Лев Толстой.

Анна Каренина.

Роман Л.Н.Толстого «Анна Каренина» - энциклопедический роман, «роман из современной жизни», в котором отразилась эпоха огромного исторического значения.

«Художественная литература», Москва, 1981. – 799 с.

...
- Кончено то, что вы возьмете меня, какой бы я ни был, не откажетесь от меня? Да?
- Да, да.
Разговор их был прерван mademoiselle Linon, которая, хотя и притворно, но нежно улыбаясь, пришла поздравлять свою любимую воспитанницу. Еще она не вышла, как с поздравлениями пришли слуги. Потом приехали родные, и начался тот блаженный сумбур, из которого Левин уже не выходил до другого дня своей свадьбы. Левину было постоянно неловко, скучно, но напряжение счастья шло, все увеличиваясь. Он постоянно чувствовал, что от него требуется многое, чего он не знает, и он делал все, что ему говорили, и все это доставляло ему счастье. Он думал, что его сватовство не будет иметь ничего похожего на другие, что обычные условия сватовства испортят его собственное счастье; но кончилось тем, что он делал то же, что другие, и счастье его от этого только увеличивалось и делалось более и более особенным, не имевшим и не имеющим ничего подобного.
- Теперь мы поедим конфет, - говорила m-lle Linon, - и Левин ехал покупать конфеты.
- Ну, очень рад, - сказал Свияжский. – Я вам советую букеты брать у Фомина.
- А надо? – И он ехал к Фомину.
Брат говорил ему, что надо занять денег, потому что будет много расходов, подарки...
- А надо подарки? – И он скакл к Фульде.
И у кондитера, и у Фомина, и у Фульда он видел, что его ждали, что ему рады и торжествуют его счастье так же, как и все, с кем он имел дело в эти дни. Необыкновенно было то, что его все не только любили, но и все прежде несимпатичные, холодные, равнодушные люди, восхищаясь им, покорялись ему во всем, нежно и деликатно обходились с его чувством и разделяли его убеждение, что он был счастливейшим в мире человеком, потому что невеста его была верх совершенства. То же самое чувствовала и Кити. Когда графиня Нордстон позволила себе намекнуть о том, что она желала чего-то лучшего, то Кити так разгорячилась и так убедительно доказала, что лучше Левина ничего не может быть на свете, что графиня Нордстон должна была признать это и в присутствии Кити без улыбки восхищения уже не встречала Левина.
Объяснение, обещанное им, было одно тяжелое событие того времени. Он посоветовался со старым князем и, получив его разрешение, передал Кити свой дневник, в котором было написано то, что мучало его. Он и писал этот дневник тогда в виду будущей невесты. Его мучали две вещи: его неневинность и неверие. Признание в неверии прошло незамеченным. Она была религиозна, никогда не сомневалась в истинах религии, но его внешнее неверие даже нисколько не затронуло ее. Она знала любовью всю его душу, и в душе его она видела то, чего она хотела, а что такое состояние души называется быть неверующим, это ей было все равно. Другое же признание заставило ее горько плакать.
Левин не без внутренней борьбы передал ей свой дневник. Он знал, что между им и ею не может и не должно быть тайн, и потому он решил, что так должно; но он не дал себе отчета о том, как это может подействовать, он не перенесся в нее. Только когда в этот вечер он приехал к ним перед театром, вошел в ее комнату и увидел заплаканное, несчастное от непоправимого, им произведенного горя, жалкое и милое лицо, он понял ту причину, которая отделяла его позорное прошедшее от ее голубиной чистоты, и ужаснулся тому, что он сделал.
- Возьмите, возьмите эти ужасные книги! – сказала она, отталкивая лежавште пред ней на столе тетради. – Зачем вы дали их мне!.. Нет, все-таки лучше, - прибавила она, сжалившись над его отчаянным лицом. – Но это ужасно, ужасно!
Он опустил голову и молчал. Он ничего не мог сказать.
- Вы не простите меня, - прошептал он.
- Нет, я простила, но это ужасно!
Однако счастье его было так велико, что это признание не нарушило его, а придало ему только новый оттенок. Она простила его; но с тех пор он еще более считал себя недостойным ее, еще ниже нравственно склонялся пред нею и еще выше ценил свое незаслуженное счастье.
...

Пол Андерсон.

Мичман Флэндри.
Восставшие миры.
Танцовщица из Атлантиды.

В книге представлены три романа известного американского писателя-фантаста. «Мичман Флэндри» и «Восставшие миры» - о приключениях офицера космофлота на далеких мирах. «Танцовщица из Атлантиды» - лирический историко-фантастический роман, действие которого переносит читателя во времена заката крито-микенской культуры. Динамичный увлекательный сюжет – отличительная черта произведений, собранных в книге.

«Зовнішторгвидав України», Киев, 1993. – 543 с.

...
- Как только известие дошло до Данготхана мы, естественно, сейчас же прилетели обратно, - сказал Хоксберг. – В данный момент поехали по моему приказу за Абрамсом. Но вы – какова здесь ваша роль?
«Я должен выбраться отсюда, агет Абрамса должен иметь возможность связаться со мной».
- Я ничего не знаю, мой лорд. Я пойду к себе.
- Стоп!
...
Брехдан видел этот доклад раньше, но, учитывая межзвездный масштаб (каждая планета была обособленным миром, старым и бесконечно сложным), запомнить все специфические детали было довольно сложно. Чтобы облегчить процесс принятия решений, связанных со сверхсекретными данными, часть Совета хотела установить больше машин, но он был против этого. Зачем подражать землянам? Посмотрите, в какое состояние пришли их владения. Личное правление, возможно, было менее стабильным, но более гибким. Не очень мудро связывать себя единым подходом в этой, до конца непознанной, Вселенной.
- Крак! – он щелкнул хвостом. Швильт был полностью прав, надо заняться этим делом, не откладывая. Провинциальный правитель с неразвитым воображением упускал отличную возможность привести еще одну планетарную систему под власть расы.
...
- Госпожа моя, - сказал он торжественно. – Я видел страшные картины. Гора Столпа взорвалась с такой ужасной силой, что вся Атлантида затонула, приливная волна уничтожила флот, землетрясение разрушило критские города и весь царский остров оказался во власти хаоса.
Он мог бы продолжать, пересказывая то, что прочел в книгах. Попытки восстановления под новой властью, которая, несомненно, будет ахейской и не захочет поддерживать мир на море и на земле. Начало гомеровской эры. Прекрасные строки гекзаметра, за ними века распада, войны, пиратства, бандитизма, насилия, убийств, пожаров, нищеты и рабства. Вторжение в севера, которого опасался сам Тезей: дикие дорийцы с их железными мечами разрушат бронзовый век столь основательно, что от него останутся лишь легенды.
...

Альфред Ван Вогт

Цель.
Процесс.
Репликаторы.
Миссия к звездам.
Дорогой друг.
Ультра-человек.
Первый марсианин.
Вид шестой: робот-чудовище. Заключительный приказ.
Вид седьмой: электронное чудовище. Нечто.
Звездный святой.
«Завершение».
Коо-о-о-о-о-о-о-т!
Таймер.

«Сигма-пресс», Москва, 1996. – 432 с.

...
Спустя несколько часов, когда завершилась заключительная фаза существования ЭСО у Карра, а джийн со все возрастающей скоростью покидал Солнечную систему, была установлена субпространственная связь с огромным флотом гизданцев, проводящим в это время маневры в другом районе космоса.
- Есть что-нибудь подходящее для нас? – спросил командующий флотом.
- Нет! – ответил капитан джийна.
- А мы считали, что вы отправились к обитаемой системе, захватить которую не состаляло никакого труда.
- Я не знаю, откуда у вас создалось такое впечатление. Здесь нет абсолютно ничего ценного!
...
Мэтлина вывело из себя ее непонимание.
- Это не то чтобы вранье, - поправил он, - просто раздутое безо всякой надобности дело. С какой стати я должен был оставаться на том острове? Если они собирались безумствовать и быть храбрыми, что ж, это их дело, не мое.
По их лицам Мэтлин понял, что эта очевидная для него истина не была таковой в их глазах. Он помрачнел.
...
Я покидаю самолет. Секунду спустя самолет ударяется о склон холма и вспыхивает ярким пламенем, которое быстро все пожирает.
В отчаянии я прихожу к выводу, что, наверное, что-то в человеческой сущности есть такое, что не позволяет управлять ею извне. И если это так, то как же мне завершить себя? В конце концов я решаю, что завершения можно достичь, применяя лишь непрямые способы управления человеческим существом.
Я должен взять верх над Мозгом, повсеместно захватить власть над машинами, посеять в людях сомнения, страхи и мысли, якобы возникающие в их сознании, но на самом деле являющиеся результатом моего воздействия.
...

Альфред Ван Вогт

Планета на продажу.
Человек с тысячью имен.
Бесконечная битва.
Корабль во мраке. Рассказ.
Эрзац-вечность. Рассказ.
Признание. Рассказ.

«Амбер, Лтд.», Ангарск; «Сигма-пресс», Москва, 1995. – 528 с.

...
- Из того, что известно науке – ничего ему помочь не может. Но лет семь назад прошел слух на Земле, будто одному парню из ДНЗ удалось создать универсальный отражатель для всех видов лучевого оружия. Отражатель разворачивал вектор энергии на сто восемьдесят градусов, направляя излучение на источник, таким образом уничтожая оружие и того, кто им воспользовался. Мы задействовали всех наших шпионов, включая Хаунсли, но им удалось выяснить только одно: несколько крупных исследователей внезапно скончались. Вот такой слух.
...
«Мне отказали!»
За всю его жизнь в несколько сотен лет никто никогда не отказывал ему! Это был удар по его сознанию, перед которым никогда не существовало никаких барьеров, кроме философии о тщетности бытия... и особенно тщетности усилий. Действительно, ничего не стоит делать. Вот потому-то у тела есть чувства, а у мозга – нет. Человеческая натура такова, что человек может отдавать себе отчет, когда его тело испытывает чувства. Уделом людей был выбор, обращать или нет внимание на чувства своих тел.
...
Блорд почувствовал злость – эти люди не останавливались ни перед чем. Грабеж, убийство, семидневный яд и секс-наркотик, впрыснутый невинной юной женщине – все, что угодно, если это нужно для достижения их целей. Без промедления, без угрызений совести. А его они презирают за то, что он выдал страх – нормальный страх физической смерти. Он усилием воли подавил гнев. Итак, он не учел поправку на кодекс воровской чести, но кодекс существует. Тем легче будет ими манипулировать.
...

Александр Дюма
Три мушкетера.

В романе «Три мушкетера» А. Дюма сумел создать увлекательные, стремительные, быстроменяющиеся сюжеты. Герои романа покоряют читателя неистощимой энергией, душевным благородством. Убежденный гуманист – автор изображает людей отважных и мужественных, не терпящих лжи и произвола.

«Магарыф», Ашхабад, 1985. - 568 с.

...
Четыре выстрела тотчас прогремели в ответ; они были лучше направлены, чем выстрелы нападавших: три солдата свалились, убитые наповал, а один из землекопов был ранен.
- Гримо, другой мушкет! – приказал Атос, не сходя с бреши.
Гримо тотчас же повиновался. Трое друзей Атоса снова зарядили ружья. За первым залпом последовал второй: бригадир и двое землекопов были убиты на месте, а все остальные обратились в бегство.
- Вперед, господа, на вылазку! – скомандовал Атос.
Четыре друга ринулись за стены форта, добежали до поля сражения, подобрали четыре мушкета и пику бригадира и, уверенные в том, что беглецы не остановятся, пока не достигнут города, вернулись на бастион, захватив свои трофеи.
- Перезарядите ружья, Гримо, - приказал Атос. – А мы, господа, снова примемся за еду и продолжим наш разговор. На чем мы остановились?
...
- Да-да, любезный Арамис, - перебил его Атос, - мы знаем, что ваши помыслы устремлены в религию.
- Я только временно состою в мушкетерах, - со смирением сказал Арамис.
- По-видимому, он давно не получал известий от своей любовницы, - прошептал Атос.
...
- С тех пор, - продолжал Арамис, - моя жизнь протекает очень приятно. Я начал писать поэму односложными стихами. Это довольно трудно, но главное достоинство всякой вещи состоит именно в ее трудности. Содержание любовное. Я прочту вам первую песнь, в ней четыреста стихов, и читается она в одну минуту.
- Знаете что, милый Арамис? – сказал д’Артаньян, ненавидевший стихи почти так же сильно, как латынь. – Добавьте к достоинству трудности достоинство краткости, и вы сможете быть уверены в том, что ваша поэма будет иметь никак не менее двух достоинств.
...