1 октября 2004 года
умер выдающийся мастер фотопортрета
Ричард Аведон

Ричард Аведон (Richard Avedon, 1923-2004) родился в Нью-Йорке в еврейской семье эмигрантов из России.
Он начал заниматься фотографией довольно рано: в 9 лет он впервые берет в руки фотоаппарат, в 12 — записывается в местный фото-клуб, в 19 — устраивается фотографом на торговый флот, а через пару лет — рекламным фотографом в универсальный магазин.
Тут его быстро заметил и переманил к себе художественный директор журнала «Harper's Bazaar» Алексей Бродович.
Дела Аведона резко пошли в гору и уже в 22 года он открывает собственную студию. Он много работает и продает свои фотографии в такие знаменитые журналы как «Vogue» и «Life».

В 1940-х происходит расцвет fashion-фотографии и Аведон принимает в нем активное участие. Модели на его фотографиях не стоят, уставившись в камеру безразличным взглядом — они полны эмоций и движения.
В этом он берет пример со знаменитого венгерского фотографа Мартина Мункачи, которым всегда восхищался.
Аведон иногда снимает своих моделей на улице, но все же в основном он был студийным фотографом: именно Ричард Аведон и Ирвин Пенн открыли выразительный минимализм студийных съемок моды.

Популярность Ричарда Аведона постоянно растет.
В 1955 году он делает знаменитую фотографию популярной модели Давимы в окружении двух африканских слонов.
В 1967 году Аведон фотографируют Beatles: эта фотография до сих пор входит в двадцатку самых дорогих фотографий на планете. А кроме этого великое множество фотографий для журналов мод, великое множество своих знаменитых студийных портретов.
А еще то, до чего редко опускаются fashion-фотографы: пациенты больницы для душевнобольных, борцы за гражданские права, протесты против войны во Вьетнаме, падение берлинской стены….

Начиная с 1970-х годов, Ричард Аведон был уже признанным мастером.
Один за другим выходят альбомы фотографий, выставки его работ проходят в лучших музеях Америки.
Он получает гранды, награды, медали…. И продолжает работать.

«Если я хотя бы один день не занимался чем-нибудь связанным с фотографией, мне казалось, что я пропустил что-то очень важное — как будто забыл проснуться», — говорил Аведон. Даже кровоизлияние в мозг, приведшее к смерти фотографа, застает его за работой над крупным проектом «О демократии».


http://www.photoisland.net

/ художник: Justyna Kopania /

* * *

Мы рядом шли, но на меня
Уже взглянуть ты не решалась,
И в ветре мартовского дня
Пустая наша речь терялась.

Белели стужей облака
Сквозь сад, где падали капели,
Бледна была твоя щека
И, как цветы, глаза синели.

Уже полураскрытых уст
Я избегал касаться взглядом,
И был еще блаженно пуст
Тот дивный мир, где шли мы рядом.

МОЛИТВА

Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, Ты не скажешь строго:
- "Терпи, еще не кончен срок".
Ты сам мне подал - слишком много!
Я жажду сразу - всех дорог!

Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
и амазонкой мчаться в бой;

Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень...
Чтоб был легендой - день вчерашний,
Чтоб был безумьем - каждый день!

Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след...
Ты дал мне детство - лучше сказки
И дай мне смерть - в семнадцать лет!

/ художник: Алексей Антонов /

14 сентября

Огненный Волх — Бог войны у древних славян, страж Ирийского сада, муж Лели. Он был рожден от связи Индрика-зверя и Матери Сырой Земли. У Волха была двойная природа: через Индрика он потомок Великого Черного Змея, владыки всех темных сил, а мать его — Мать Сыра Земля, с ней всегда связывались представления о подземном мире, в мифах и легендах разных народов она непременно рождала чудовищ.

Когда Волх подрос, он убил своего отца Индрика-зверя, унаследовав от него власть над силами тьмы, а затем захотел покорить и небесное царство, всю Вселенную. У Волха для этого было больше возможностей, чем даже у самого Черного Змея, которого удалось обмануть Сварогу и Семарглу. Молодой бог обладал не только силой, но и хитростью.

Обернувшись Соколом (кстати, Финист Ясный сокол — молодой богатырь из русских сказок — это прообраз Волха. А по некоторым источникам, упоминаемый в сказаниях Серый Волк — этот же персонаж), он проник в небесный сад и хотел склевать золотые яблоки — вкусивший их сразу получал бессмертие и власть над Миром. Но случайно он услышал, как поет в Ирийском саду Леля, и заслушался он этой песнею, и забыл обо всем на свете.

Тогда впервые увидел Волх, как Леля «по небесному саду похаживает, золотыми кудрями встряхивает и сплетает венок из лилий, напевая песню печальную...» И Волх забыл о своем желании захватить Вселенную, что неизбежно привело бы мир к гибели. Он стал тайным любовником Лели.

Но не мог Волх стать супругом Лели, ибо он принадлежал Подземному миру, и должен был быть враждебен силам Света. Узнав, что Лелю по ночам навещает гость, ее сестры (Жива и Марена) истыкали иглами окно, через которое влетал Сокол-Волх. Волх прилетел, ранил крылья, и потому вынужден был вернуться в Пекельное царство.

И тогда Леля ушла из небесного царства, долгие годы она искала Волха. Нашла же Леля его, лишь когда «изломала три пары железных башмаков, изломала три чугунных посоха и изжевала три каменных хлеба». Когда Леля шла босиком по острым камням, она поранила свои ноги, и из капель крови богини Любви родились розы. Леля нашла Волха и освободила его от власти подземного мира. Враг небесного мира, грозный и властолюбивый Герой Любовью был превращен в главного его защитника. Войну сменил мир.


http://www.calend.ru

/Художник: Евгений Кузнецов /

" ОВРАГ ", часть II

Никогда не узнаешь, что жгу, что трачу
- Сердец перебой -
На груди твоей нежной, пустой, горячей,
Гордец дорогой.

Никогда не узнаешь, каких не-наших
Бурь - следы сцеловал!
Не гора, не овраг, не стена, не насыпь:
Души перевал.

О, не вслушивайся! Болевого бреда
Ртуть... Ручьевая речь...
Прав, что слепо берешь. От такой победы
Руки могут - от плеч!

О, не вглядывайся! Под листвой падучей
Сами - листьями мчим!
Прав, что слепо берешь. Это только тучи
Мчат за ливнем косым.

Ляг - и лягу. И благо. О, всё на благо!
Как тела на войне -
В лад и в ряд. (Говорят, что на дне оврага,
Может - неба на дне!)

В этом бешеном беге дерев бессонных
Кто-то насмерть разбит.
Что победа твоя - пораженье сонмов,
Знаешь, юный Давид?

* * *

В городе ночью
Тишина слагается
Из собачьего лая,
Запаха мокрых листьев
И далекого лязга товарных вагонов.
Поздно. Моя дочурка спит,
Положив головку на скатерть
Возле остывшего самовара.
Бедная девочка! У нее нет матери.
Пора бы взять ее на руки
И отнести в постель,
Но я не двигаюсь,
Даже не курю,
Чтобы не испортить тишину,-
А еще потому,
Что я стихотворец.
Это значит, что в сущности
У меня нет ни самовара, ни дочери,
Есть только большое недоумение,
Которое называется: "мир".
И мир отнимает у меня всё время.

* * *
Я вышел в ночь - узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.

Дорога, под луной бела,
Казалось, полнилась шагами.
Там только чья-то тень брела
И опустилась за холмами.

И слушал я - и услыхал:
Среди дрожащих лунных пятен
Далёко, звонко конь скакал,
И легкий посвист был понятен.

Но здесь, и дальше - ровный звук,
И сердце медленно боролось,
О, как понять, откуда стук,
Откуда будет слышен голос?

И вот, слышнее звон копыт,
И белый конь ко мне несется...
И стало ясно, кто молчит
И на пустом седле смеется.

Я вышел в ночь - узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.

ОСЕНЬ

Свет золотой в алтаре,
В окнах - цветистые стекла.
Я прихожу в этот храм на заре,
Осенью сердце поблекло...
Вещее сердце - поблекло...

Грустно. Осень пирует,
Осень развесила красные ткани,
Ликует...
Ветер - как стон запоздалых рыданий.
Листья шуршат и, взлетая, танцуют.

Светлое утро. Я в церкви. Так рано.
Зыблется золото в медленных звуках органа,
Сердце вздыхает покорней, размерней,
Изъявленное иглами терний,
Иглами терний осенних...
Терний - осенних.

В РАЮ

Воспоминанье слишком давит плечи,
Я о земном заплачу и в раю,
Я старых слов при нашей новой встрече
Не утаю.

Где сонмы ангелов летают стройно,
Где арфы, лилии и детский хор,
Где всё покой, я буду беспокойно
Ловить твой взор.

Виденья райские с усмешкой провожая,
Одна в кругу невинно-строгих дев,
Я буду петь, земная и чужая,
Земной напев!

Воспоминанье слишком давит плечи,
Настанет миг,- я слез не утаю...
Ни здесь, ни там,- нигде не надо встречи,
И не для встреч проснемся мы в раю!

Марина Цветаева, 1909-1910

* * *

Золотистою долиной
Ты уходишь, нем и дик.
Тает в небе журавлиный
Удаляющийся крик.

Замер, кажется, в зените
Грустный голос, долгий звук.
Бесконечно тянет нити
Торжествующий паук.

Сквозь прозрачные волокна
Солнце, света не тая,
Праздно бьет в слепые окна
Опустелого жилья.

За нарядные одежды
Осень солнцу отдала
Улетевшие надежды
Вдохновенного тепла.

* * *

Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.

Я-то вольная. Все мне забава,-
Ночью Муза слетит утешать,
А наутро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.

Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад...
Черный ветер меня успокоит,
Веселит золотой листопад.

Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать?

Царское Село

27 августа 1890 года
родился талантливый американский
художник и фотограф Ман Рей


Ман Рей (Man Ray, 1890-1976) родился Филадельфии в еврейской семье эмигрантов из России.
В 1908 году после окончания школы решил стать художником. Был кубистом, дадаистом, сюрреалистом.… В 1915 году купил фотоаппарат, главным образом затем, чтобы фотографировать свои работы — и стал одним из самых знаменитых фотографов всех времен и народов.

После переезда в Париж в 1921 году Ман Рей успешно участвовал в выставках дадаистов, но коммерческим успехом его работы не пользовались. А вот его эксперименты в области фотографии оказались способны не только прокормить его, но и дать ему известную финансовую независимость. При этом он всю жизнь считал фотографию низшей формой искусства. Когда Вторая мировая война заставила его вернуться в Америку для него было тяжким ударом узнать, что его знают только как фотографа. Вероятно от обиды Ман Рей совсем забросил фотографию. Он писал картины и даже умудрялся продавать их — но большой популярностью они не пользовались.

В 1951 году Ман Рей вернулся в Париж, где в течение четверти века продолжал заниматься живописью и скульптурой. Между тем его репутация как фотографа продолжала расти, несмотря на то, что он почти не брал в руки фотоаппарат. Его выставки проходили в Париже, Лос-Анджелесе, Роттердаме, Нью-Йорке...

Ман Рей умер в 1976 году в своей студии в Париже. Эпитафия его могиле гласит: «Беспристрастный, но не равнодушный».

***

Ман Рей об искусстве и фотографии:

… я натолкнулся на способ делать фотографии без аппарата: такие фотографии я называл «рейографами».
Под негативами, среди уже экспонированных листов, оказался один чистый, неэкспонированный. Сначала я экспонировал на свету несколько листов, которые все вместе проявлял позже. Несколько минут я тщетно ждал проявления изображения. Сожалея, что зря испортил бумагу, я машинально положил в ванночку на мокрую бумагу стеклянную воронку, мензурку и термометр. Зажег свет: изображение возникло у меня на глазах. Но это были не простые очертания предметов: они были деформированы и преломлены более или менее соприкоснувшимися с бумагой стеклянными предметами, а непосредственно экспонированная на свету часть рельефно выступала на черном фоне.

Всегда будут люди, которые смотрят только на технику исполнения — главный их вопрос «как», в то время как других, более любознательных, интересует «почему». Лично для меня вдохновляющая идея всегда значила больше чем другая информация.

Я рисую то, что невозможно сфотографировать, что идет от воображения или фантазий.

Я фотографирую вещи которые мне не интересно рисовать: вещи, которые уже существуют.

Создавать это божественный удел, копировать — человеческий.


http://www.photoisland.net

24 августа 1921 г был расстрелян поэт Николай Гумилев


Я И ВЫ

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам и по салонам,
Темным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник и мытарь
И блудница крикнут: вставай!

* * *

Нас мало — юных, окрыленных,
не задохнувшихся в пыли,
еще простых, еще влюбленных
в улыбку детскую земли.

Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живем
в очарованья пятен ярких,
в чередованьи звуковом.

Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век.

Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звезды, ветер, Бог.

* * *

Мой друг, есть радость и любовь,
Есть всё, что будет вновь и вновь,
Хотя в других сердцах,не в наших.
Но, милый брат, и я, и ты -

Мы только грёзы Красоты,
Мы только капли в вечных чашах
Неотцветающих цветов,
Непогибающих садов.

К.Бальмонт

Стрибог (древне-русское Стрибогъ) — в восточнославянской мифологии бог ветра, родившийся из дыхания Рода. Имя его восходит к древнему корню «стрег», что означает «старший», «дядя по отцу». Подобное значение встречается в «Слове о полку Игореве», где ветры названы «стрибожьими внуками».

Славяне отмечают день Стрибога 21 августа.

Будучи повелителем ветра, Стрибог может вызвать или напротив прекратить бурю, или любое другое природное явление, связанное с ветром. Стрибог вместе с Перуном повелевает также громом и молнией.

Перун и Стрибог — братья. Сам же постоянно живет в Окияне-море на острове Буяне и ежедневно создает 77 ветров, которые раздувает во все стороны света. Ветры те, могут реки высушить, и сокрушить леса темные. Также в древнерусских текстах имя Стрибога постоянно сочетается с именем Дажьбога.

Ветры, в особенности те, что вызывают смерчи, всегда были явлением таинственным и несколько пугающим. Славяне заклинали смерчи, призывали на помощь Перуна, бросали в них ножи, камни, били палками. Все ветры, тихие ли, сильные ли, ласковые ли — все они дети и внуки Стрибога. Имена их: Посвист, Сиверко, Подага, Полуденник и Полуночник.

С другой стороны, у славян известна концепция ветра как души (духа). Жертвуют обычно лоскуты, ленты, крупу, зерно, муку, кашу, хлеб, разбрасывая куски по ветру в поле, и вымаливая у него угодных для урожая ветров.


http://www.calend.ru

АВГУСТ

Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.

В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:

«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.

Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».

1953

* * *
От жизни той, что бушевала здесь,
От крови той, что здесь рекой лилась,
Что уцелело, что дошло до нас?
Два-три кургана, видимых поднесь...

Да два-три дуба выросли на них,
Раскинувшись и широко и смело.
Красуются, шумят,- и нет им дела,
Чей прах, чью память роют корни их.

Природа знать не знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы,
И перед ней мы смутно сознаем
Себя самих - лишь грезою природы.

Поочередно всех своих детей,
Свершающих свой подвиг бесполезный,
Она равно приветствует своей
Всепоглощающей и миротворной бездной.

М. В. Сабашниковой

Томимый снами, я дремал,
Не чуя близкой непогоды;
Но грянул гром, и ветр упал,
И свет померк, и вздулись воды.

И кто-то для моих шагов
Провел невидимые тропы
По стогнам буйных городов
Объятой пламенем Европы.

Уже в петлях скрипела дверь
И в стены бил прибой с разбега,
И я, как запоздалый зверь,
Вошел последним внутрь ковчега.

Август 1914
Дорнах

/ художник: Алексей Антонов /

* * *

Стихи растут, как звезды и как розы,
Как красота — ненужная в семье.
А на венцы и на апофеозы —
Один ответ: «Откуда мне сие?»

Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты
Закон звезды и формула цветка.