Стало мне однажды малость любопытно, отчего столь много восторгов и невосторгов вокруг пресловутого вроде бы беста мадам Майер. Копья на предмет этого цикла ломаются в сетке с оглушительным грохотом и треском, особливо дамские. И в этих междусобойчиках девушки пишут о том, что их более всего волнует. Одну барышню, в частности, крайне взволновал момент неосвещённости уважаемым автором вопроса месячных у центрального женского персонажа. Так что, как говорится, кто о чём. Всё и всяческое восприятие зависит однако от ТС. А замысел знает только автор, да и то не всегда. А иногда у автора получается затронуть такие аспекты, о которых он и не помышлял.
Снимаем незатейливый флёр основного сюжета, заставляющего трепетать нежные дамские сердца начиная от тинэйджерок и заканчивая почтенными матронами, и вызывающего гомерический хохот представителей сильной половины человечества. И смотрим, какие осколки иной мозаики утонули в сладком сиропе, потому как в этом явно затянутом повествовании можно наблюдать весьма занятные моменты, поскольку сама авторесса в последнем опусе устроила любимому персонажу полный стриптиз.
Титул саги, да ещё "вампирской" для цикла книг Стефани Майер - это слишком громко. Скорее у неё получилась ненароком некая галерея иногда довольно характерных характеров., посему как клан Калленов скорее сообщество разумных и одарённых хищников, нежели классически мифологических "вампиров", болезненно-непреходящий интерес к которым на сдвинутую Точку Сборки мне всегда был с трудом понятен. И цикл этот вошёл сразу в два раздела - дамского чтения и подросткового, хотя 17-18 лет для подростка, это уже явно многовато. К тому же по жизненным подсознательным целям центральный дамический персонаж к подросткам отнести затруднительно.
К достоинствам отнесём самоиронию и способность без боязни "разговаривать с Неизвестным". Именно это и помогало девушке удержаться в Точках Пересечения Реальностей. На этом все её достоинства и исчерпываются. Не густо, конечно, но Точки Пересечения Миров остаются. Но эта безбоязненность контакта с Неизвестным подкупила другой центральный персонаж. И вынудила его сдвинуть свою Точку Сборки. Лакомый кусочек постепенно трансформировался в объект приязни, заботы и интереса. Охотник незаметно для себя превратился в дичь. А бывшая дичь выступила в роли крючколова. А крючком в данном случае выступило отсутствие страха при самоиндентификации охотника, ибо вампиром он обозвал себя сам.
Когда тебя не испугались впервые за 110 лет, да ещё и проявили живейший интерес, тут и существо из иного мира может иногда обалдеть. Тут бы и вспомнить сакраментальное шеспировское, чно она его за муки, а он ее вроде как за состраданье, но состраданья-то и в помине не бывало. Оставим подальше в стороне лексико-стилистические особенности, ибо не о них, собственно спич. Язык оригинала крайне лёгок, а язык переводов достаточно читабелен. А центральный дамский персонаж по-пионерски честен. Он, точнее она и не думает скрывать, что интерес её к разумному и высокоинтеллектуальному, пусть и хищному существу сугубо утилитарен. И примитивен до крайности. Она западает на чисто внешние данные, а паранормальных способностей откровенно побаивается. Зато всеми правдами и неправдами затаскивает избранника в постель. Предупреждения о несовместимости и увещевания на юное создание не действуют. Маленький хищник изображает полную беззащитность но жаждет неземной плоти. Вопрос о том, кто на самом деле есть who, отвечает сам на себя. Topsy-turwi world. Игра всё дальше идёт по законам Зазеркалья. Окружающие верят только в то, что видят: хрупкое, похоже, довольно миловидное создание и существо ипостаси мужеской, но явно не от мира сего. Комизм ситуации состоит в том, что серый пушистый кролик тщится всеми правдами и неправдами изнасиловать объект своего выбора. Но механизм соблазнения у мини-вампирчика не срабатывает, а Каллен, зная законы психологии и, похоже, некоторые другие, ставит свои условия. Предпочитает не противиться насилию и вынуждает встать девицу под венец. Возникает ещё один пикантный момент. Шарахаться от брачного венца и сакральной церемонии положено бы потенциальному жениху, посему как вроде нежить, но вот поди ж ты - отчего-то мамзель вьется перед предстоящим церковным обрядом, как карась на сковородке. К чему бы это?.. Девушка, конечно, нежелание свое мотивирует как может. После венчания получает всё по полной программе и, заметим, на законном основании. Существо иного мира строго соблюдает земные законы. А теперь уже законная супруга обессмертиться, сиречь, уподобиться остальным членам семьи Калленов отнюдь не спешит, потому как программа-максимум ещё не выполнена. Изменив жизнеформу, биорепродуктивную способность барышня Белла утратит раз и навсегда, и потому она укладывает благоверного на брачное ложе при первой удобной и неудобной возможности, добиваясь своего где мытьём, где катаньем, пока не реализует, как ей кажется, намеченное, хотя близкие контакты четвёртого рода ей-таки далеко не в кайф. С супружеского ложа дама неизменно встаёт в жестоких синяках и с трещинами на рёбрах. Но не зря говорят, что охота завсегда пуще неволи, а потому - мыши плачут, колются и продолжают жрать кактус, пока тот не встаёт наконец поперёк горла.
Однако по недалёкости своей молодушка так и не понимает, что достижение целей не всегда-таки на пользу достигающему. Платить за совершённое насилие ей приходится буквально в считанные недели, кроме того, за эти считанные недели проступает её весьма интересная сущность. Новобрачная на сносях глушит донорскую кровь как запойный алкаш вожделенный опохмел, и в таких количествах, что любящие родственники едва успевают доставлять новые партии. Кровопитие проистекает без малейших рвотных рефлексов, и не как-нибудь, а с чувством, с толком, с расстановкой – из бокала и через соломинку. И без всяких там вампирских преображений. И здоровый цвет лица восстанавливается прямо пропорционально количеству выпитого. Отвечаем на вопрос – ну и кто здесь кровосос?
Монстр задался целью воспроизвести монстра любой ценой. Тем паче, что он, точнее она, ничем не рискует. Клан Калленов помереть не даст и точняк всё изладит как надо. За два года знакомства разведано.
О том, что это будет именно монстр, предупреждение получено сразу и не единожды. А значит вперёд к заветной цели, хотя вся семья отнюдь не в восторге, а сам будущий папаша паче ожидания более всех. Ему бы по потолку бегать от восторга, что, нате вам, «получилось не хуже чем у людей» и на руках партнёршу носить, потому что при любом раскладе за ее драгоценную жизнь страдать не след – зашьют, заштопают, покусают скока надо, если надо, то и всем скопом, оживят-реанимируют, и фсё в полном шоколаде, да ещё – «нашего полку прибыло», а будущий папаша вместо эйфории отправляется в глубокий аут. Монстрик же растёт не по дням, а по часам и сживает родную мамашу со свету с глубочайшими заверениями в любви. Мамаша тает от умиления и заживо разваливается на куски. Добровольно и с песнями. А и впрямь – чего хандрить? Впереди маячит шкурка попрочнее. И вроде как покрасивше.
А монстрик однако рождается и всё так же, растя не по дням, а по часам, принимается успешно манипулировать окружающими, ставя на уши всех, кого возможно, и морочит им головы, внушая, как сильно всех любит, посему как питается очаровательная крошка не только кровушкой и обычной человеческой едой, но и позитивными человеческими эмоциями так же, как её маменька в своей школьной юности. И угрозы своей жизни устраняет играючи, что твой Демьен. Прозорливую вампиршу на вампирский костёр отправляет, старичкам Вольтури мозги порошит без напряга. Вервольфы у неё в ногах валяются и готовы кого хошь порвать как Тузик грелку, а на бедолагу Джейка Беллина дочура положила глаз, ещё отбывая краткий срок в материнской утробе, и теперь не спеша готовится лишить парня невинности. Словом, все падают штабелем. А пипл, дрожа от восторга, хавает эту эстетику деградации и с превеликим нетерпением ожидает продолжения бреда сивой кобылы в лунную ночь.
