причину всех этих бед, не знаете мой ответ. А он такой: а как же? Хожу! И дома. И даже в Москве. Перед отъездом каждый раз забегаю в храм – свечку поставить. А как же? Все же – дорога!
- Свечку - это хорошо, особенно если за неимением времени, - видя, что эта женщина не так и проста, согласился отец Григорий. – А дома-то надеюсь, полностью службы выстаиваете?
- Ну не так, чтобы очень… - замялась проводница. – Но тоже зайду – опять же свечку поставить, выплакаться вволю.
- И как часто?
- Часто не часто, но раз в два-три месяца - точно!
- Понятно, - кивнул отец Григорий. – Значит, вы - захожанка!
- Кто-кто?! – переспросила проводница.
И священник с чуть приметной улыбкой пояснил:
- Тех, кто ходит в храм постоянно – мы называем прихожанами. А кто так – от случая к случаю… Нет, это не дело! – убежденно перебил сам себя он. - Чтобы жизнь вошла в правильное русло, и Господу не приходилось призывать вас к себе такими скорбями, нужно ходить в храм каждое воскресенье. Причем, на всю службу. Кстати, а на исповеди вы когда последний раз были?
- А это еще зачем? – не поняла женщина.
- Как зачем? Грехи исповедовать!
- А если их у меня нет?
- Гм-м… - даже растерялся от неожиданности отец Григорий. – То есть, как это нет?
- А вот так! – уверенно заявила проводница. – Правду вам говорю. Ни одного!
- За всю жизнь?!
- А как же! Я и в детстве самой послушной была. И в школе отличницей. Да и в институте меня в пример всегда ставили!
- Слу-ушайте, - с легкой шутливостью, протянул священник. – Так вы тогда, оказывается, святая! С вас иконы можно писать. А то и просто вместо них у стены ставить. Вы вот что… Вы переезжайте к нам. Как раз храм у нас бедный, икон не хватает…
- Вы все смеетесь, а обещали ответить! – обиделась проводница и поднялась, чтобы уйти.
Но священник жестом остановил ее.
- Подождите! Раз обещал, значит, отвечу. Но давайте-ка лучше разберемся! И… договоримся! - незаметно улыбнулся в густую бороду он. - Если мы с вами найдем у вас хотя бы десять грехов, то вы обязательно сходите в храм и покаетесь в них на исповеди!
- Де-есять?! – не поверила женщина и засмеялась. - Да вы и трех у меня не найдете!
- Значит, обещаете? – уточнил отец Григорий.
- Конечно!
- Ну тогда начали. Простите, - предупредил он, если некоторые из вопросов могут показаться вам слишком уж личными… Но, поверьте, мне, как священнику это можно.
- Да чего уж там, - махнула рукой проводница. – Сама напросилась. Спрашивайте!
- Хорошо, - согласился отец Григорий, и по опыту зная тот страшный грех, избежать которого смогли очень немногие женщины, с такой собеседницей решил сразу брать быка за рога: - Аборты делали?
- Нет! – хоть и никак не ожидала такого вопроса, сразу ответила она.
- Так, очень хорошо! – одобрил священник. – А мужу, простите, не изменяли?
- Никогда!
- И это похвально. Ну, а до мужа… вы все-таки красивая, видная – не погуливали? Иными словами, не блудили?
- Да вы что! – даже возмутилась женщина.
Но, вспомнив, что разрешила задавать любые вопросы, уже спокойнее, но уверенно добавила:
- Ни разу. Простите, не так воспитана!
- Очень, очень хорошо! – искренне радуясь за такую чистую в телесном плане душу, сказал священник, на мгновение задумался и продолжил: - Но во время столь строгого воспитания - родителей-то, признайтесь, огорчали? Ссорились с ними? Грубили? То есть, не почитали? Если да, то это нарушение пятой заповеди и, значит, очень тяжелый, о котором многие сегодня даже не подозревают, грех.
- И с родителями я никогда не ссорилась! – почему-то вдруг погрустнев, ответила проводница.
Священник недоверчиво посмотрел на нее, и она, печально вздохнув, объяснила:
- Я же ведь сирота. Они у меня почти сразу после моего рождения погибли в аварии. Бабушка меня воспитала. А она у меня – благородных кровей.
- Ясно… - протянул священник. – И, разумеется, вы никогда ничего не крали. Ну, скажем, лишнего казенного одеяла, простыни или еще чего, что плохо лежит?
- Разумеется, нет, - уже победно глядя на него, твердо ответила проводница.
- Значит, жили, не грешили… - задумчиво проговорил отец Григорий и быстро взглянул на казавшуюся до сих пор крепким орешком, собеседницу. - А как насчет того, чтобы кого-нибудь осуждать?
Проводница с удивлением покосилась на него:
- А это что – разве грех?
- Да. И еще какой!
- Ну тогда ладно, один! – проводница загнула палец и усмехнулась: - Теперь, благодаря вам, буду знать, что и у меня хоть один грех, да есть!
- Почему это один? – остановил ее отец Григорий. - Ну, с бабушкой – это мне, положим, понятно. Ведете себя тихо и мирно. А вот как с другими людьми? Тех, что вам неприятны, которые обижают вас? Толкнут вдруг в метро? Никогда не ссоритесь? Ни за что не поверю! Мне вон, например, сегодня грубо ответили. Это я вам не в упрек, а так - для наглядности!
- Да это у меня просто характер такой, вспыльчивый я очень – нервы! - махнула рукой проводница. – Но зато быстро отходчивая…
- Это после того, как осудите, обидите, накричите?..
- Ой, не без этого!
- Во гневе?
- Н-ну да!
- А гнев - вы загибайте, загибайте второй палец, - посоветовал священник. – Это уже не просто тяжелый, а смертный грех. И таких грехов насчитывается – семь.
Проводница вопросительно взглянула на отца Григория, и он ответил:
- Это – блуд, о котором мы уже говорили, и которого, к счастью, у вас нет. Дальше - гордыня…
- Вот чего у меня нет, того нет! – решительно заявила проводница, но священник отрицательно покачал головой:
- Что, вы хотите сказать, что есть?! – возмутилась женщина.
- А вы послушайте и сами решите. Гордыня - это когда человек думает, что он хоть что-нибудь может без Бога. На службы в храм не ходит. Не молится. Не постится. Не смиряется перед теми трудными обстоятельствами, в которые, для его же спасения, ставит его Господь. Всегда ставит себя выше других, осуждает тех, кто блудит, делает аборты, ворует: мол, я, лучше, порядочней, чище! Что, это все не про вас?
- Почему? – опуская голову, прошептала женщина. – Как раз про меня…
И сама загнула третий палец.
А батюшка, с этой минуты полностью взяв инициативу в свои руки, почти не умолкая, продолжал:
- Далее следуют, простите, я уж всё сразу и не по порядку: тщеславие, превозношение, уныние, отчаяние, убийство, причем, заметьте, убить можно даже словом, чревоугодие, сребролюбие, самолюбие, самооправдание, зависть, памятозлобие, различные суеверия, гадания, вера в приметы, занятия магией, увлечение астрологией, хождение к экстрасенсам и так называемым «бабкам»...
Загнув все пальцы, проводница разогнула их и начала загибать опять.
А священник все продолжал, продолжал:
-…самонадеянность, маловерие, раздражение, празднословие, небрежение – это когда небрежно творят Божии дела, грубость, коварство, оклеветание, нелюбовь к ближнему, ложь…
- Надо же! – когда отец Григорий, наконец, замолчал, недоверчиво посмотрев на свои, сжатые в третий раз кулаки, ужаснулась женщина. – Столько жила и даже не знала, что у меня столько грехов!
Она посмотрела на священника и, для большей убедительности, прижала ладони к груди:
- Да если бы я даже не дала вам слово, то после того, что сейчас выяснилось, сама бы пошла на исповедь. И даже бы побежала! Нет - побегу! И знаете где? Прямо в Москве! Только не перед отъездом, как это я делаю обычно, а сразу же после прихода поезда! Там служба, я слышала, рано начинается. Только бы мы, и правда, сегодня не опоздали! Простите!
Она в порыве благодарности, даже не испрашивая разрешения, поцеловала руку священника.
И выскочила из купе.
Побежала, как это выяснилось через несколько минут, к бригадиру узнавать – не опаздывает ли их поезд.
Ведь теперь это было важно не только для отца Григория.
Но и для нее самой…
И еще неизвестно, кому из них больше.

kru4inka