«Я ХОРОШО,
я плохо жил»

***
Кончается наша нация.
Доела дискриминация.
Все Хаимы
Стали Ефимами,
А Срулики — Серафимами.
Не слышно и полулегального
Галдения синагогального.
Нет Маркиша.
Нет Михоэлса.
И мне что-то не здоровится.


***
Ни на русого,
ни на чернявого,
не науськивай меня,
не натравливай,
и падучего бить,
лежачего
не научивай,
не подначивай.
Я люблю
Шевченко
и Гоголя.
Жаль,
что оба они
юдофобы были.


***
Слушай сказку, детка.
Сказка
опыт жизни
обобщает
и обогащает.
Посадил дед репку.
Выросла — большая-пребольшая.
Дальше слушай.
Посадили дедку за репку.
Посадили бабку за дедку.
Посадили папку за бабкой.
Посадили мамку за папкой.
Посадили Софью Сергеевну.
Посадили Александру Матвеевну.
Посадили Павла Васильевича.
Посадили Всеволод Эмильевича.
Посадили Исаак Эмануиловича.
Тянут — потянут.
Когда уже они перестанут?


***
Не шапируйте их,
не провоцируйте:
каждое напоминание
о нашем существовании
это уже ноль целых пять тысячных
подготовки погрома.


***
— Девушки
с золотыми глазами,
где вы
золото для глаз своих
брали?
— В церкви:
разбазарили образа,
разобрали ризы на глаза.
— Девушки черноокие,
а вы где?
— В синагоге.


***
Экспрессионизм — сионизм.
Импрессионизм — сионизм.
Но и в РЕАЛИЗМЕ, при желании,
обнаружат сговор с ИЗРАИЛЕМ.


***
...Голод не довод.
Надо быть сильным.
Музыка, принеси мне,
могиндовид
из Иерусалима.


***
Я людей не перевариваю.
Я брожу
как Демон
хмурый.
Только с морем разговариваю.
С морем
и с девицей Нюрой.
Третий годик
этой девице.
У нее глаза — синицы.
Две мышиные косицы.
И порок сердца.
Море, море,
море бурное.
Не балуйся, замолчи.
И больное сердце Нюрино,
если можно, подлечи.


***
Рабин: бараки, сараи, казармы.
Два цвета времени:
серый
и желто-фонарный.
Воздух
железным занавесом
бьет по глазам; по мозгам.
Спутница жизни — селедка.
Зараза — примус.
Рабин: распивочно и на вынос.
Рабин: Лондон — Москва.


***
Я хорошо, я плохо жил,
и мне придумалось сегодня,
что, может, я и заслужил
благословение Господне.



ПОСМЕРТНАЯ СЛАВА ЯНА САТУНОВСКОГО

«Хочу ли я посмертной славы?» — так начинается одно из стихотворений Яна (Якова Абрамовича) Сатуновского (1913 — 1982), написанное во времена, когда неофициальному поэту из андеграунда не то что на славу (пускай, посмертную), но даже на элементарное человеческое внимание рассчитывать не приходилось.
Ян Сатуновский прекрасно понимал, что самоопределиться никому не известному поэту-авангардисту, инженеру-химику из Электростали, к тому же еще и еврею, в нашей стране очень трудно, а в условиях, когда во всех жирных журналах и редакциях химичили серенькие «совписы» — представители самого среднего звена литературного конформизма, — практически невозможно. И он, как и многие его собратья «лианозовцы», эмигрировал в Детскую Литературу. Таким образом, он издал более пятнадцати книг для детей, среди которых была замечательная книга считалок на разных языках. Вот одна из них:

Раз, два,
Моск-ва.
Три, четыре,
Мы в Сибири.
Раз, два, три, четыре, пять,
Вылезай
В Москве опять.

Эти, на первый взгляд незатейливые, строки не выходят за пределы политического мировоззрения автора. Он и в них не перестает быть дерзким и свободным.
О лаконичности, конкретности, лексическом минимализме Яна Сатуновского уже много написали и еще не раз напишут поэты, текстологи, исследователи современного искусства. Невольно поражаешься тому, что при таком минимальном использовании «словесной руды» автору удается не только вложить в текст всю полноту своего эмоционального негодования и презрения к строю, но и сберечь языковые структуры живой поэтической речи от литературных штампов и художественного распада.
Претендуя на абсолютное авторство, поэт не забывал и о своих учителях:

Достану томик своего учителя.
Давно я Хлебникова не перечитывал...

Или:

Я был из тех — московских
вьюнцов, с младенческих почти что лет
усвоивших, что в мире есть один поэт,
и это Владим Владимыч, что Маяковский…

Еврейская тема лежит в основе поэтического мировоззрения Сатуновского. Он обращался к ней из стихотворения в стихотворение, прямо и косвенно. Он был брезглив и саркастичен к носителям идей антисемитизма как к интеллектуально ущербным представителям человечества:

Антисемит антисемиту рознь.
Сейчас в цене
активный антисемитизм.
Активный антисемит —
он и агитатор, и пропагандист.

Но при всем этом Сатуновского несправедливо причислять к разряду сочинителей политизированных диссидентских деклараций, лозунгов, фактограмм...
Сформировав свою личностную интонацию как некий новый тип поэтической речи, он преобразовывал идеологемы в магические кристаллы подлинной поэзии:

Захлопнулась калитка;
в укрытие ушла
сопливая улитка,
еврейская душа.
А Хаиму до гроба
не скрыться —
от зверей,
от грома,
от погрома,
от окон,
от дверей.

Каждым своим пульсирующим высказыванием поэт категорически отрицает стилистическую инерцию и красноречивую банальность языка, сводящуюся к глагольной подрифмовке («летите — глушите», например). Он с роденовским своеволием отсекает все лишнее и случайное, не выпуская из рук каменное тело истины:

Летите, голуби, летите,
Глушите, сволочи...

И эти неисчислимые интонационные пароксизмы освежают и усиливают не только ритмический рисунок текста, но и его смысловые и эмоциональные оттенки.
А между тем:

Исполненная детской мудрости,
Струится речь, двоится, пристальная,
Расчесывая кудри водорослям,
Людские судьбы перелистывая...

С грустью думая о посмертной славе Яна Сатуновского, хочется без высокопарности добавить, что весь нелегкий и прозаический путь этого удивительного, ни на кого не похожего поэта — не окольный путь литературного потребителя и использователя, способного функционировать при любых режимах, а, по выражению Бердяева, «свободный акт самооткровения, над которым не существует внешнего суда» — гремучая смесь «детской мудрости», художественного темперамента и непоказного гражданского чувства.

Герман ГЕЦЕВИЧ



И ЕЩЁ СТИХИ ЯНА САТУНОВСКОГО

***
Главное иметь нахальство знать, что это стихи.

1976


***
Как доносит Грибачёв,
Ненадёжен Щипачёв.
Щипачёв из Щипачей,
А Грибачёв из Стукачей.

2 окт. 1963


***
Читал надысь
Твою поэмку
Про Бабий Яр
И вывел то,
Что ты не русский на все сто –
Ев-гений-рей
Ев-рей-тушенко.

1960


***
Не печатаясь, выйти в тираж?
Вот те раз!


***
А теперь изобрели
«евреизация Иерусалима»,
Которой так недоставало
Великому русскому языку.


http://www.getsevich.ru