В своей истории Чугуев имел немало уникальных шансов и возможностей стремительного развития. Одни из них были успешно реализованы, другие – безвозвратно утрачены. Одна из таких утрат случилась в 1918 году. Если бы тогдашние планы удалось воплотить в жизнь, сегодня по городу разъезжали бы в трамваях студенты, а Харьковский Национальный аграрный университет им. В.В. Докучаева назывался бы не Харьковским, а Чугуевским…

История «докучаевского» агроуниверситета начинается в 1816 году, когда Высочайшим указом Императора Александра I в предместье Варшавы Маримонте было основано одно из первых в Европе высших сельскохозяйственных учебных заведений – Институт земельного хозяйства. С 1840 года, после присоединения Варшавской лесной школы, вуз получил наименование Института сельского хозяйства и лесоводства, а в 1862 году переехал в польское местечко Ново-Александрию, Люблинской губернии. Во второй половине XIX века институт превратился в главный центр подготовки агрономических и лесохозяйственных кадров для южных губернии Российской Империи. Не в последнюю очередь – благодаря заслугам известного геолога, почвоведа и педагога, основателя русской школы почвоведения и географии почв профессора Василия Васильевича Докучаева, который был преподавателем и директором института. В 1892 году по инициативе Докучаева возглавляемый им вуз был приравнен к российским университетам. А к началу ХХ века Ново-Александрийский институт получил всемирное научное признание…
Стремительное и успешное развитие института прервала начавшаяся мировая война. Ново-Александрия оказалась в зоне ведения боевых действий. Здания института подверглись артобстрелу и сильно пострадали. Немецкая шрапнель разорвалась даже в алтаре институтской церкви. Были разрушены научные кабинеты, помещения для персонала, погибли опытные поля и сады, разграблены квартиры профессоров и служащих… Институт был спешно эвакуирован в глубокий тыл. Местом его расположения на время войны стал Харьков.

«Бедные родственники»

Торжественное открытие Ново-Александрийского сельскохозяйственного института в Харькове состоялось 3 ноября 1914 года. Собственного помещения в городе институт не имел. Около 500 студентов были вынуждены заниматься по вечерам в аудиториях других вузов – университета, технологического (нынче политехнический) и ветеринарного институтов. Лекции читались по сокращенной программе, а практические полевые занятия, ввиду отсутствия в черте города подходящих условий, были перенесены на летнее время.
В общем, в Харькове институту-беженцу жилось несладко. Поиск возможностей улучшения условий для работы и учебы стал непрекращающейся головной болью руководства вуза. Но не харьковских властей. По мнению профессоров, неоднократно звучавшему в прессе, отцы города были равнодушны к нуждам института. Так, осенью 1915 года при Харьковской городской управе состоялось совещания по вопросу дальнейшей судьбы вуза, инициированное его руководством. Городской голова на совещание не явился вообще, а гласных городской думы пришлось вызывать по телефону в присутствии уже собравшихся представителей института. Кое-как собрался кворум из трех гласных. Но единого мнения о том, нужен ли институт Харькову и что нужно сделать для улучшения его положения, выработано не было…
Правда, Харьков пообещал институту выделить 60 десятин городской земли, а также участок угодий за городом, в районе Алексеевки. Но время шло, а обещание выполнять никто не спешил. Но даже в случае обретения собственной земли, здания на ней вузу пришлось бы строить самостоятельно, на что не было ни времени, ни средств…
Мысль оставить Харьков и подыскать более гостеприимный город все сильнее овладевала умами руководства Ново-Александрийского института. Тем более, что приглашения поступали. Так, в 1915 году землю, помещения и средства предложила вузу богатая Кубанская область. Не менее серьезное предложение делала и Полтава. Однако, после детального рассмотрения эти предложения были отклонены. Институт оставался в Харькове, надеясь на лучшее.
К 1918 году, казалось, никаких надежд уже не осталось. Страна разваливалась, стремительно погружаясь в пучину гражданской войны. И тут перед институтом вдруг открылись перспективы, о которых можно было только мечтать. С предложением разместить вуз у себя обратились власти Чугуева, где пустовало огромное здание бывшего военного училища, ликвидированного большевиками.

Чугуевщина обетованная

Побывав в Чугуеве, представители Ново-Александрийского института пришли в восторг. Здание бывшего военного училища прекрасно подходило для учебных целей. Осмотрев его, профессора тут же решили, что средний этаж может быть приспособлен под аудитории, кабинеты и лаборатории, верхний - под общежитие студентов, левая часть нижнего (цокольного) этажа – под лаборатории, а в правой останутся на своих местах столовая, пекарни для белого и черного хлеба, кухня, прачечная и баня. Кроме того, в наследство от юнкеров остались новое трехэтажное здание для служащих, конюшня на 20 лошадей, экипажный сарай, ледник и другие хозяйственные постройки, которые тоже предполагалось передать институту. А еще – немаленький участок земли в городе, Чугуево-Бабчанское лесничество и обширные угодья вокруг города. Именно природные и почвенные богатства Чугуевщины восхитили ученых-аграриев больше всего.
Известный ученый-почвовед, ближайший соратник, помощник и продолжатель дела покойного Докучаева, заслуженный профессор Ново-Александрийского института, возглавлявший в нем кафедру общего земледелия, Петр Федорович Бараков, горячо ратуя за переезд института в Чугуев, в одной из своих статей в харьковской прессе писал:
«Все окрестности Чугуева - живой естественноисторический музей. Прорезывающая местность река создала разнообразие рельефа, почвы и растительности. Здесь имеются богатые и плодородные почвы - чернозем плато, пологих склонов, деградированный чернозем, лесные суглинки и аллювиальные почвы с соответственною одевающею их богатою растительностью.
Разнообразию почв соответствует и разнообразие угодий: пашня и лес, огороды и сады, луга и выгоны. Склоны и долина Донца представляют богатый и разнообразный материал для всякого рода мелиораций: есть тут угодья для осушения и орошения, для облесения, для улучшения лугов и болот… Наконец, сам Донец представляет громадную живую силу, не говоря о его рыбных богатствах…».
Восторгаясь Чугуевщиной, профессор Бараков пророчил здесь институту большое будущее. От некоторых рисуемых им перспектив даже сегодня захватывает дух. Например – восстановить старую городскую плотину, построить электростанцию, а в запруде разводить рыбу. Или использовать дешевую энергию ветра, установив на высокой чугуевской круче комплекс ветряных двигателей. Перенести из Харьков в Чугуев не только институт, но и областную сельскохозяйственную опытную станцию, задыхающуюся в окружении фабрик и заводов. Устроить на Чугуевщине зоотехнический сад, которым, кроме сельскохозяйственного института, мог бы пользоваться ветеринарный и даже университет…
С не менее грандиозными проектами выступили и предприниматели, быстро смекнувшие, какие выгоды сулит им открытие в Чугуеве мощного вуза. Не успела Чугуевская городская управа направить в Киев депутацию с официальным ходатайством перед правительством о переводе в Чугуев Ново-Александрийского института, как в управу посыпались предложения от инвесторов. Например, инженер путей сообщения Чернов и предприниматель Пессин предлагали построить в Чугуеве электрическую станцию и.. пустить трамвай! Трамвайная ветка должна была соединить между собой железнодорожную станцию, Чугуев и Кочеток, где предприниматели планировали устроить курорт. Между Чугуевом и Кочетком они пообещали также устроить пароходное сообщение. И попросили поторопиться с ответом, чтобы в случае благоприятного исхода переговоров приступить к работам уже в текущем строительном сезоне.
Воодушевленный открывающийся перспективами «Союз-Банк» предложил Чугуевской городской управе дать для освещения электрическую энергию с купленного им завода «Борковский и Ко» (обозный завод, ставший впоследствии мебельным комбинатом). А городская дума наконец-то дала добро на строительство в окрестностях города гончарно-кирпично-черепичного завода, проект которого был подготовлен Управлением делами Сельского Строительства Харьковской Губернии еще в 1916 году. В общем, город ликовал в предвкушении грядущего расцвета…
Воспрянул духом и Ново-Александрийский институт. На заседании комиссии по устройству вуза, 13 из 15 ее членов безоговорочно высказались в поддержку перевода института в Чугуев. Казалось, вопрос о переезде уже можно было считать решенным и ничто не могло ему помешать. Однако, помешало…

Разруха-судьба

Харьков осознал ценность института и нежелательность его потери для города, лишь обретя неожиданного конкурента в лице Чугуева. Тут же в среде харьковской общественности, прежде всего – представителей интеллигенции и деловых кругов нашлись противники переезда. В прессе развернулась ожесточенная полемика о будущей судьбе вуза. Больше всех досталось Чугуеву. Как «доброжелатели» только его не называли! «Глушь», «Пошехонье», «дыра»… И студенты туда не поедут, потому как не престижно и бедно. А если поедут, то задохнутся от скуки без театров и кафешантантов. И наука в ветхих «аракчеевских» стенах совсем зачахнет…В общем, куда этому городишке с Харьковом тягаться. Если уж Полтава не устроила ученых, то Чугуев не устроит и подавно.
Выразителем ответного мнения возмущенных ученых стал профессор Бараков. На страницах газет он камня на камне не оставил от несостоятельных доводов оппонентов. Утверждая, что «глушь» - не враг науке, он доказывал это фактами из прежней жизни института. Ново-Александрия, отмечал Бараков, была такой же «глушью» и именно этим объясняются успехи института. Близость природы, богатство и разнообразие сельскохозяйственных угодий давали студентам шикарную практику. Культурный уровень питомцы института повышали во время регулярных экскурсий в Москву и Санкт-Петербург, однако учиться в провинции было куда дешевле, чем в столицах. Поэтому в Ново-Александрию ехали студенты со всех концов Империи. Получали образование и достигали выдающихся успехов на выбранном поприще, возглавляли сельскохозяйственную науку по всей стране, становились знаменитыми учеными агрономами и государственными чиновниками…
Неизвестно, сколько бы продолжались споры. Вероятно, недолго. Но, увы, судьбу института определили не они. Иллюзорные надежды на мир и стабильность в Украине, появившиеся было с воцарением германско-гетманской власти, рухнули почти в одночасье. В Германии случилась революция, гетмана прогнали петлюровцы, петлюровцев – большевики, большевиков – белые… Гражданская война вспыхнула с новой силой и на ближайшие годы поставила крест на всех мирных созидательных началах. Весной 1919 года в здании бывшего Чугуевского военного училища разместились красные курсанты, летом – белые юнкера…
Петр Федорович Бараков – самый активный и деятельный сторонник перевода Ново-Александрийского института в Чугуев скончался осенью 1919 года. Его смерть стала далеко не единственной потерей научно-преподавательского состава вуза. Одних профессоров расстреляли большевики, другие бежали или эмигрировали. Но сам институт сохранился. Правда, в Чугуев так и не переехал.
После окончания войны, постановлением СНК УССР от 21 марта 1921 года Ново-Александрийский институт был навсегда оставлен в Харькове и переименован в Харьковский институт сельского хозяйства и лесоводства. А в «аракчеевском» здании со шпилем на центральной чугуевской площади окончательно поселились военные. Курсанты и суворовцы, прапорщики и пограничники по очереди учились в нем вплоть до недавнего времени…

Артем Левченко, «Красная звезда»