История песни "Институтка" или "Черная моль"

Мы забываем ушедших. Это свойство нашей памяти, забывать. Но страницы книг помнят, хранят память. Иногда они возникают из закоулков хранилищ, как призрачные корабли. И люди вспоминают тех, кто жил, страдал, любил на этой земле до них. И это правильно. Когда знаешь, что есть кому помнить, то не страшно жить.



(Татьяна Тишинская - Институтка)


Начинается эта история, конечно, в “приюте эмигрантов” - “свободном Париже”.
Обратимся к мемуарам Людмилы Ильиничны Лопато. Эта певица, исполнительница русских песен и романсов, звезда русских кабаре Парижа и Голливуда, хозяйка знаменитого парижского ресторана “Русский павильон”, прожила долгую (1914 - 2004) и насыщенную удивительными событиями и встречами жизнь, и даже успела в начале 2000-х годов сняться в документальном фильме Эльдара Рязанова “Княжеское гнездо”. В своей книге “Волшебное зеркало воспоминаний”, она писала о событиях пятидесятых годов ХХ столетия:
“В Париже я довольно часто устраивала благотворительные спектакли... Вечер назывался "В гостях у Людмилы Лопато". Первое отделение мы решили сделать не просто концертным: действие было объединено единым сюжетом. Сценарий написала для нас Мария Вега - автор нескольких книг стихов и многочисленных комических песенок и жестоких романсов из репертуара кабаре тех лет, — женщина огромного роста, полная и походившая лицом на мужчину. Самый её знаменитый надрывный романс "Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз, джентльмены, бароны и леди..." на слуху до сих пор и в эмиграции, и в России”.



Мария Вега (настоящее имя Мария Николаевна Волынцева, по мужу Ланг; 15 июня 1898, Санкт-Петербург — 27 января 1980, Ленинград) — поэтесса,
Родилась в интеллигентной семье в Санкт-Петербурге, её крёстной матерью стала великая русская драматическая актриса, выступавшая на сцене Александринского театра М. Г. Савина. Окончила Павловский женский институт в Санкт-Петерубурге. После революции уехала в эмиграцию. С начала 1920-х годов жила в Париже. Сочиняла стихи и писала для эмигрантской прессы, опубликовала несколько переводов из Райнера Марии Рильке. Однако ее переводы Рильке отличаются от оригинала большим количеством строк — это уже не переводы в обычном понимании, а литературные переложения.
Там же, во Франции, вышли сборники стихотворений: «Полынь» (1933), «Мажор в миноре» (1938), «Лилит» (1955).
Судя по всему, ее имя и творчество были хорошо известны в «русском» Париже.

  Все дальше, все глубже в историю уходит Великая Отечественная война.
    Песни, написанные в годы сражений, передают теперь по радио в программах, именуемых "Песни наших отцов ". Но вот появилась новая песня - воспоминание о войне. Ее написали для кинокартины "Тишина" поэт Михаил Матусовский и композитор Вениамин.Баснер А люди, не слышавшие никогда грома орудий, родившиеся после 1945-го, приняли эту песню как свою, как песню сыновей. Ну , конечно , отцы - ветераны тоже полюбили , но мне важно отметить , что юное поколения подняло песню , казалось бы совсем не похожую на " модные шлягеры ", на песни , которые - стоят они этого или не стоят - называют "современными ".

 Читать далее

 Фото здесь: http://waralbum.ru/

 

 Утро 2 мая 1945-го выдалось ласковым. Ефрейтор Шальнева регулировала движение нашей военной техники в полутора километрах от рейхстага. Вдруг одна «эмка» съехала на обочину, из машины вышел поэт Евгений Долматовский и фронтовой корреспондент Евгений Халдей. Опытный глаз фотокора ТАСС сразу же «выхватил типаж». Халдей не вышел из машины спокойно, как это сделал. Долматовский, он выскочил из нее, словно его ошпарили кипятком, чуть не сбив своего товарища с ног. Закружив вокруг девушки, будто шмель, он с улыбкой до ушей протараторил:

— Скажи мне, красавица, откуда ты родом?!

— Сибирячка я, из деревни, название которой вам ничегошеньки не скажет, — улыбнулась в ответ регулировщица.

Щелкнул затвор «лейки», и Мария Шальнева попала в историю... Мария Тимофеевна Шальнева, ефрейтор 87-го отдельного дорожно-эксплуатационного батальона, регулирует движение военной техники недалеко от рейхстага в Берлине. 

 >>>

Поклонники героико - революционных фильмов наверняка помнят советский телесериал “Государственная граница”, снятый на киностудии “Беларусьфильм” в восьмидесятых годах и рассказывающий о службе советских пограничников (кстати, довольно неплохой фильм без выпячивания руководящей и направляющей роли партии, как это было принято в картинах того времени. Его и сегодня изредка показывают по ТВ, особенно в преддверие Дня пограничника).
В третьем фильме этого сериала - “Восточный рубеж”, снятом в 1982 году, действие происходит в конце 20-х годов на советско-китайской границе. Чекистка Ольга Анисимова (ее сыграла солистка Московского театра оперетты Инара Гулиева), проникшая в белогвардейский центр в Харбине, и пограничник Алексей Могилов (актер Владимир Новиков) предотвращают ряд провокаций на КВЖД, раскрывают заговор белокитайцев и белогвардейского центра в Харбине. Именно в этом фильме прозвучал “белогвардейский шансон” - романс “Институтка”.Читать далее

Какая колыбельная самая известная в мире? Разумеется, эта:
Спи, моя радость, усни!
В доме погасли огни...

Музыка Д. Покрасса
Слова П. Германа

Все равно, года проходят чередою,
И становится короче жизни путь,
Не пора ли мне с измученной душою
На минуточку прилечь и отдохнуть.

Все, что было, все, что ныло,
Все давным-давно уплыло,
Утомились лаской губы,
И натешилась душа!
Все, что пело, все, что млело,
Все давным-давно истлело,
Только ты, моя гитара,
Прежним звоном хороша.

Ты напомнила вчера мне о далеком,
Пережитом, позабытом полусне…
Милый друг! Ни разговором, ни намеком
Не ищи былого облика во мне.

Все, что было…

Может быть, ну вот совсем еще недавно
Захлебнулось сердце б радостью в груди,
А теперь – как это просто и забавно –
Мне сказать тебе лишь хочется: «Уйди».

Все, что было…

Поет Ирина Крутова

Из репертуара Екатерины Юровской (1886-1949)

Музыка Владимира или Николая Бакалейникова
Слова Александра Кусикова

Сердце будто проснулось пугливо,
Пережитого стало мне жаль.
Пусть же кони с распущенной гривой
С бубенцами умчат меня вдаль.

Слышу звон бубенцов издалека,
Это тройки знакомый разбег.
А вокруг расстелился широко
Белым саваном искристый снег.

Пусть ямщик снова песню затянет,
Ветер будет ему подпевать.
Что прошло, никогда не настанет,
Так зачем же, зачем горевать.

Слышу звон бубенцов…

Звон бубенчиков трепетно может
Воскресить позабытую тень.
Мою русскую душу встревожить
И встряхнуть мою русскую лень.

Слышу звон бубенцов…

Из репертуара Юрия Морфесси (1882-1957). 

 

Музыку "Бубенцов" сочинил Владимир Романович Бакалейников (1885 – 1953) – музыкант (альтист) и дирижер театральных оркестров Москвы и Петрограда.

Музыка Ф. Германа, обработка С. Гердаля
Слова неизвестного автора

Скатерть белая залита вином,
Все гусары спят непробудным сном,
Лишь один не спит, пьет шампанское,
За контральто пьет все цыганское.

Не грусти, гусар, наливай вино,
Посмотри в стакан, там уж нет его.
Иль ты пьян уже без шампанского,
А от пения от цыганского.

По обычаю петербургскому,
По обычаю чисто русскому
Мы не можем жить без шампанского
И без пения без цыганского.

Подойди ко мне, ты мне нравишься.
Поцелуй меня – не отравишься.
Сперва ты меня, потом я тебя,
Потом вместе мы расцелуемся.

Исполняет Изабелла Юрьева

На мотив "Очи черные" и обычно поется как ее продолжение. Часто этот мотив указывается как "музыка неизвестного автора", хотя это мелодия вальса Ф. Германа "Hommage" в обработке С. Гердаля 1884 г. 

 "ОЧИ ЧЕРНЫЕ" - вальс композитора из Страсбурга, Флориана Германа «Hommage» (Valse Hommage), около 1812 г) к которому Сергей Гердель отыскал подходящий текст (старинное шутливое дачное стихотворение украинского поэта Гребинки, 1843г., обращенное к невесте, Марии Ростенберг, - "вы сгубили меня, очи черные, как боюсь я вас..." - и оказавшееся для автора пророческим. Евгений Гребинка, в гостях у друзей, флиртовал, писал в альбом, возможно, сам не осознал и не заметил, что выговорилось. и что именно водило его рукой - "знать увидел вас я в недобрый час, очи черные", Он в самом деле умер через четыре года после знакомства и свадьбы с нею, этой девушкой с черными глазами , в 1848 - всего в 36 лет).

Живет моя отрада
В высоком терему,
А в терем тот высокий
Нет ходу никому.

Я знаю, у красотки
Есть сторож у крыльца,
Но он не загородит
Дорогу молодца.

Войду я к милой в терем
И брошусь в ноги к ней…
Была бы только ночка
Сегодня потемней!

Потом лихие кони
Умчат нас в даль полей,
Подальше от погони,
Подальше от людей.

И будем жить мы с милой,
Не зная черных дней…
Была бы только ночка
Сегодня потемней!

А там с сынком иль дочкой
Жизнь станет веселей.
Была бы только ночка
Сегодня потемней!

Была бы только ночка,
Да ночка потемней,
Была бы только тройка,
Да тройка порезвей!

Поет Лидия Русланова

Песня на основе стихотворения Сергея Федоровича Рыскина (1859-1895)«Удалец» (1882 г.) (см. в конце страницы). Одна из традиционных песен "цыганского" репертуара. Часто публикуется с подписью цыганского гитариста и композитора конца 19 - начала 20 века Михаила Дмитриевича Шишкина (как обработчика или как автора слов или музыки) - видимо, именно Шишкин переделал текст Рыскина в цыганский романс. 

Рыскин Сергей Фёдорович (1859, пос. Писцово, Владимирская губерния (ныне на территории Ивановской области) — 28 июля (10 августа) 1895, Москва) — русский писатель и журналист, оставивший после себя несколько сборников стихов и юмористических рассказов.

Начал литературную работу в «Русском сатирическом листке». В дальнейшем работал (в разное время) в «Московской газете» Погодина, в «Московском листке» и журнале «Развлечение», а с 1892 — в «Русском листке».

Вчера посмотрела по телевизору старый французский фильм "Большие манёвры" с Жераром Филиппом и Мишель Морган 1955 года.

Потрясающий фильм! Все-таки французский кинематограф в 50-х годах был на высоте! Кто видел этот фильм, вспомнит наверняка и последнюю встречу героев в карете, когда Арман просит Марию-Луизу открыть окно в тот момент, когда его полк будет идти мимо. Она соглашается, но уже знала об этом мерзком пари.

Но меня поразило другое: я вдруг вспоминать стала слова изумительного вальса французского композитора Октава Кремье, который танцевали на балу герои!

Одного не могла вспомнить: кто же исполнял этот дивный романс? И я стала искать. Увы, русского текста слов поэта Вьевегера так и не нашла, только было упоминание, что на русский язык перевела Наталья Рождественская. Среди исполнительниц сразу же выделила Надежду Обухову и тут же подумала, что это она пела в то время, когда мне запали в память слова.

НО! Надежда Обухова пела вальс на французском языке!

И вот в своем поиске сегодня я нахожу нескольких исполнительниц романса на русском языке. Одна из них- оперная певица из Киева Зоя Христич, вторая- мне совсем не знакомая Галина Туфтина!

Я захотела поделиться с вами своими восторгами по поводу этого романса- вальса.

Когда умирает любовь

Когда всему конец

И мечта любви разбита,

Зачем печалит взор слеза

Застилает туман глаза?

Лобзаний жар погас

И пусты слова и встречи,

Но все же сердце рвется вдаль

И чего-то жаль.

Как нам забыть наши свиданья,

Как позабыть весенний день,

Первый восторг наших лобзаний

И ту душистую сирень?

Но почему - я сам не знаю,

В душу прокрался вдруг холодок,

И темной вечерней порою

Сорван был нашей любви цветок.

Когда всему конец, и мечта любви забыта,

Зачем печалит взор слеза

Застилает туман глаза?

Лобзаний жар погас

И пусты слова и встречи

Но все же сердце рвется вдаль

И чего-то жаль...

Я знаю, что мои слова не полностью приведены в данном посте. Но вот именно так мне вспомнился романс! 

И напоследок потрясающая Марлен Дитрих исполняет этот романс. Запись 1931 года.

Музыка Аркадия Абазы
Слова Ивана Тургенева 

Утро туманное, утро седое, 
Нивы печальные, снегом покрытые…
Нехотя вспомнишь и время былое, 
Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Вспомнишь обильные, страстные речи, 
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи, 
Тихого голоса звуки любимые.

Вспомнишь разлуку с улыбкою странной, 
Многое вспомнишь родное, далекое, 
Слушая говор колес непрестанный, 
Глядя задумчиво в небо широкое. 

ноябрь 1843, слова

Поет Валерий Агафонов

Оригинальное заглавие стихотворения - "В дороге", посвящено Полине Виардо (1821-1910), испанской певице, музе Тургенева, и написано в год их встречи.

 В ноябре 1843 года Тургенев встретил в доме Демидова в Петербурге Полину Виардо и поcвятил ей стихотворение "В дороге", написанное под впечатлением разрыва с Татьяной Бакуниной.
       Виардо (1821-1910), дочь испанских артистов Мануэля и Хоакины Гарсиа была одной из самых заметных женщин XIX века. Великолепная певица, умная, разносторонне одаренная, хотя и не очень красивая, она была дружна со многими знаменитостями своего времени.

Ференц Лист давал ей уроки фортепианной игры. Её ближайшей подругой была знаменитая французская писательница Жорж Санд, написавшая с неё свою Консуэло. Французский поэт и драматург Альфред де Мюссе страстно влюбился в неё, когда она была совсем юной, сразу разглядев в ней блестящий талант, ум и образованность, сделал ей предложение, но получил отказ. Фридерик Шопен ценил её не только как певицу, но и как композитора. Шарль Гуно посвятил ей оперу “Сафо”, а Камиль Сен-Санс - оперу “Самсон и Далила” и первой исполнительницей партии Далилы была Виардо.

       Она пела почти во всех европейских столицах. Но всё же своей славой больше всего она была обязана своим петербургским сезонам. Исполнение Вилардо алябьевского “Соловья” стало легендой. Ей посвящали стихи Алексей Плещеев, Владимир Бенедиктов, Аполлон Григорьев. Каждый раз она уезжала из России, осыпанная драгоценными подарками. Но дороже подарков и всех наград была любовь к ней Тургенева.

Слова и музыка Н. Пашкова

Не уезжай ты, мой голубчик,
Печальна жизнь мне без тебя.
Дай на прощанье обещанье,
Что не забудешь ты меня.

Скажи ты мне, скажи ты мне,

Что любишь меня, что любишь меня.

Скажи ты мне, скажи ты мне,

Что любишь ты меня.

Когда порой тебя не вижу,
Грустна, задумчива сижу.
Когда речей твоих не слышу,
Мне кажется - я не живу.
 

Скажи ты мне, скажи ты мне...

САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ ИСПОЛНИТЕЛЬНИЦЫ




Певица эмиграции Ольга Янчевецкая

Незабвенная Ляля Черная. В её исполнении первые строки звучат как: "Не покидай меня, мой милый..."

Моя любимая Рада Волшанинова

Слова и музыка появились не позднее 1917 года. 

К большому сожалению не нашла в Интернете ничего про автора романса Н.Пашкова. Нет даже фотографии, не говоря уж о его жизни! Зато мы все знаем этот романс, все его любим. А сколько прекрасных исполнителей! Я хочу представить только некоторых из них, а также моих любимых.

А это Валентина Пономарева. Тоже прекрасное исполнение!

Этот романс пели также наши знаменитые оперные певицы, например, Елена Образцова:

В репертуаре многих отечественных и зарубежных певиц до сих пор имеется этот замечательный романс. Я не взяла Нани Брегвадзе, не упомянула  цыганских исполнителей романса. Но ясно только одно: романс был и останется любимым не только нашим поколением, но и будет всегда звучать в будущих концертах! Я уверена в этом!

Музыка Николая Бакалейникова
Слова Н. фон Риттера

Ах, зачем эта ночь 
Так была хороша! 
Не болела бы грудь, 
Не страдала б душа... 

Ароматной весной 
Повстречался я с ней.
Расцветали цветы, 
Сладко пел соловей. 

Всей душой отдался, 
Лишь одной ею жил, 
Целовал, миловал 
И безумно любил. 
Не внимая мольбам 
И рыданьям моим, 
Вдруг пошла под венец 
Не со мной, а с другим. 

И никто не видал, 
Как я в церкви стоял, 
Прислонившись к стене, 
Безутешно рыдал. 
Так к чему ж мне страдать, 
Для чего же мне жить, 
Коль ее злой судьбой 
Не дано мне любить. 

<1916> 

Поет Алла Баянова

Известны переработки текста А. М. Давыдова. Сохранилось семь романсов Ник. Бакалейникова на стихи Н. А. фон Риттера ("Всей силой страсти", "За чудный миг", "Посмотри, как небо чисто" и др.), пять романсов Я. Ф. Пригожего и других композиторов. Наибольшей известностью пользовался романс "Ах, зачем эта ночь...". 

Исполняет Екатерина Шаврина

Николай Бакалейников (1881-1957)
Н. А. фон Риттер

«Ах, зачем эта ночь так была хороша» — русский романс начала ХХ века; название дано по первой стихотворной строчке.

• Автор стихов: Николай Алексеевич фон Риттер
• 
• Автор музыки: Николай Романович Бакалейников.
• 

Точная дата появления романса неизвестна, но зато известно, что его название послужило названию снятому в 1916 году фильму, из чего можно сделать вывод, что романс появился раньше — возможно, в первой половине 1910-х годов и что он получил большую популярность.

Поэт Николай Алексеевич фон Риттер, чьи стихи были положены в основу романса, до революции был автором многих лирических стихотворений, в том числе положенных на музыку разными композиторами, один из самых известных романсов на его стихи: «Ямщик, не гони лошадей». Происходил он из обрусевших немцев; родился и вырос в интеллигентной семье, отец его был известным литератором и журналистом. После революции 1917 года он эмигрировал. Больше о нем ничего неизвестно.

Композитор Николай Романович Бакалейников (1881—1957) происходил из музыкальной семьи: и его отец, и его братья были музыкантами. Н. Р. Бакалейников одно время работал в оркестре московского императорского Большого театра; в 1931 году переехал в Свердовск, работал в музыкальном театре и преподавал музыку в Свердовской консерватории. Он — автор нескольких романсов, один из самых известных, не утерявших современности, «Ах, зачем эта ночь…», сочиненный им еще в начале творческого пути.

Романс в начале ХХ века вдохновил режиссёра Александра Аркатова на создание художественного (немого) фильма с тем же названием, который и был создан в 1916 году. Это была драма по сюжету популярной песни — о несчастной любви, но творчески переработанная и дополненная: там действовали три персонажа — сын коннозаводчика, фабрикант и дочь фабриканта. Автором сценария выступил сам же режиссер. Надо сказать, что тогда это был не единственный фильм по романсу — появилась даже мода на подобные немые («великий немой» еще не обрел голос) фильмы; на сюжеты фильмов переделывались романсы «Ухарь-купец» (1909 г.), «Гай-да, тройка» (1913 г.), «Нищая» (1916 г.), «Колокольчики-бубенчики звенят» (1916 г.), «На последнюю пятерку» (1916 г.) и множество других.

Однако варианты на этом не закончились. Известна текстовая версия, созданная Николаем Пашковым. Популярный романс стал народным, то есть вошел в структуру народного творчества, и любой новоявленный редактор может изменить текст по собственному вкусу. К настоящему времени существует более шести разных, хотя и похожих вариантов романса, который по-прежнему пользуется вниманием исполнителей и слушателей следующих поколений.

Музыка А. Гуэрчиа
Слова Е. Дельпрейте, пер. М. Медведева

Он говорил мне: "Будь ты моею, 
И стану жить я, страстью сгорая; 
Прелесть улыбки, нега во взоре 
Мне обещают радости рая". 
Бедному сердцу так говорил он, 
Бедному сердцу так говорил он... 
Но не любил он, нет, не любил он, 
Нет, не любил он, ах, не любил меня! 

Он говорил мне: "Яркой звездою 
Мрачную душу ты озарила, 
Ты мне надежду в сердце вселила,
Сны наполняла сладкой мечтою". 
То улыбался, то слезы лил он, 
То улыбался, то слезы лил он, 
Но не любил он, нет, не любил он, 
Нет, не любил он, ах, не любил меня! 

Он обещал мне, бедному сердцу, 
Счастье и грезы, страсти, восторги, 
Нежно он клялся жизнь усладить мне 
Вечной любовью, вечным блаженством. 
Сладкою речью сердце сгубил он. 
Сладкою речью сердце сгубил он, 
Но не любил он, нет, не любил он, 
Нет, не любил он, ах, не любил меня! 

<1897> 



Перевод итальянского романса, с большим успехом исполнявшийся В. Ф. Комиссаржевской и введенный в спектакль "Бесприданница" А. Н. Островского на сцене Александрийского театра как романс Ларисы. Современники рассказывали, что Комиссаржевская специально для сцены Ларисы взяла никому в то время не известный романс итальянского композитора и исполнила его так, что у зрителей потекли слезы по щекам. После такого триумфа романс стали постоянно исполнять все актрисы в спектакле "Бесприданница".

Включался и в другие постановки "Бесприданницы". В исполнении Н. У. Алисовой включен в фильм Я. А. Протазанова "Бесприданница" (1937).

Юлия Александровна Запольская (1919-1964).

Цитата: «Юлия Запольская-Уитни (Yulya Whitney) – одна из самых заметных и талантливых певиц «второй волны русской эмиграции» (послевоенной, 1944-54 годы), великолепно исполнявшая старинные русские романсы и жанровую песню».

Великолепное исполнение старинного вальса "На сопках Манжурии"

Родители Юлии познакомились и поженились в каком-то дореволюционном году, будучи студентами Льежского университета (Бельгия). Около 1914 года они вернулись в Москву, где и родилась Юлия. Отец потом сгинул в лагере. Юлия окончила Гнесинское училище по классу вокала. Во время войны была в составе эстрадного коллектива Константина Смирнова-Сокольского. В конце 1940-х Юлия пела в «Кинотеатре повторного фильма» у Никитских ворот. Также после войны у неё было несколько выступлений с Утёсовским оркестром. В 1945 году Юлия Запольская вышла замуж за гражданина США журналиста Томаса Уитни и восемь лет они добивались разрешения на выезд. Выпустили их из СССР в 1953 году после смерти Сталина.

В Америке Юлия получила выгодный долгосрочный контакт, спела и записала девять больших пластинок с русскими романсами и песнями для американской фирмы, которая выпускала так называемую «музыку мира». Её первый диск назывался «Moscow After Dark» («Вечерняя Москва»). Неоднократно Юлия участвовала в американских телевизионных шоу и радио-программах.

Первый официальный диск Юлии Запольской в России вышел в 2002 году. Умерла Юлия от рака очень молодой, в 46 лет, и похоронена в Нью-Йорке. В начале 1990-х и в 2007 году в США была переиздана вся серия пластинок Юлии Запольской. Известный историк русской культуры и искусства Соломон Волков писал о Юлии Запольской “…низкий, выразительный, гибкий голос с очень четкой артикуляцией. Четкая артикуляция сейчас большая редкость. У Юлии, когда она поет, каждое слово ты слышишь, каждое слово наполнено внутренней выразительностью.”

Исполнительское мастерство с зарубежной исполнительницы русских романсов, по воспоминаниям сына её аккомпаниатора, очень любил Аркадий Райкин.

Цыганский романс "Довольно лгать, прошли воспоминанья"

Ирина Чмыхова родилась в 1930 году в Болгарии в семье белогвардейского офицера, потомственного воронежского дворянина Николая Чмыхова. Ярлык “дочь белогвардейца” всегда преследовал её в социалистической Болгарии и создавал немало трудностей. Но от своего дворянско-белогвардейского папы она получила хорошие гены, папа играл на пианино, на балалайке и пел.

Начала Ирина петь ещё в студенческие годы в составе музыкального квартета, в софийском Русском клубе. Победила на первом национальном конкурсе эстрадного искусства и получила предложение работать в Государственной концертной организации. В своё первое турне по Болгарии актриса отправилась с репертуаром, состоящим только из русских песен. Вместе с активной концертной деятельностью в Болгарии и за рубежом Ирина посвятила много лет педагогической работе в Болгарской консерватории.

Цитата:

“Слушая Ирину Чмыхову, воспринимаешь русский романс как целую школу благородства, красоты эмоций, безоглядного рыцарства. Пусть наивны, пусть высокопарно сентиментальны некоторые слова, певица заставляет вас поверить в главное – в то, что сильное чувство, даже неразделенное, даже безответное, – прекрасно, ибо оно наполняет жизнь смыслом и содержанием… Она не боится ни грусти, ни всплеска чувств, ни широты нахлынувших желаний. Она верит своему эстетическому чутью, своему вкусу, у которого, по сути дела, один принципиальный критерий – искренность.”

Ольга Викторовна Каменская 

(20.10.1905, Грозный - 27.2.1981, Варшава) 

 

В темном зале сейчас только плакал рояль, 
Кто-то пел про весну, про любовь, про печаль. 
Песня смолкла, а лунная ночь за окном 
Разлилась голубым серебром. 


Пахнет властно черемухой в спящем саду… 
Я чего-то так робко, так трепетно жду. 
И чего-то до слез и до боли мне жаль. 
В темном зале смолкает рояль. 

На польской эстраде этот полный светлого чувства романс в далёких тридцатых годах был "визитной карточкой" замечательной певицы русского зарубежья Ольги Викторовны Каменской. 

Старинный русский романс "Уголок"

Родилась она в богатой семье генерала царской армии, служащего на Кавказе. Мать Ольги, Александра Болотова происходила из дворянской семьи.

В связи со многими, часто очень непростыми, обстоятельствами жизнь и история сложились так, что за пределами России и Советского Союза оказались многие замечательные вокалисты и эстрадные исполнители, в том числе превосходнейшие исполнители русских романсов. Сегодня познакомимся с галереей талантливых и знаменитых исполнительниц романсов, выступавших в разные годы в разных странах, заслуженно пользовавшихся успехом у своих слушателей, а иногда и гастролировавших в Советском Союзе.

Почему только женщин? Наша концерт-беседа проходит перед Международным Женским днем!

Начнем с великолепной и прославленной певицы с концертным именем Маруся Сава. Родилась она в конце 1910 года во Владивостоке и звали её тогда Мария Ивановна Савицкая. С детства у Маруси был прекрасный голос. Семья была богатая. И воспитание строгое. Маруся в 15 лет сбежала из дому и стала работать медсестрой. Вскоре познакомилась с Петром Шеболдаевым, самым известным в городе врачом-гинекологом и вышла за него замуж. Ему был 61 год. А ей чего-нибудь около 16-ти.

Доктор и вправду был отличным специалистом и его давно приглашали в Париж. В начале 1928 года Маруся и муж решили-таки уехать. Через Шанхай. А в Шанхае доктор вдруг сразу заболел и умер. Маруся, молодая и одинокая вдова, прожила в Шанхае девять месяцев, ходила на курсы изучения английской машинописи и пыталась заработать на жизнь музыкой и пением. В Шанхае был русский хор Агреневой-Славянской, он набирал певиц для поездки в Америку и взял Марусю. В декабре 1928 года Маруся с хором прибыла в Сан-Франциско.

Не искушай меня без нужды
Возвратом нежности твоей:
Разочарованному чужды
Все обольщенья прежних дней!
Уж я не верю увереньям,
Уж я не верую в любовь,
И не могу предаться вновь
Раз изменившим сновиденьям!
Слепой тоски моей не множь,
Не заводи о прежнем слова,
И, друг заботливый, больного
В его дремоте не тревожь!
Я сплю, мне сладко усыпленье;
Забудь бывалые мечты:
В душе моей одно волненье,
А не любовь пробудишь ты.
 

       Стихотворение Евгения Баратынского “Разуверение” увидело свет в 1821 году, а сочинено ещё раньше. И это юношеское сочинение содержит глубину умудрённого горького разочарования, выраженного с гениальной простотой чеканных строк, наполненных лирическими афоризмами, изрёченных в назидание влюбленным романтикам на все времена. Откуда в совсем юном сердце такая печаль и мудрость? И кто виновница “Разуверения”?
       В Баратынском с детства замечали замкнутость и нелюдимость, хотя детство его было вполне счастливым. Потомок древнего дворянского рода, сын генерала, он рос в благословенном поместье Мара, Тамбовской губернии. Но как Гамлета, поэта печалило общее неустройство мира. А раз мир так плох - нет поводов для веселья.
       Позже, двадцатипятилетний Баратынский напишет: “Во мне веселость - усилие гордого ума, а не дитя сердца”.
       Казалось, происхождение предопределило путь Евгения - в отрочестве он был зачислен в Пажеский его императорского величества корпус. А дальше - гвардия, самая завидная военная или государственная карьера... Но двенадцатилетний паж Баратынский писал матери: “Я думал, что с товарищами мне будет весело; но нет, всякий играет с другим, как с игрушкой, без дружбы, безо всего!.. Я думал, уезжая, что мне будет гораздо веселее с мальчиками моих лет, чем с маменькой, потому что она уже большая; но, увы, я очень ошибся! Я думал найти дружбу, а нашёл лишь холодную притворную учтивость, расчетливую дружбу”.
Столь раннее постижение людских пороков заставило Евгения предпочесть людям книги, он полностью охладевает к занятиям и предаётся новой страсти - поэзии. Баратынскому приходилось писать украдкой, пряча исписанные листки от дежурных офицеров и соглядатаев-товарищей.
       Весной 1816 года родные Баратынского с ужасом узнали, что Евгений исключен из Пажеского корпуса по личному повелению царя за соучастие в краже. Исключен без права поступления на государственную службу. Это было невероятно, но это было так: Баратынского втянули в проступок, нелепый и бессмысленный; украденные деньги пажи тут же, как сказано в обвинительном рапорте, “прокатали и пролакомили”. Последствия всего этого были катастрофическими для карьеры Баратынского, но, прежде всего для его нравственного, духовного мира. Он тяжко пережил внутреннюю драму, ужаснулся содеянному, был близок к самоубийству, жаждал очищения и прощения и надолго скрылся в родные места, туда, где прошло его детство.

Я встретил вас – и все былое
В отжившем сердце ожило…

    Один взгляд на эти строки – и в голове сразу звучит мотив романса. Легко, по памяти, продолжаем: 

Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…

Кажется, мы всю жизнь знали эти стихи, и рассказанная в них история представляется совсем простой: когда-то поэт любил женщину, и вдруг встречает ее, скорее всего, случайно, после долгой разлуки.
    История действительно простая. Юношеская влюбленность, расставание, случайная встреча. И разлука действительно долгая – без малого четверть века, и встреча случайная. А все воскресает: и очарование, и любовь, и «душевная полнота», и сама жизнь наполняется смыслом. И трудно представить, что поэту уже 67 лет, а его любимой – 61. И остается только восхищаться такой силой и чистотой чувств, такой способностью любить, таким преклонением перед женщиной.
    Это была Клотильда Ботмер – младшая сестра Элеоноры, первой жены Федора Ивановича Тютчева; ее инициалы и вынесены в заглавие стихотворения.

Между двумя встречами с этой женщиной поэт пережил и юношескую влюбленность, и семейное счастье мужа и отца, и роковую страсть, и горькие потери любимых. История любви Федора Ивановича Тютчева полна драматизма, безумной страсти, роковых ошибок, душевных мук, разочарований и раскаяния. Поэт в своих стихах не называет имен любимых женщин, они становятся для него центром бытия, осью, на которой держится весь мир; и каждый раз любовное увлечение оборачивается не только слиянием родственных душ, но и поединком роковым.

   Первая любовь пришла к Федору Тютчеву в Мюнхене, где он служил внештатным чиновником при русской дипломатической миссии. «Младой фее» – Амалии Максимилиановне Лерхенфельд (позднее в замужестве – баронесса Крюденер) – было всего 14 лет, а поэту 18. Они гуляли по городу, совершали поездки по его древним предместьям, к Дунаю, обменялись цепочками для нательных крестиков («Я помню время золотое…»).

Однако «золотое время» романтических прогулок и по-детски чистых отношений длилось недолго. Предложение о браке было отклонено родственниками юной возлюбленной: нетитулованному русскому дипломату, находящемуся в Германии на внештатной службе, небогатому и еще слишком молодому, предпочли более удачную партию. Переживания Тютчева – обида, горечь, разочарование – отражены в грустном, щемящем сердце, послании:

Твой милый взор, невинной страсти полный,
Златой рассвет небесных чувств твоих
Не мог – увы! – умилостивить их —
Он служит им укорою безмолвной.
Сии сердца, в которых правды нет,
Они, о друг, бегут, как приговора,
Твоей любви младенческого взора.

(«Твой милый взор, невинной страсти полный»)

    Но была еще одна встреча спустя многие годы. Амалия, уже не останавливаясь перед нормами приличия, без приглашения пришла к умирающему Тютчеву и вернула обещанный при обмене шейными крестильными цепочками поцелуй.
    В Мюнхене же Тютчев встретил свою новую любовь – Элеонору Петерсон (урожденную фон Ботмер).

Она была вдовой русского дипломата, старше Тютчева на три года и имела от первого брака четырех сыновей. Необыкновенно красивая, женственная, чуткая, она боготворила мужа и подарила ему несколько счастливых лет и трех дочерей: Анну (1829), Дарью (1834) и Екатерину (1835). В январе 1833 года в жизнь Тютчева, словно камень, сброшенный с горы,  ворвалась новая большая любовь, повлекшая за собой испытания и проблемы…

Морфесси дает множество благотворительных концертов, выступает в разных городах страны. В 1918 приезжает в любимую Одессу, где он родился, где начиналось его театральное творчество. В Доме артистов, на первом этаже здания, он открывает бар "Юрий Морфесси". На втором этаже находилось фешенебельное кабаре при столиках, с программой "Летучая мышь". Третий этаж - карточный клуб. Помимо Морфесси в Доме артистов выступали Иза Кремер, Липковская, Троицкий и Утесов.

В 20 году Белая армия и, казалось, вся Одесса покидают Россию. Покинули ее и Иза Кремер, и Вертинский, и Морфесси...
Гастроли по Европе: Румыния, Болгария, Польша, Латвия, Франция. Остановка в Париже. Морфесси выступает в лучших ресторанах: "Кавказ", "Эрмитаж". Снова, как и в Одессе, - вместе со своими друзьями: с Вертинским, Плевицкой, Изой Кремер. В 1935 Морфесси надолго остановился в Югославии. В 40-ые вернулся в Париж, но когда немцы оккупировали Францию и попытались привлечь певца к антисоветской пропаганде, Морфесси уехал в Англию. После войны певец снова вернулся в столицу Франции, где и проживал свои последние годы...

Константин Тарасович Сокольский так вспоминал о своем друге: "Впервые я услышал выступления Морфесси в конце двадцатых годов у нас в Риге, в фешенебельном кабаре "Альгамбра", и уже впоследствии , после восьми- или десятилетнего перерыва - в Белграде в Югославии. Можно сказать, я слышал двух разных певцов.
Пока певец молод, голос у него свежий, да к тому же у него прекрасная вокальная школа, он хочет показать свой голос.  И только со временем, - даже с годами, - он приходит к выводу, что голос - это не самоцель, а только средство, которым нужно что-то донести до зрительного зала, что-то передать зрителю, увлечь его содержанием песни, то есть, говоря иными словами, песню нужно исполнить, иначе она пуста.

Эй, ямщик, гони-ка к "Яру!"

Что за хор певал!

Дорогой длинною...

Мой учитель пения, Евгений Анатольевич Третьяков, сам бывший солист петербургского Мариинского театра, а будучи в эмиграции, - первый тенор Парижской оперы, неоднократно говорил мне: "Если ты своим выступлением, исполнением песни или романса на сцене, не затронул сердечной струны сидящих в зале, то ты напрасно вышел на сцену". 

Теперь о самом Морфесси. В кабаре "Альгамбра" он пел русские, цыганские романсы в ярком боярском костюме, очень гармонировавшем с его импозантной внешностью. Выступал Морфесси в кабаре в течении нескольких месяцев. 

Константин Соколовский:

"И вот однажды моя мечта сбылась. Я уговорил хозяина "Казбека" переставить время моего выступления и со своим коллегой (тоже певцом в программе "Казбека", черногорцем Милё Беговичем) пошел на Балканскую. Пришли туда перед самым выступлением Морфесси и заняли нишу как раз напротив оркестра.

Медленно погас свет, прожектора осветили оркестр, скрипач объявил выступление, и вышел Морфесси. Он спокойно поднялся под аплодисменты на подиум. На певце прекрасно сидел фрак. Морфесси - как король, как орел - окинул взглядом зал. Пауза длилась почти минуту. Зал замер... Все внимание было направлено на певца. Чуть заметным движением головы Морфесси дал знак скрипачу начинать интродукцию, не объявляя названия романса. Полилась тихая музыка. Морфесси как-то вытянулся вперед и вкрадчиво запел, как бы обращаясь к кому-то в зале:
"Ты говоришь, мой друг,
Что нам расстаться надо..."
И нет больше короля, нет орла. На сцене - влюбленный, просящий потерянную любовь... И вдруг, как бы заключая мысль первой песни:
"Что мне горе -
Жизни море можно вычерпать до дна!"
Он как будто вырос на полголовы, плечи его раздвинулись, всё - другое... Так он спел шесть-семь песен, прерываемый громкими аплодисментами.

В зале овации, крики "бис". И публика успокоилась только тогда, когда Морфесси сказал, что выступит еще раз.
Мой спутник, Милё Бегович, просил меня остаться и провести вечер в компании его земляков-черногорцев, но я не мог. Я был в трансе. Я оставил Беговича, вышел из кабаре и всю ночь ходил по Белграду, но не мог прийти в себя. В голове была только одна мысль: "И я еще считаю себя певцом! Ведь вот человек поет! Да и поет ли он? Он, как гипнотизер, подчинил себе зрительный зал, подчинил своей мысли..." И я невольно вспомнил концерт Федора Ивановича Шаляпина в Бухаресте перед отъездом в Югославию. Там было все то же: в каждой песне, каждом романсе - свое решение, своя судьба.

Романсы - это любовь и страсть, положенные на музыку

В уме своем я создал мир иной
И образов иных существованье;
Я цепью их связал между собой,
Я дал им вид, но не дал им названья…

М. Ю. Лермонтов

***
Чем старинней наивность романса
Тем живее его соловьи.

Б. Ахмадуллина

***
 

Я никогда не понимал
Искусства музыки священной,
А ныне слух мой различал
В ней чей-то голос сокровенный

Я полюбил в ней ту мечту
И те души моей волненья,
Что всю былую красоту
Волной приносят из забвенья.

Под звуки прошлое встает
И близким кажется и ясным:
То для меня мечта поет,
То веет таинством прекрасным.

Александр Блок

Русский романс…
В чём заключается притягательная сила и чарующая прелесть его? 
Песня-вздох, песня-откровение, выражающая всё, что наболело на сердце, 
что тревожит и уснуть не даёт.

В плену романса

Под звуки прошлое встает
И близким кажется и ясным:
То для меня мечта поет,
То веет таинством прекрасным.

Александр Блок

Романс... Непостижимый, прекрасный и удивительный, пленительный и страстный, чарующий и вдохновляющий, волнующий , целительный и хрупкий...
 
О романсе можно говорить очень много - неисчерпаем он в своей глубине и богатстве. А можно молча внимать ему, ибо в тишине и безмолвии обретается и постигается его таинственный смысл и сила, и звучит его голос.

Он неисчерпаем и прекрасен, как неисчерпаемо и прекрасно то, из чего он рождается и расцветает, живет и дышит, что питает его и превращает в неугасимый огонь, согревающий и зажигающий сердца. 
Это сама любовь говорит и взывает чудным голосом романса. 
Это сама любовь, невыразимая и до конца непостижимая, а потому также непостижим и бесконечен сам романс, замечательный жанр, или даже не жанр, а язык исполнительского искусства.
Романс не позволяет оставаться равнодушным никому: ни внимающим, ни творцам романса, которые чувствуют его невидимый зов и идут на него, донося его благодарным слушателям всю прелесть и красоту человеческой души в ее страдании, ее борении, в ее победе.
Лучшие таланты: голоса, композиторы, поэты, музыканты обращаются к жанру романса. Среди них и профессионалы и любители, причем часто именно любительская среда рождала самые изумительные шедевры.
Романс пережил века и не устарел, он пойдет вместе с нами в будущее и будет зажигать и питать сердца будущих поколений. Да и не может быть иначе, ведь он весь пронизан любовью, он состоит из любви и она является его нематериальной субстанцией, и как и сама любовь не может устареть.
У романса нет возрастных границ и ограничений, его не назовешь ни молодежной культурой, ни культурой старших поколений. И многочисленные любители романса - это те, в ком романс находит свой живой отклик, свой приют и в ком приносит свои плоды - плоды любви, плоды терпения, плоды очищения и возрождения.

liveinternet.ru

Родина романса – Испания. Именно здесь, в 13-14 века странствовали по дорогам певцы-трубадуры, которые исполняли песни на родном «романском» языке. 
Отсюда и пошло название «романс». В 18 веке жанр романса определился и в русском музыкальном искусстве. 
Наверное, многие из вас слышали замечательные романсы Глинки, Даргомыжского, Чайковского, Танеева. Это подлинные жемчужины камерного вокального искусства. 
С момента появления в России романс стал развиваться в двух направлениях – классическом и бытовом. 
Классическому направлению дала основу художественная литература, а 
бытовому – русская народная и городская песня. 
Бытовой - значит, связанный с бытом, с повседневной жизнью.

Двадцатый век не хочет расставаться с романсом. Романс меняется. 
Он то усложняется, становясь развёрнутым монологом или исповедью, 
то возвращается к старой своей форме. Но всегда – и в наши дни, как и в прежние – романс не может и дня без любви. Лирические признания в романсах никогда не исчезнут, пока есть на Земле любовь к матери, другу или подруге, к детям, к близким людям. Будут рождаться новые романсы вместе с новыми влюблёнными. 
Но никогда не отзвучат и старые лирические романсы – 
бесценный дар на все времена!

***


У ЦЕРКВИ СТОЯЛА КАРЕТА

У церкви стояла карета;
Там пышная свадьба была.
Все гости нарядно одеты;
Невеста всех краше была.

На ней было белое платье,
Венок был приколот из роз.
Она на святое распятье
Смотрела сквозь радугу слёз.

Горели венчальные свечи.
Невеста стояла бледна;
Священнику клятвенной речи
Сказать не хотела она.

Когда ей священник на палец
Одел золотое кольцо,
Из глаз её горькие слёзы
Ручьём потекли на лицо.

Я слышал, в толпе говорили:
"Жених неприглядный такой!
Напрасно девицу сгубили..."
И вышел я вслед за толпой.

У церкви стояла карета;
Там пышная свадьба была.
Все гости нарядно одеты;
Невеста всех краше была.

Иван Николаевич Крамской.
 

В основу положено действительное событие. В 1861 году состоялось обручение пожилого фабриканта и юной девушки - С. Н. Рыбниковой. Госпожа Рыбникова была возлюбленной друга и ученика В. В. Пукирева, 
С. М. Варенцова. Но девушка предпочла своему молодому возлюбленному богатого человека. Варенцов на этой свадьбе был шафером и тоже изначально был изображен на картине. Увидев себя на картине Варенцов запротестовал и художник был вынужден переписать образ 
шафера. Позднее искусствоведы начали утверждать, что Пукирев нарисовал себя вместо Варенцова.

Сразу вспоминается романс "У церкви стояла карета".

www.liveinternet.ru/journalshowcomments

***


В лунном сиянье

В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь —
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звон
О любви говорит.

В лунном сиянье ранней весною
Помнятся встречи, друг мой, с тобою.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь —
Колокольчик звенел,
Этот звон, этот звон
О любви сладко пел.

Помнятся гости шумной толпою,
Личико милой с белой фатою.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь —
Звон бокалов шумит,
С молодою женой
Мой соперник стоит.

В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь —
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звон
О любви говорит.

слова и музыка Е. Юрьева

www.youtube.com/watch?v=QBQDPV6gS3I&feature=g-vrec
 

***

Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые...
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Вспомнишь обильные, страстные
Речи,
Взгляды, так жадно, так робко
Ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.

Вспомнишь разлуку с улыбкою
Странной,
Многое вспомнишь родное, далекое,
Слушая ропот колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.

 И. Тургенев

В основу многих романсов легли подлинные истории большой любви. 
У каждого романса была своя муза. 
Про стихотворение И. С.Тургенева «В дороге» можно сказать, 
что это стих-пророчество.

Утро туманное, утро седое, 
Нивы печальные, снегом покрытые.
Нехотя, вспомнишь и время былое, 
Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Под стихотворением дата: ноябрь 1843 года. 
Спустя много лет, композитор Ю.Абаза написал романс на эти стихи. 
Этот романс воспринимали как отражение любви 
Тургенева к Полине Виардо. 
Но вот что интересно. Тургенев и Виардо впервые встретились тоже только в ноябре 1843 года. Встретились в доме Демидова, в Петербурге. 
П. Виардо вспоминала: «Мне его представили со словами: «Это молодой русский помещик, славный охотник и плохой поэт». 
А сам Иван Сергеевич через семь лет после этой первой встречи писал Виардо: 
«Я ходил сегодня взглянуть на дом, где я впервые имел счастье говорить с вами. 
Дом этот находится на Невском, напротив Александрийского театра. 
Ваша квартира была на самом углу, помните ли вы? 
Во всей моей жизни нет воспоминаний более дорогих».

festival.1september.ru/articles/529734/

***

 Выхожу один я на дорогу

Выхожу один я на дорогу,
Сквозь туман кремнистый путь
блестит;
Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;

Михаил Юрьевич Лермонтов

***

 Гори, гори, моя звезда

Гори, гори, моя звезда,
Гори, звезда приветная!
Ты у меня одна заветная,
Других не будет никогда.

Сойдет ли ночь на землю ясная,
Звезд много блещет в небесах.
Но ты одна, моя прекрасная,
Горишь в отрадных мне лучах.

Звезда надежды благодатная,
Звезда любви волшебных дней,
Ты будешь вечно незакатная
В душе тоскующей моей!

Твоих лучей небесной силою
Вся жизнь моя озарена
Умру ли я — ты над могилою
Гори, гори, моя звезда!
А боль не закрывшихся ран
Останется вечно со мной.

Гори, гори, моя звезда,
Гори, звезда приветная!
Ты у меня одна заветная,
Других не будет никогда.

 В. Чуевский

Гори, гори, моя звезда. История создания романса.
 

История создания романса обросла множеством неправдоподобных легенд в связи с его запретом как «белогвардейского» в первые годы советской власти.

Благодаря запрету на исполнение и последующим комментариям «музыка и слова народные», история создания романса насчитывает несколько 
неправдоподобных версий. В частности, слова приписывают Н. Гумилеву и И. Бунину. В связи с популяризацией адмирала А. Колчака наиболее 
распространенная ошибочная версия приписывает создание романса 
именно ему, о чем заявляют даже историки. 
Возможно, это связано с «белогвардейским» подтекстом романса.

Авторство романса долгое время приписывалось совершенно разным людям. Но в силу того, что все эти люди были крайне нежелательны, 
то романс тоже побывал «в подполье». Но когда «добрались» до настоящих авторов, то вспомнили и о звездах.

Романс гораздо старше. Его написанию предшествовали два события. 
Первым было открытие планеты Нептун в сентябре 1846 года. 
Событие, безусловно, обсуждалось в российском обществе, тем более что Нептун открыли благодаря математическим расчетам. 
Во-вторых, в преддверии 700-летия Москвы власти объявили всевозможные творческие конкурсы, а дело шло к Рождеству, 
и упоминаемая не раз в песне звезда вполне могла ассоциироваться 
с рождественской звездой.

Сейчас не узнать, повлияло ли какое-либо из описанных событий 
на главный образ в романсе, написанном в то же время. 
Кстати, ни в каком конкурсе романс ничего не выиграл. 
Может быть, и не повлияло ни одно из перечисленных 
событий. Авторов сейчас установили точно: 
это русский композитор Петр Булахов и студент-юрист Владимир Чуевский. Этот творческий союз известен многими своими сочинениями. Но почему же именно романс «Гори, гори, моя 
звезда» оброс домыслами и долго был запретным?

www.liveinternet.ru/tags

***

Автор: Галя Константинова

Хворостовский

Штоколов

Анна Герман

Вопрос совсем не праздный. Авторство романса долгое время приписывалось совершенно разным людям. Но в силу того, что все эти люди были крайне нежелательны, то романс тоже побывал «в подполье». В авторах периодически значились эмигрант Иван Бунин, расстрелянный Николай Гумилев и адмирал Колчак, тоже расстрелянный. Но когда «добрались» до настоящих авторов, то вспомнили и о звездах.

Такие голоса называют неземными, нематериальными.
Кажется, что они неподвластны законам земного притяжения.
У Виктории Ивановой был именно такой голос — голос ангела.
Но этот ангел летел на крыльях поразительного вокального мастерства. Особый секрет её пения заключался в том, что она умела скрыть искусство — искусством же; высшим мерилом мастерства для неё, по её собственному признанию, было состояние блаженства, которое артист испытывает сам и обязан передать слушателю. Видимо, именно это влекло к Виктории Ивановой сердца людей — и людей очень разных, среди которых были известные писатели, например,А. Солженицын, В. Астафьев, А. Битов.

Официальных званий и регалий у неё было немного: в 1973 г. Виктория Иванова стала Заслуженной артисткой РСФСР, а в 1999 г., за три года до смерти, награждена орденом «Знак Почёта». Биография этой уникальной артистки
укладывается в несколько строк. 

Она родилась в Москве в 1924 г. в семье военного врача. Музыкальное образование и воспитание получила «у Гнесиных»: в школе, которую окончила по классу фортепиано, затем в вокальном классе О.Ф. Славинской-Федоровской в училище, институте и аспирантуре (закончила в 1951 г.). С1951 г.— солистка
Московской филармонии.

Умерла в 2002 году.
Ещё в годы учёбы (с 1946 г.) Виктория Иванова стала записываться на радио и приобрела широкую популярность в Советском Союзе. Её голос в радиоприёмнике был голосом целой эпохи 1950-х — 1960-х годов. У неё была —и остаётся по сей день! — собственная публика.

Русский романс – это огромный пласт музыкальной культуры народа. Многие русские романсы хорошо знают, любят и поют во всем мире. Среди тех, кто создавал эти маленькие музыкальные шедевры, мы встречаем не только русские имена, но и имена людей самых разных национальностей. Есть среди них евреи, немцы, украинцы, французы, татарин. Конечно, русский язык, русская культура стали для этих людей родными, послужили основой их творчества. Речь идет только об этническом происхождении некоторых создателей русского романса – музыкантов, поэтов, исполнителей.

ЯМЩИК, НЕ ГОНИ ЛОШАДЕЙ

Эта знаменательная встреча произошла в 1913 году в московском издательстве Ямбора. Здесь случайно встретились и познакомились известный в те годы поэт обрусевший немец Николай фон Риттер и начинающий композитор еврейский музыкант Яков Фельдман. Оба приехали, чтобы издать свои произведения. Поэт показал молодому музыканту свои стихи, и Яков отобрал некоторые из них, чтобы положить на музыку. Среди них было пронзительное стихотворение “Ямщик, не гони лошадей!”, сразу пленившее музыканта своими большими чувствами и трагедийным звучанием, неизбывной печалью и высокой искренностью.

    Как грустно, туманно кругом,

   Тосклив, безотраден мой путь,

   А прошлое кажется сном,

   Томит наболевшую грудь.

   Припев: Ямщик, не гони лошадей,

   Мне некуда больше спешить,

   Мне некого больше любить…

   Ямщик, не гони лошадей.

   Как жажду средь мрачных равнин

   Измену забыть и любовь,

   Но память – мой злой властелин,

   Все будит минувшее вновь.

   Припев.

   Все было лишь ложь и обман,

   Прощай и мечты, и покой,

   И боль незакрывшихся ран

   Останется вечно со мной.

   Припев.

Вскоре после этой встречи Яков возвратился в Воронеж, где он руководил городским оркестром. Вообще-то, Фельдман был одессит. Как многие еврейские дети, он с ранних лет занимался музыкой, играл на многих инструментах, и другой карьеры, чем быть музыкантом для себя не видел. Успешно окончив музыкальную школу знаменитого Пинхуса Столярского, он выступал как пианист, был вторым дирижером ряда оркестров.

wikimedia.org 

Ее имя было окружено массой легенд. Итальянская певица Каталани, посещавшая Москву с гастролями, преподнесла ей драгоценный перстень в знак того, что Орлова — лучшая певица России и Европы. И даже сам Наполеон, когда стоял под Москвой, отдал приказ разыскать ее. В то время она выступала в Ярославле.

Умерла Степанида скоропостижно в 1822 году, в возрасте 38 лет, оставив после себя сына и дочь. Дочь Ольга продолжила ее дело, но ей не удалось достичь материнской славы.

Таня 

Еще одной любимицей столичной публики была цыганка Таня - Татьяна Дмитриевна Демьянова, которая пела в хоре Ильи Соколова, а позже — в хоре Васильева. Она была необычайно популярна в Москве в 30-50-е годы позапрошлого века.

Татьяна Демьянова родилась в Москве в 1808 году. По воспоминаниям современников, цыганка Таня отличалась в молодости особой красотой. А как пела! Особенно она прославилась исполнением русских романсов и "Соловья" Алябьева.

Штрихи к портрету

Певица была знакома с самым Пушкиным. Знакомство произошло, когда ей уже было 60 с лишним лет. Жила она тогда на Садовой, и к ним в "табор" приехали гости вместе с поэтом. Потом она так описала Александра Сергеевича: "Небольшой ростом, губы толстые и кудлатый такой. И только он меня увидел, так и помер со смеху, зубы-то белые, большие, так и сверкают. Показывает на меня господам: "Поваренок, кричит, поваренок!"… А Павел Воинович Нащокин говорит ему: "А вот, Пушкин, послушай, как этот поваренок поет!".

/www.superstyle.ru/img/bg_main.gif" target="_blank">http://www.superstyle.ru/img/bg_main.gif); background-repeat: no-repeat repeat; ">

wikimedia.org 

После того, как Таня спела романс "Друг милый, друг милый ", Пушкин подскочил к ней и закричал: "Радость ты моя, радость моя, извини, что я тебя поваренком назвал, ты бесценная прелесть, не поваренок!..". А еще поэта восхитило, то что Демьянова знает его поэму "Цыгане" наизусть. С тех пор он нередко навещал ее — то слушал песни, а то ударялся в беседы и даже учился говорить по-цыгански. А перед женитьбой на Наталье Гончаровой он пришел к Тане и попросил ему спеть что-нибудь — "на счастье". Но Демьянова находилась тогда в расстройстве и смятении — ее женатый возлюбленный уехал надолго в деревню, поддавшись настоянию законной супруги, и песня получилась грустно-символичной: "Ах, матушка, что так в поле пыльно? Государыня, что так пыльно? Кони разыгралися… А чьи то кони, чьи то кони? Кони Александра Сергеевича"…

 

wikimedia.org 

После исполнения поэт заплакал, а на вопрос кинувшегося к нему друга Нащокина, ответил: "Эта ее песня всю мне внутрь перевернула, она мне не радость, а большую потерю предвещает!..".

Восхищался ей и поэт Николай Языков, который посвятил Демьяновой три чудесных стихотворения: "Весенняя ночь", "Элегия" и "Перстень".

Когда Соколов умер, она перешла в хор Ивана Васильева… Но на лице былой красавицы появились морщины, здоровье стало давать сбои. Свои последние годы Демьянова провела в бедности, в уголке скромного флигеля, хотя у нее и была пенсия от княгини Голицыной. Она скончалась в 1877 году. В Центральном музее музыкальной культуры имени М.И. Глинки хранится "гитара Тани". Ее сделал лучший мастер XIX века Иван Краснощеков. Эту гитару когда-то брал в руки и Пушкин.

Иван Павлович Ребров (Ivan Rebroff, при рождении Ханс-Рольф Рипперт, нем. Hans-Rolf Rippert -  31 июля 1931 (Берлин-Шпандау) — 27 февраля 2008 (Франкфурт-на-Майне) — немецкий певец с диапазоном голоса в четыре октавы. Исполнял русские песни и романсы, народные песни многих других стран, оперные партии, литургии.

Детство провёл в Германии, пока к власти не пришли нацисты. Тогда семья эмигрировала и вернулась только в 1953 году.

Ребров родился в Шпандау в семье немецкого инженера. Его мать, Наталья Нелина, хорошо знала Фёдора Шаляпина. Детство провёл в городе Халле, где пел в городском хоре.

Учился пению в Государственной высшей школе музыки в Гамбурге (1951-1959) как лауреат стипендии Фулбрайта, а также брал уроки у известного баса Александра Кипниса.

В 1958 году он победил в институтском конкурсе пения. В 1954 году был принят в Черноморский казачий хор, которым руководил в тот период Андрей Иванович Шолух (1895-1979).

Как вспоминал певец в немногочисленных интервью, именно Шолух подал ему идею взять сценический псевдоним "Ребров", переведя на русский язык фамилию и имя его отца, инженера из Гессена Пауля Рипперта (нем. die Rippe - "ребро"), заметив при этом: "Иван Павлович, если хочешь сделать карьеру с русскими песнями, - пой только по-русски!"

В год певец давал до 300 концертов. Свободно владея пятью языками, в том числе и русским, Ребров распространял и популяризировал русские песни и романсы по многим странам. Трижды певец бывал в Советском Союзе, дважды - неофициально, в качестве туриста в начале 1970-х годов, а весной 1989 года, по приглашению Михаила Горбачёва, состоялся первый сольный концерт Реброва в Москве, во Дворце Спорта "Динамо", в сопровождении Оркестра народных инструментов им. Н. П. Осипова.

Изабелла Даниловна Юрьева родилась 7 сентября 1902 года в Ростове-на-Дону в музыкальной семье и была самой младшей. Кроме нее, в семье было еще три дочери: Мария, Екатерина и Анна. 
Впервые выступила на эстраде в Ростове в летнем парке в 1920 году, исполнив романс "По старой Калужской дороге", а ее первым аккомпаниатором был талантливый киевский пианист и композитор Артур Полонский, автор пьесы "Цветущий май".

В 1922 году в Москве Изабелла Юрьева с сестрой Анной посетила А.В.Таскина, в прошлом аккомпаниатора знаменитых А.Вяльцевой и Ф.Шаляпина, и когда он услышал голос никому еще не известной певицы, то сразу же предложил ей разучить несколько романсов и на следующий день выступить в концерте.

В 1925 году после одного из концертов уже популярной в Москве и Ленинграде Изабеллы Юрьевой к ней подошел симпатичный молодой человек и сказал, что у нее не только замечательный голос, но что она еще и обаятельная женщина. Это был Иосиф Аркадьев. Вскоре он стал не только ее администратором, но и мужем, о чем она никогда не жалела - он сумел обеспечить ей безбедную жизнь и стал ее единственной любовью. Они прожили вместе 46 лет (он умер в 1971 году), и это были, по признанию Юрьевой, самые счастливые годы в ее жизни. Иосиф Аркадьевич, к тому же, был неплохим поэтом и стал автором текстов знаменитых юрьевских шлягеров: "Ласково взгляни", "Весенняя песенка" и "Если можешь - прости".

1926 год Юрьева провела с мужем в Париже. Она очаровала парижскую публику. Ей предложили выступить в знаменитой "Олимпии" и даже сняться в главной роли в франко-испанском фильме, но она отказалась, так как готовилась стать матерью и родила сына в такси у ворот роддома. 
Сын Володя родился с врожденным пороком сердца и, прожив чуть больше года, умер в Ленинграде (там жили родственники мужа). "Муж ни за что на свете не брал меня хоронить ребенка, - вспоминает Изабелла Даниловна. - Я осталась в Москве со своим горем. А через два дня вынуждена была выступать на сцене дорогущего мюзик-холла на площади Маяковского. Мне было сказано: публика ничего не должна знать, она пришла веселиться... И я пела, держась за стул. А в ложе над сценой плакала опереточная прима Клавдия Новикова, моя приятельница. Она все знала..."

В 1937 году Юрьева записала на пластинку первую песню "Ты помнишь наши встречи" Ильи Жака и Андрея Волкова, которая через три года стала шлягером, но не у нее, а у К.Шульженко. 
Супруги Юрьева и Аркадьев разъезжали по Москве на шикарном "Крайслере". Второй такой был, по слухам, чуть ли не у самого Ежова. Огромные гонорары Юрьевой, о которых могли только мечтать ведущие оперные певцы, и солидные доходы преуспевающего Аркадьева позволили этой супружеской паре обставить квартиру антикварной мебелью и построить под Воскресенском дачу с шестью балконами и террасой площадью в 24 кв.м. Их соседями по даче были ведущие актеры МХАТа и Малого театра. В этом дачном поселке было всего два телефона - у примы Малого театра Веры Пашенной и у Изабеллы Юрьевой. В 60-х годах Юрьева и Аркадьев решили продать дачу за 22 тысячи рублей какому-то священнику, но, не получив разрешения властей, продали ее всего за 10 тысяч Олегу Лундстрему, ныне здравствующему руководителю знаменитого биг-бенда.

21 марта 1903 года в семье петербургского купца первой гильдии Алексея Козина родился сын Вадим.
     Семья была прогрессивной во всех смыслах слова. Дед будущего певца, тоже купец, приобрел «бенц», так что Вадим Алексеевич с детских лет приобщился к личному транспорту 20 века. Прогрессивный дед также провел одним из первых в Питере телефон к себе на квартиру. Отец Вадима Алексеевича получил образование в Париже, после чего стал высокооплачиваемым бухгалтером. И, что случалось не так уж часто, женился по любви на девушке из видного цыганского рода Ильинских.
     Среди друзей дома Козиных были Анастасия Вяльцева и Юрий Морфесси.
     Когда приезжала «сама Вяльцева», детей изолировали в детской, но певица всегда привозила им огромный пакет с лакомствами, – таков был обычай в цыганских семьях.

В 1924 году Вадим Козин выдерживает экзамен на право заниматься артистической деятельностью. Он выступает на сценических площадках крупнейших ленинградских кинотеатров. И все же лишь через семь лет, в 1931 году, становится штатным артистом в концертном бюро Дома политпросвещения Центрального района Ленинграда. Через два года его зачисляют артистом в штат Ленгорэстрады.

     В память о Вере Холодной, звезде немого кино, Козин выбирает себе сценический псевдоним – Вадим Холодный. Афиши анонсируют его как «известного исполнителя», а «известный исполнитель» с утра сам расклеивает эти самые афиши и каждый раз подвергается бдительному досмотру со стороны ментуры.
     На небосклоне ленинградской эстрады в то время взошли звезды нового поколения: Клавдия Шульженко и Леонид Утесов. Рождались новые жанры эстрадного исполнительства, расцветал джаз, вовсю гремела новая советская «массовая» песня. Исполнителям жанра старинного романса приходилось нелегко: их искусство считалось устаревшим и «не нужным публике», «чуждым времени» (хотя сами публика и время так отнюдь не считали!)
     Было принято начинать концерты с народных и советских песен. Романс шел как бы довеском, – но довеском, публикою желанным и долгожданным!

     Козин имеет успех, однако до всесоюзной славы пока «не дотягивает».
     В 1936 году Вадим Козин окончательно перебирается в Москву.
     Подтолкнул его в столицу анекдотический случай. Один из ленинградских артистов написал заявление с просьбой повысить ему жалованье или уволить. Артисту жалованье повысили. Тогда Козин написал такое же заявление. И его… уволили!

В Москве Козин остановился в шикарном «Национале», но заплатил вперед за три дня, – все те деньги, что у него были. Чувства судьбы и близкой удачи вели его, что ли…
     В Центральном парке культуры и отдыха эстрадным оркестром дирижировал его приятель Арк. Покрасс. К нему Козин и обратился за помощью.
     На следующий день он вышел к публике и… покорил Москву!
     Началась круговерть жизни модного, востребованного артиста. Приходилось порой выступать в нескольких концертах за вечер.

     Случались на этой почве и курьезы. Однажды он приехал к своему выходу и спел романс, не зная, что за несколько минут до этого его исполнила знаменитая опереточная звезда (самая элегантная дореволюционная российская примадонна) Наталия Тамара. Удивительно: никакого скандала не последовало, – Тамара сама успокаивала певца: «Пой его всегда! Я больше этот романс петь не буду. Он у тебя лучше получается…»
     В то время очень немногие певцы отваживались давать сольные концерты: Утесов, Юровская, иногда Церетели. Нагрузка была чудовищная: в течение нескольких часов певец должен был без микрофона исполнить около сорока песен!

  …Есть два самых известных русских любовных стихотворения, ставшие классическими романсами. Первое, полное мужского благодарного великодушия по отношению к ушедшей любимой женщине, принадлежит, конечно, Пушкину – «Я вас любил: любовь еще, быть может». Зато второе написано на закате жизни маленьким седым стариком с острыми внимательными глазами – Федором Ивановичем Тютчевым: «Я встретил вас – и все былое» (1870). Вместо заглавия – загадочные буквы «К.Б.».




Я встретил вас - и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое -
И сердцу стало так тепло...

Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас,-

Так, весь обвеян духовеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты...

Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне,-
И вот - слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне...

Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь,-
И то же в нас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..





Стихотворение «Я встретил вас» написано в один день 26 июля (7 августа) 1870 года, имеет посвящение «К.Б.» и было опубликовано в том же году в декабрьской книжке журнала «Заря». До недавнего времени никто не оспаривал, что за посвящением «К.Б.» скрывается: «Крюденер, баронессе».



Amalie, Freiin von Kruedener. Joseph Karl Stieler.


Амалия фон Лерхенфельд, в замужестве баронесса Крюденер, побочная дочь прусского короля, сестра русской царицы и европейски знаменитая красавица, трижды мелькнула в жизни Тютчева: как увлекшее его юное беззаботное создание в Мюнхене, как величественная и очень влиятельная светская дама в Петербурге (за ней ухаживали император Николай I, Бенкендорф и Пушкин) и как одна из неожиданных и последних посетительниц умирающего поэта, с изумлением и признательностью принявшего от нее прощальный поцелуй.



Городская ратуша в Мюнхене. Гравюра К.Герстнера по рисунку Й.Хоффмейстера. Мюнхен. 1840.


В далеком 1823 г., когда Федор Тютчев познакомился с Амалией (1808-1888), она только-только получила право именоваться графиней Лерхенфельд. Пятнадцатилетняя Амели была так очаровательна, а девятнадцатилетний Теодор был так предупредителен и мил, что между ними быстро возникла трепетная влюбленность. Однако, влюбленным не суждено было связать свои жизни. Осенью 1824 г. Теодор сделал Амели предложение. Шестнадцатилетняя графиня согласилась, но... Амалия происходила из старинного и богатого рода. Ее матерью была принцесса Тереза Турн-унд-Таксис (1773-1839) - сестра прусской королевы Луизы. Отцом – граф Максимилиан Лерхенфельд (1772-1809). Отец умер, когда дочери был всего один годик, а поскольку ребенок был незаконнорожденный, то, по просьбе отца, малышку как приемную дочку воспитывала жена графа Лерхенфельда. Некоторые утверждают, что отцом Амалии, на самом деле, был прусский король Фридрих-Вильгельм III. Это объясняет странность истории.



У королевы Луизы была дочь Шарлотта, которая стала женой Николая I, и получила имя Александры Федоровны. Таким образом, Амалия была кузиной, а, может быть, и сестрой русской императрицы. Естественно, для родственников Амалии молодой внештатный сотрудник миссии, к тому же нетитулованный и небогатый, не был привлекательной партией. Тютчеву отказали. 23 ноября 1824 г. он пишет стихотворение, начинающееся словами:

Твой милый взор, невинной страсти полный,
Златой рассвет небесных чувств твоих
Не мог, увы! умилостивить их –
Он служит им укорою безмолвной.

В 1825 г. Амалия стала женой его сослуживца барона Александра Сергеевича Крюденера (1786-1852). Александр Сергеевич отличался тяжелым характером, с его стороны это был брак по расчету, к тому же, он был старше жены на двадцать два года. В 1826 году Тютчев женился на Элеоноре Петерсон. Семьи Крюденеров и Тютчевых жили в Мюнхене недалеко друг от друга. Они сохранили близкие отношения и часто встречались.






Элеонора, графиня Ботмер (1800—1838), в первом браке Петерсон, первая жена поэта Фёдора Ивановича Тютчева.


Одна из встреч произошла в окрестностях родового замка Амалии Донауштауф, руины которого стояли на холме, на берегу Дуная. Встреча напомнила ему время, когда он и шестнадцатилетняя Амели, тогда еще Лерхенфельд, бродили вокруг руин замка. Под впечатлением Тютчев написал "одно из самых свежих и восхитительных стихотворений":

Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай...

Стихотворение, написанное в середине 1830-х гг., было хорошо известно Амалии, как многие стихотворения так называемого "Мюнхенского цикла". В 1836 г. барон Крюденер получил назначение в Петербург, и Тютчев попросил Амелию передать стихотворения своему другу князю И.С. Гагарину, а тот передал их Пушкину. В двух номерах "Современника" были опубликованы двадцать четыре стихотворения за подписью "Ф.Т.".


Донауштауф

В 1855 г. баронесса Крюденер вышла замуж за графа Николая Владимировича Адлерберга (1819-1892). Последняя встреча Тютчева и Амалии произошла в марте 1873 года, когда у постели, где лежал разбитый параличом поэт, появилась любовь его юности. Лицо Тютчева просветлело, на глазах появились слезы. Он долго смотрел на нее, не произнося от волнения ни слова…






Фёдор Иванович Тютчев.

Русская певица (меццо-сопрано) и артистка оперетты А.Д. Вяльцева родилась 1 (13) марта 1871 года в слободе Алтухово Орловской губернии (ныне Брянская область) в бедной семье. Она рано лишилась отца. Её матери с тремя детьми (у Насти было еще два брата - Дмитрий и Ананий) пришлось отправиться на заработки в Киев, устроиться там прачкой. Потом, когда Вяльцева станет знаменитостью, газеты, намекая на это, отметят: "Как родилась из пены морской - Вяльцева родилась из мыльной пены прачечной!" С восьми лет Настя работала ученицей в мастерской дамского платья в Киеве. Правда, сначала ее учили не вышиванию: она носилась с помойным ведром и половой тряпкой, а еще подавала горячие утюги работницам. В 11 лет мать устроила Анастасию на работу в одну из киевских гостиниц "подгорничной". Место для девочки неподходящее, но зато там давали хорошие чаевые. В гостинице часто останавливались актеры. Иногда они вместо чаевых расплачивались контрамарками, поэтому Настя часто бегала в театр. Девочке очень нравилась оперетта; у нее была хорошая музыкальная память, и она быстро заучивала наизусть то, что слышала, а потом распевала во время уборки номеров. 

«Вот мчится тройка удалая» — русский романс, относящийся к так называемым ямщицким песням; авторы: поэт Фёдор Николаевич Глинка , композитор Алексей Николаевич Верстовский .

История создания                                                      

В 1825 году поэт Фёдор Глинка сочинил стихотворение «Сон русского на чужбине», в котором было несколько строчек про «тройку удалую, мчащуюся вдоль по дороге столбовой». Стихотворение было опубликовано в альманахе «Венера» через несколько лет, в 1831 году:

Сон русского на чужбине
Федор Глинка

Отечества и дым нам сладок и приятен!

Державин

Фёдор Николаевич Глинка

Свеча, чуть теплясь, догорала,

Камин, дымяся, погасал;

Мечта мне что-то напевала,

И сон меня околдовал…

Уснул — и вижу я долины

В наряде праздничном весны

И деревенские картины

Заветной русской стороны!..

Играет рог, звенят цевницы,

И гонят парни и девицы

Свои стада на влажный луг.

Уж веял, веял теплый дух

Весенней жизни и свободы

От долгой и крутой зимы.

И рвутся из своей тюрьмы

И хлещут с гор кипучи воды.

Пловцов брадатых на стругах

Несется с гулом отклик долгий;

И широко гуляет Волга

В заповедных своих лугах…

Поляны муравы одели,

И, вместо пальм и пышных роз,

Густые молодеют ели,

И льется запах от берез!..

И мчится тройка удалая

В Казань дорогой столбовой,

И колокольчик — дар Валдая —

Гудит, качаясь под дугой…

Младой ямщик бежит с полночи:

Ему сгрустнулося в тиши,

И он запел про ясны очи,

Про очи девицы-души:

«Ах, очи, очи голубые!

Вы иссушили молодца!

Зачем, о люди, люди злые,

Зачем разрознили сердца?

Теперь я горький сиротина!»

И вдруг махнул по всем по трем…

Но я расстался с милым сном,

И чужеземная картина

Сияла пышно предо мной.

Немецкий город… всё красиво,

Но я в раздумье молчаливо

Вздохнул по стороне родной…

Но композитор А. Н. Верстовский увидел это стихотворение еще до его публикации — в 1828 году он положил на музыку фрагмент про тройку лошадей и песню ямщика. Так родилась песня, сразу вошедшая в репертуар жены композитора Надежды Репиной.