Читатель всегда воспринимает авторский текст в качестве абсолютной истины. Герой может обманывать, хитрить, автор – никогда.
Это не законы литературы, это физиология. Читатель так устроен. Человек, создающий текст, оказывается вдруг наедине с честью и отвагой. Иначе – то, что он пишет окажется уродливым бастардом.
Поэтому современного детектива в России нет. Социальной драмы – практически нет, с политическим триллером – беда. Стихи для детей – и те – жертвы трусости. А вдруг родители чего-то не то подумают.
Трудно в книгах – будешь всем угоден – не будут читать, будешь не угоден… Всё по Окуджаве «…дураком выгодно, да очень не хочется, умным очень хочется, да кончится битьем».
И никакие компромиссы не спасут. Отдельно взятому мастеру слов – помогут, а всем вместе – нет. Выступает автор лауреат премий и званий, включен в жюри и оргкомитеты, а с автографами – беда. Не находится человека, чтобы купил книгу и принес на автограф. Поговорили и серьезный настоящий автор ушел. И шепчутся хозяева книжных магазинов – кассы нет. Все меньше доверия к авторам, которые боятся.
Один из методов создания книги – ответ на вопрос. Писатель задает его сам себе, - а что если? Или, - а вот почему? И трудно отвечать стараясь никого не обидеть. Собственно, писательство это такой способ понимать мир через написанное. Книга – лаборатория, смысла в подделке результатов – нет никакого.
У нас выходит достаточное количество переводов. И тамошние авторы не догадываются, что они смелые. Они просто в своем праве писателя, отвечать на вопрос.
Я долго искал ответ на свой вопрос – почему так?
Книгу-ответ пока не написал, а на языке крутится припев песни Пикардийской терции «Просто ты живешь не на том береге реки»* (в оригинале – Просто ти живеш не на тому березi рiки).
Видимо как-то так. На нашем берегу все иначе.

Мне служилось в армии довольно тяжело. Просто в силу того, что бегать, прыгать, стирать, шить и шарить, главное - шарить! - я умел ровно так, как может пацан, у которого мама педагог, папа врач, и какой он на фиг танкист, а служил я как раз в танковых.
Понятно, что с какого-то момента служить становилось все легче, но вот в тот первый период спасало одно – бледно-зеленый блокнот и ручка. Я писал стихи, которые не имели никакой художественной ценности, но, вероятно, были очень близки каждому зеленому бойцу, из которого «еще не все мамкины пирожки вышли».
В какой-то момент, вдруг оказалось, что лишняя строчка, лишняя рифма становятся важнее бесконечной строевой и ночных стрельб и делают тебя сильнее. Можно выдюжить, можно сжать зубы и дотерпеть до еще одного заполненного листика в клеточку.
Блокнот пропотел, вылинял, в силу жизни под гимнастеркой и только к третьему периоду службы занял свое место в тумбочке. Я к этому времени оброс мышцами и гонором. В честь перехода на третий период начал отращивать усы и как-то уже сильно легче воспринимал службу Отечеству.
Прошло много лет, и я точно знаю, что в советской армии делать нечего, а быть там вредно и опасно, увы, тоже относится и к российской, но тот свой блокнот, в конце концов, украденный, помню. В нем не было таланта, не было даже вдохновения, была боль и честность, и этого хватало.
В конце этого месяца мы подводим итоги премии Рукопись года. Премии, в которой вообще нет пафоса, и, признаюсь, мы и в том году пытались игнорировать громкие имена, а в этот раз, уже совершенно умышленно не включали в номинации звездные фамилии. И как у любой литературной премии – с критериями всегда проблемы. Но абсолютно точно во всех текстах, которые вошли в лонг-лист есть честность и боль. Это важно. Без этого не родиться ни одной настоящей книге. Мне почему-то только сегодня пришло в голову, что эти странные требования – честность и боль, то меньшее, что мы можем требовать от автора. И никакой талант их не заменит. Никакая рекламная кампания не снивелирует. В конечном счете, это именно то, чего нам так не хватает.