1.
Баскетбольный мяч. Такой рыжий. В детстве у меня была теория, что мячи живые, и если ими не играть - то они утрачивают свою мячность, их и в руки-то потом брать неприятно.. Играть мячом нужно было, стуча его ладонью об пол: тык-тык-тык. На уроках физкультуры, пока прочие играли в "подвижные игры", я тихонечко наматывала круги по залу, стуча мячами об пол, каждый раз стараясь выбирать разные. Честное слово, я их различала!
Своего у меня не было, но это было и не нужно, у меня был маленький синий, им тоже можно было так. Потом я его забросила, а еще потом нашла на чердаке на даче. И подтвердила свою теорию - он уже был скучный, какой-то тусклый, немячный, нетугой.
А грущу я по тем, рыжим, из кабинета физкультуры, они были фактурные, большие, правильные. Одна из ассоциаций со школой.
2.
Водолазка "С&A", бежевого цвета, с застежкой-молнией от кадыка до ямочки между ключиц. Досталась она мне от мамы, в те дни, когда все "доставали", и носилась под первые мои джинсы "Easy" безупречного светло-голубого цвета, таких сейчас не делают. Она мягко льнула к телу и была под цвет моих волос, на тон светлее. Заношена была до дыр во множественных местах, и во Францию мне ее с собой, конечно, не дали. Там, во Франции, в городе Клермон-Ферране, посещенном по каким-то делам, я на бегу пронеслась мимо - мне показалось - такой же, но пепельно-серой, в отделе "C&A", но не было ни времени, ни денег, ни даже возможности просто постоять, прикоснуться к мягкому рукаву.
Мне такие больше не встречались.
3.
Моя-Леськина кожаная веревочка на руку. Куплена она была во Франции, в двух экземплярах, себе и сестрене. Сестренину я носила на руке все время, чтобы ко времени задарения ей чего-нибудь такое передалось. Однажды я сидела в своей комнате на втором этаже, что-то делала, и вдруг услышала, как Леська меня зовет. Произнесла мое имя. Я пулей слетела вниз к хозяйке, спросить, не звала ли та - конечно, нет, она не могла поставить ударение по-русски, я знала, что это Леська. А что тут сделаешь, если тебя зовет сестра, а ты черти-где в городе Виши? Села на пол и расплакалась, прижимая к глазам запястье с веревочкой.
Леськину веревочку я подарила, а свою долго хранила. однажды потеряла на даче на чердаке, рыдала, искала.. нашла, внутренне страшно ругая себя за вещизм.
А недавно подарила ее очень хорошей леди. И я очень довольна, потому что я могу сразу скучать и по леди, и по моей веревочке, и по обеим приятно, потому что мы еще увидимся.
Веревочке я благодарна.
4.
Платье "с буфами" от Лора Эшли. Оно до сих пор у меня. Красно-сине-клетчатое, шерстяное, с узким лифом на молнии, талией на пояске, широкой юбкой ниже колена, и рукавами-буфами с широким манжетом, с пуговками темно-красного стекла. К сожалению, оно такое вызывающе-старомодное, что на улицу его не одеть. Но были дни, когда я надевала его и выходила гулять, и даже ходила на работу в ООО "Золотый Вил", и там, на втутренем дворике, кружилась в танце, а потом шла к автомату делать телефонный звонок ("мявкая-мявкая.."), а потом шла в интернет писать письмо (я тогда пообещала писать их каждый день одному Димке). В этом платье мне было летательно, потому что юбка у него такая мягкая и широкая и рукава восхитительно топорщат плечи.
Сейчас оно спит в чемодане с прикидами, и я не выкину его никогда-никогда. Можно было бы ходить в нем дома - но все-таки мне удобнее ходить в старых джинсах. А летать удобнее - в нем.
5.
Стеклянный шарик на шнурке. Черт, где, где я его оставила? он был такой огромный, не чета тем, что сейчас продают в "Розе мира", малюточки с подушечку пальца. Тот, мой - был с небольшую мандаринку, был выкопан мною из цветочного горшка Лёльки Шаманской, получен в дар и носим на шее. Да-да, я с ним даже спала! Я часто сплю в кулоне или с цепочкой, и в те дни таким "дримкетчером" был он. О, что это были за времена! Тогда я могла "сделать свет" в любое время дня и ночи, сила казалась мне водой, сделанной из синего огня, и я твердо знала, что "маленьких марсиан легко напугать, но они всегда возвращаются в большем количестве"(с). Это мое твердое знание осталось с ним, шариком, потерянным где-то, когда прошли его времена.
2005 г.
