Предыдущая запись:

http://www.liveinternet.ru/users/bonikid/post307871315/

Цыплят по осени считают

(2/22)

   Следующим утром, 1 июля 1968 года, Супремес появились для короткой репетиции в зале отеля Фламинго, они еле волочили ноги. Ничего удивительного, учитывая то, когда они легли спать. Все девочки выглядели уставшими, похоже, накануне они перебрали со спиртным. Они спели две песни и вернулись в свои номера, чтобы проспать остаток дня.
   Вечером к удивлению работников сцены первой за кулисами появилась Флоренс. Несмотря на то, что она пришла вовремя, было также видно, что она была подвыпившей – то ли ещё не протрезвела, то ли уже приняла – трудно сказать. Тем не менее она была в приподнятом настроении, по крайней мере, в момент появления в гримёрке. Впрочем, всё резко изменилось. Ни с того ни с сего, словно и не было хорошего настроения – Флоренс пришла в крайнее расстройство. Она распахнула дверь и полная решимости направилась к костюмерам. Она сказала, что, когда пришла взять свой костюм, обнаружила на вешалке четыре – не три – смокинга. Свой. Мэри. Дайаны. И ещё один. На четвертом смокинге, где обычно было вышито имя, на этикетке черным маркером было написано «Синди». Флоренс стало ясно – её дни не только сочтены, но, пожалуй, уже пробил час.
   «Что это значит? - потребовала она ответа. Она стояла лицом к лицу с Джозефом Морганом, портным из Лас-Вегаса. Её глаза сверкали. – Ты мне скажешь, что происходит?»
   «Ну, Фло, мистер Горди сказал сделать лишний костюм… - начал Морган и тихо договорил: - На случай необходимости».
   «Отлично, - рассудила Флорнес. – Им нужна Супремес, кто могла бы влезть в этот костюм, тогда это я. А теперь убирайся отсюда, дай мне переодеться».
   «Я покинул гримёрку как можно быстрее, - рассказал портной. – Я знал, ничего хорошего из этого не выйдет, но не мог же я её остановить. Это что-то, скажу я вам».
   Затем Флоренс, очевидно, надела смокинг, предназначавшийся для Синди Бёрдсонг.
    Мэри и Дайана опоздали, они еле успели надеть свои смокинги, нанести грим и выйти на сцену. Они заметили, что Флоренс была в плохом настроении, что она была даже раздражена, но им было некогда – плюс ко всему, похоже, они не очень-то рвались нянчиться с ней, в любом случае. Им просто нужно было выйти на сцену – их ждала публика. Чем бы ни была обеспокоена Флоренс, наверное, думали они, вне всякого сомнения, это будет её тревожить и потом, и тогда они уже займутся этим. А сейчас время выступления. После того, как их представили, все три Супремес вышли на сцену под восторженный приём зрителей. Они запели ‘Put on a Happy Face’/ «Улыбнись, заставь себя», улыбаясь,  как делали это всякий вечер. Однако сразу бросилось в глаза, что с костюмом Флоренс не всё в порядке – живот выпирал, а сам смокинг выглядел не по фигуре.
   Её появление могло было быть вполне приемлемым, если бы не её сердитый вид и если бы она – хотя точно неизвестно, никто не знает определённо – не была в состоянии опьянения. (В своих неопубликованных мемуарах Флоренс всё же призналась, что довольно много выпила тем вечером). На всём протяжении шоу она всё делала неверно и не попадала в тон. Мэри делала всё возможное, чтобы прикрыть Флоренс на заднем плане, но это было трудно. Позже перед песней ‘You’re Nobody Till Somebody Loves You’/ «Кто ты есть без чьей-то любви?» должно было быть несколько реплик. Предполагалось, что Дайна скажет: «Между прочим, быть худышкой модно», а Флоренс должна была ответить на манер Перл Бейли (Перл Бэйли — американская актриса и певица – прим. перев.): «Возможно, быть худышкой и модно. Но, милая, быть в теле – вот то, что надо». В тот вечер при этих словах Флоренс , чтобы подчеркнуть шутку, выпятила живот и сделала это на удивление непривлекательно. И опять же в своих мемуарах Флоренс призналась, что сделала это намеренно.
   Берри сидел в зрительном зале, на нём были тёмные очки. Вид у него был очень недовольный. Он вскочил со своего места и направился за кулисы. После окончания шоу Флоренс сразу же направилась в свою гримёрку. У дверей её поджидал Берри.
   « Я хочу, чтобы ты упаковала свои вещи, Флоренс, - сказал он. Было ясно – он сердит, но старался держать себя в руках. – У тебя больше нет здесь дел».
   «Берри, отвали», - оттолкнув его, сказала Флоренс резко и хлопнула за собой дверью. Далее Берри молнией выскочил из-за кулис и понёсся в казино.
   Если Флоренс думала, что в гримёрке её ждёт покой и тишина, она ошибалась. Там её ждала Дайана. «Наконец-то ты осмелилась сделать это, - сказала Дайана, по словам присутствовавших, Флоренс. Флоренс лишь смотрела на неё без всякой попытки оправдаться. – Поверить не могу, что ты могла поступить так с собой, с нами. И ради чего? А не ради чего, Блонди. Решительно незачем. Просто я так…так…». Дайана была так рассержена, так разочарована, что даже не в состоянии была договорить. После чего она вышла из комнаты, хлопнув за собой дверью.
   Мэри нигде не было видно. Она, очевидно, решила вообще не заходить в гримёрку после выступления и направилась в свой номер прямо так - в сценическом костюме, парике и гриме. Было трудно представить, что ещё день назад они все вместе отмечали день рождения Флоренс. Словно никогда и не было этого праздника.
   Дайана присоединилась к Берри в казино, где для них двоих был зарезервирован столик для игры в блек-джек. Люди частенько слетались, чтобы понаблюдать, как эта парочка выигрывала и проигрывала большие суммы денег. А небольшая команда Мотаун поджидала Дайану. Должно быть, она также сходила в свой номер, ведь на ней уже был не сценический костюм, а чёрное пальто, отделанное лисой, и под стать чёрные полусапожки. Кто-то кинулся к ней: «О, мой Бог! Сегодня действительно мой день!» – и щёлкнул камерой. Затем со словами: «Будьте добры, никаких фотографий в казино», камера была конфискована.
   «Даже здесь ни минуты покоя», - сказала Дайана и повернулась к Берри. «Черныш, - начала она, – я устала тащить группу на своих плечах. Этому нужно положить конец».
   «Всё, с этим покончено», - ответил Берри.
    «Пока, - сказала Дайана. – Но сколько пройдёт времени, прежде чем Мэри начнёт ссориться со мной?»
   «Что ж, поглядим. Посмотрим, как будет», - пытался Берри успокоить Дайану.
   «Пойми же, Берри, - сказала Дайана. – Супремес изжили себя. Хуже того, похоже, они ко мне так плохо относятся. Они, вдвоём. Что я сделала им? Что со мной не так? Мне так тяжело, Берри. Жаль, ты не понимаешь…» - Она действительно была очень расстроена.
   Берри смотрел на неё с сочувствием. «Я понимаю, что это тяжело, - начал он. – Мне тоже тяжко». Он специально говорил мягким, успокаивающим голосом. «Смотри, тебе явно не нужны за спиной две девчонки для лучшего звучания, - сказал он. – Твой голос прекрасен сам по себе. У меня всё продумано. И ты пообещай, что доверишься мне».
   Она положила голову к нему на плечо и размышляла над тем, что он ей сказал.
   «Я буду всегда заботиться о тебе, - сказал Берри со слов тех, кто при этом присутствовал и слышал каждое слово. – Сколько раз я говорил тебе это?» Он смотрел на Дайану с любовью.
    Она глубоко вздохнула и смиренно выдохнула. «Ладно», - сказала она в конце концов.
  В этот момент у Джо Шаффнера пошла карта , и все зааплодировали. Настроение переменилось. Дайана снова была счастлива, и они с Берри весь остаток вечера провели за игрой.
   Утром следующего дня, по воспоминаниям Флоренс, Берри позвонил к ней в номер. «Я звоню, чтобы сказать - ты уволена, Флоренс. Я хочу, чтобы ты вернулась в Детройт».
   «Я что?»
   «Уволена», - сказал Берри.
   «Нет, я не уволена», - ответила Флоренс опять же согласно её рассказу.
   «Скажем так, сегодня вечером ты не выходишь на сцену», - сказал Берри.
   «Как же, не выхожу, - ответила Флоренс. – И кто мне помешает?»
   «Я», - сказал Берри, теперь уже весьма расстроенный.
   «Более того, - продолжал он, - если ты выйдешь, я выведу тебя со сцены».
    Затем он повесил трубку. Минут через десять позвонила сестра Берри, Гвен, и, похоже, она и впрямь была на стороне Флоренс. Она сказала, что Берри не может вот так вдруг запретить выступать Флоренс, что есть контракт, и что её брату придётся смириться с желанием Флоренс петь. Далее последовал целый ряд звонков между Флоренс и Гвен, после чего в конце концов Флоренс решила отступить и уехать. «Я не собиралась оставаться в Лас-Вегасе, раз этого не хотел Берри, - позже пояснила она. – Я подумала: “Ну, и катись всё к чёрту. Я не буду здесь счастлива, этот человек всё равно не даст мне прохода. Я возвращаюсь в Детройт”».
   Джо Шаффнер вспоминал: «Флоренс упаковала свои чемоданы, и снова на меня легла забота отвести её в аэропорт и сделать так, чтобы она вернулась в Детройт. На этот раз я не помню, чтобы она плакала. Никаких слёз…лишь гнев».
   Джо вёз Флоренс в аэропорт, они проехали Сизарс-Палас, а минутой позже Синди Бердсонг выписалась из этого отеля, и перейдя дорогу, направилась во Фломинго. В номере Дайаны была назначена экстренная репетиция. Дайана встретила Синди тёплыми объятиями и сказала, что никого никогда не была так рада видеть, как её. Берри также, улыбаясь, обнял Синди. Мэри сидела в углу. В глазах у неё были слёзы. Несколько человек из штата Мотаун утешали её. Она вяло кивнула головой своей новой напарнице.
   Берри водрузил на комод катушечный магнитофон, щёлкнул выключателем, и заиграла оркестр - минусовка ‘Put on a Happy Face’/ «Улыбнись - заставь себя»/ «Перебори дурное насроение». Все три девочки выстроились перед зеркалом так, чтобы их было видно во весь рост, и набрали разом воздух в лёгкие. Затем они запели свой первый номер. В воздухе висело напряжение. Мэри была раздосадована произошедшим, что привело к возникновению у Синди чувства - словно одну из Супремес выбросили за ненадобностью, и она заняла её место. Песня закончилась. Дайана посмотрела на своих согрупниц. Она старалась настроиться на позитивный лад, это было видно, и сказала: «Чёрт возьми! Почему мне кажется, что только я одна борюсь с дурным настроением? Давайте! Споём эту песню, как и полагается её петь. Мы в Вегасе! Мы любим Вегас, верно?»
   Берри улыбнулся Дайане. Она на самом деле старалась, и она делала это ради него. Он не мог этого не видеть.
    Дайана подошла к магнитофону и снова включила песню. Музыка заиграла, и Супремес в новом составе опять запели: «Небо серое прояснится…»

Перевод Bonikid,
 21 января 2014

(Убедительная просьба не копировать и не цитировать в виду того, что текст может редактироваться по ходу перевода всей книги, если таковой последует)