Ипполит Матвеич служил в тресте по снабжению. То есть он был начальником отдела снабжения, а значит, сидел на окладе и товарах. Ипполит Матвеевич был старым холостяком. И не в смысле возраста, а по стажу, так сказать, по выслуге лет. Проще говоря, он никогда не был женат. И не потому, что ему не хотелось, чтобы его дома кто-то ждал, а из-за врождённой робости, которую он скрывал под напускной серьёзностью, ворчливостью и суровым взглядом небесно-голубых глаз.
Ох уж мне эти, голубые глаза. Множество женщин из треста вздыхали по этому завидному жениху. Даже Раиса Михайловна, начальница планового отдела и красавица во всех смыслах этого слова. Но.
Все подходы к нему при помощи коротких юбок, невинного взгляда и глубокого вздоха вырезом в платье, заканчивались выговором по работе. Не на бумаге, а словесно.
Ипполит Матвеич, глядя на голые коленки, вырез и глаза, страшно робел и смущался, а значит. Начинал читать лекцию по правильному ведению отчётности и требовал соблюдения рабочего графика. Ну, кто же, согласитесь, дамы и господа, будет опосля такого приёма продолжать заигрывания? Вот, никто и не продолжал.
А Ипполит приходил домой в пустую квартиру и ругал себя. За то, что отшил очередную соискательницу. Но на большее не решался.
Фира Марковна работала в том же тресте, в столовой. Она готовила и потом стояла на раздаче. Фира была женщиной видной. Со всех сторон. В смысле спереди, сзади и вообще, по всей окружности.
Ипполит Матвеич завидев Фиру Марковну в столовке, куда ходили столоваться все сотрудники треста, краснел, бледнел и не мог оторвать взгляда от мощной груди ейной. Фира Марковна самолично его обслуживала. Она приносила лично к нему за столик второе блюдо – квашеную капусту. Довольно мерзкое блюдо, поскольку она была просрочена. Но это не смущало Ипполита.
Он краснел, бледнел, и с его носа в борщ спадали очки. Ипполит Матвеевич закашливался и, вытаскивая очки из тарелки вилкой, объяснял соседям и Фире Марковне, что он болезненный с детства и эта проклятая инфлюэнца таки добьёт его когда-нибудь. Все знали о его неровном дыхании к видной даме из столовой и ждали, когда же он решится. А Ипполит Матвеевич всё ходил в столовку, краснел, бледнел, ронял очки и не мог отвезти взгляда от аппетитных полушарий, выпиравших из-под тесной формы Фиры. На большее он не мог решиться.
Но однажды, проходя через парк после работы. Ипполит Матвеич увидел, как Фира Марковна в халатике выгуливает огромного и толстого серого кота. Не заметить её было просто невозможно. Такие формы убивают наповал с полукилометра. А Ипполит был значительно ближе.
Он подошел и, как галантный кавалер, сделал комплимент.
- Вы, таки, любите животных, как я поглядю. Это же не кот, а прямо тигр какой-то. И красив, впрочем, как и его хозяйка.
Фира Марковна зарделась вся и поправила халатик на груди.
- Он у меня очень благородных кровей, - кивнула она на большого кота.- Какой породы я не упомню уже, но самой что ни на есть знатной.

- По нему видно, - заметил Ипполит Матвеевич. - Морда лица у него, ну прям как с импортных журналов.
И действительно. Морда лица у Кузи была квадратная. Ну, просто два на два. И оттуда торчали усы, нос и уши. За ними шло толстое пузо и шикарный хвост.
- Какой у вас халатик импозантный, - соригинальничал Ипполит.
И стал судорожно вспоминать, что означает сие слово. Впрочем, Фира Марковна не обиделась, а значит, слово понравилось.
Она, опять же, вся зарделась и спросила Ипполита Матвеевича.
- А не желаете ли борщика, домашнего приготовления?
- Борщика? - Простонал Ипполит, и в его глазах загорелся постоянный голодный огонь.
- И котлеток с пюрешечкой, - добила его Фира Марковна. - С ивасиками и лучком, мелко нарезанным с помидорками в подсолнечном масле.
Этого удара под дых Ипполит Маркович вынести уже не смог. Он покраснел, побелел, уронил очки и, споткнувшись, чуть не упал. Ему так захотелось есть, что даже голова закружилась.
- Ой, - забеспокоилась Фира Марковна. - Какие у вас организмы нежные.
- Это у меня инфлюэнца, - оправдывался Ипполит Матвеевич. - От неё, проклятой, все беды!
И схватился за руку, подставленную Фирой Марковной.
Та прижала его плотнее к своей окружности и повела есть борщик и котлетки с пюрешечкой.
Кузя, довольный окончанием прогулки, быстро семенил за ними.
На следующий день Ипполит Матвеевич был сам не свой и всё вспоминал обед и халатик Фиры Марковны, который она кокетливо одергивала всё время.
В конце недели он был приглашен опять в гости. И не мог ни о чём думать, кроме этого. Так что, работа не клеилась.
А Фира Марковна, вдруг, ни с того ни с сего, решила заняться здоровым образом жизни. То есть похудеть. Садиться на диету сил не было. И Фира решила заняться бегом. И за неделю сбросить килограмм этак двадцать, хотя бы.
Она одела моднячий фильдеперсовый спортивный костюм, привезённый знакомой дамой из-за рубежа. И этот костюм так обтягивал все её прелести, что мужчины спотыкались метров за двести. Откуда очень даже запросто можно было наблюдать все ньюансы фигуры Фиры Марковны. Хотя, лично у меня есть подозрения, что это был совсем и не спортивный костюм.
С собой, чтобы не было скучно, и не мучиться одной, Фира брала Кузю на поводке. И бежала с ним. Вернее, тащила за собой несчастного кота, который упирался как мог, дико орал, и постоянно изображал обморок. Что, впрочем, никогда не помогало...
Но он успевал перегрызть поводок, и с диким криком раненой в самое сердце чайки, бежал и прятался за самых больших собак, которых выгуливали во дворе. Собаки, обескураженные таким обходным манёвром, с удивлением и открытой пастью наблюдали за странным котом, который вместо того, чтобы убежать, жался к их большим лапам.
Они упускали самое главное из виду. Несчастные. И когда им приходило в голову посмотреть туда, куда был устремлён полный ужаса взгляд Кузи, было уже поздно.
Собака видела Фиру Марковну в облегающем фильдиперсовом костюме с раскрытыми руками и с криком, летевшей точно на неё. Вынести такой картины не была способна никакая собака. После этого, обычно, овчарки, доги, боксёры и лайки, впадали в состояние крайнего ужаса и падали на землю, прикрыв лапами голову и поскуливая от страха. Некоторые не могли сдержать немедленный позыв мочевого пузыря.
Фира Марковна хватала кота и, посадив на связанный уже поводок с ошейником, объясняла.
- Собаки, Кузечка, пошли нынче не те. Совсем, можно сказать, никакие. Ни тебе в ногу вцепиться, ни гавкнуть. Тьфу просто, а не собаки.
Несчастный Кузечка, подвывая от безысходности и усталости, ронял обильные слёзы и тащился за своей бегущей мучительницей.
В конце недели Ипполит Матвеевич с букетиком ромашек застал Фиру Марковну именно за этим занятием.
Будучи не в состоянии отвести взгляда от её фигуры, выгодно подчёркнутой спортивным костюмом.
Ипполит Матвеевич покраснел и запинаясь спросил.
- И шо это такое, уважаемая Фирочка Марковна, вы такое делаете в этом сногсшибательном наряде?
Фира покраснела и, смутившись, признала что бегает, чтобы похудеть. То есть собралась вести здоровый образ жизни.
- Ни, ни! Упаси Боже! - Вдруг забеспокоился Ипполит Матвеевич.
- Если вы за покушать волнуетесь, то это напрасно. Пущай волнуются те, которые не любят. Вот им-то, как раз и надо бегать, раз кушать не любят. Какое такое похудеть? Позвольте вам заметить, что мужчины не собаки. И совсем не любят, когда из женщинов в разные стороны торчит множество кОстев. А вы, таки, такая импозантная дама, соблазнительная со всех сторон, что вам этих безобразиев совсем не надо. Тем более, что профессор один мой знакомый сказал, что от этого самого бега одно расстройство и изжога.
- Ну, раз профессор сказал, - заметила Фира Марковна.
Она уже поняла, что у Ипполита Матвеевича в знакомых одни образованные люди, и сам он человек обходительный.
- Так пойдёмте, - продолжила Фира. - Пойдёмте, покушаем котлеток с жаренной картошечкой. А потом немного жареной рыбки и ивасиков с лучком, и мелко нарезанными помидорками. А то у меня уже, ей Богу, скоро от голоду изжога начнётся.
И подхватив Ипполита Матвеевича по руку и прижав его к себе, пошла по направлению к дому. Кузя, которого Фирочка, подхватив, несла в левой руке, смотрел на Ипполита Матвеевича широко раскрытыми глазами, полными обожания. И всё время пытался лизнуть его руку. Мучения с бегом закончились.
Они шли кушать котлетки с картошечкой, рыбкой и весело обсуждали что-то про здоровый образ жизни. Они смеялись, а Кузя держался лапами за Ипполита Матвеевича и не собирался отпускать.
А через полгода они расписались. И как-то само собой так вышло, что Фирочку за выдающиеся заслуги в столовом деле назначили заведующей.
А ещё через несколько месяцев у них родились двое ребёнков. Одна девочка. И ещё одна девочка. Ну да, всё правильно.
Двое девочков. Хорошеньких, кругленьких с полненькими розовыми щёчками.
Да. Совсем забыл. Ипполит Матвеевич, как-то придя с работы, принёс найденного по дороге домой худого, как щепка, рыжего кошачьего малыша.
- Вот, Фирочка, - заметил Иппполит. - Бежал за мной и кричал. Худой он и голодный. Бег до добра не доводит. Может, мы его оставим и покормим?
- Да, Боже ж ты мой, - всплеснула руками Фира Марковна.
И поставила пред пушистым малышом миску, полную фарша.
Кузя подошел к несчастному котёнку, дрожавшему и спешно глотавшему кусочки фарша не пережевывая, и толкнул его своей большой головой. По отечески. А потом подтянул к себе и стал облизывать.
- Да Боже ж ты мой, - повторила Фира Марковна и прослезилась.
Теперь у них по дому ходят два кота. Один рыжий, другой серый. И оба с мордами лица прямо два на два. Из которых торчат усы, носы и уши.



А за ними бегают две девочки. И Ипполит Маркович совершенно счастлив. Ну, просто абсолютно. У него теперь есть всё, что он хотел.

А вы, дамы и господа, говорите диета, здоровый образ жизни…
Нам это ни к чему. Потому как от этого ничего, кроме расстройства нервной системы и изжоги, не бывает.
Тем более один знакомый профессор это подтверждает.
Так что. Кушайте себе на здоровье. Честное слово.
И пусть вам будет счастье. Как у Ипполита Матвеевича и Фиры Марковны.

ОЛЕГ БОНДАРЕНКО