Она лила слезы лишь по пустякам. Сутками напролет она могла смотреть на старые желтые обои своей комнаты и не чувствовать ничего кроме сожаления за то, что ничего не может изменить. Месяцами из крана ее кухни капала вода, но она не обращала на это внимание. Ей даже нравился этот глухой, растекающийся звук. Он напоминал ей о дожде, и иногда она закрывала глаза, представляя, как потоки воды растекаются по ее лицу, попадают между губ, наполняют влагой соленые глаза, которые уже давно покрылись мелкой сеточкой красных тонких сосудов и сильно болели, когда она ложилась спать. Она считала себя слишком молодой, чтобы умирать, но являлась уже достаточно взрослой, чтобы быть несчастной. Девушка старалась не думать о своем будущем, потому что будущее представлялось ей зияющей черной дырой, в которую она боялась спускаться, и хоть она и не знала, что случится, когда она решиться на прыжок, тревожные, горестные мысли посещали её все чаще и чаще. У нее почти не было друзей, но она в них и не нуждалась. Вместо друзей у девушки были таблетки. Разные: зеленые, синие, красные, желтые… На некоторых были изображены дельфины, на других стояла маркеровка с латинской буквой V, на третьих были нарисованы какие-то странные символы. Вскоре, она сократила свой круг общения лишь до тех её знакомых, кто поставлял ей таблетки. Обычно она заходила в клуб на соседней улице, покупала, закидовалась и совершенно убитой возвращалась домой. Она глотала таблетки целыми горстками, дожидалась прихода и старалась отдохнуть в мире своих видений хотя бы пару минут. Ей редко удавалось словить какой-нибудь яркий глюк. Чаще всего, в её комнате просто начинали расплываться обои, как будто кто-то вылил на холст со свежими красками банку воды. Иногда, она слышала голоса, чувствовала чьи-то прикосновения, но продолжалось все это совсем недолго.
Однажды, по ошибке или специально, вместо стимуляторов или опробованного материала ей дали какой-то совершенно безумный галлюциноген. Она забросила в рот горстку фиолетовых круглых таблеточек и её сразу же накрыло. Музыка разрывалась в её голове артиллерийской канонадой, голоса людей стали настолько громкими, что ей казалось, будто на неё орут. Девушка выбежала на улицу и еле доехала до нужного дома. Она тряслась от страха. Когда она ехала в метро, ей казалось, что пыльные, желтые старухи, которые сидели напротив нее, хотели сожрать её. Их длинные тонкие зубы были готовы вцепиться в её тонкое тело, эти зубы могли бы отрывать от неё целые куски.
Обессилив, девушка упала на свою жесткую кровать. Тело лихорадило. Она прекрасно знала, что после передоза нельзя засыпать, пока яд полностью не вышел из организма, но у девушки совсем не осталось сил бороться с неизвестным препаратом. Узоры на обоях начали складываться в причудливые формы и тянуться к её шее. Она сжалась в комочек и старалась не открывать глаза. И вдруг ей приснился сон.
Столько света она не видела ни разу в своей жизни. Девушка вдруг почувствовала под своими пальцами шелест травы, ей в голову ударила резкая свежесть, а её глаза чувствовали за створками век лучи мягкого солнца. Она сразу же согрелась, всем телом легла на влажную траву и раскинула свои руки. Девушка открыла глаза. Она увидела глубокое, синее небо с плывущей дымкой облаков в вышине. С непривычки слезились глаза, ведь когда она ещё была там, в своём пыльном, жестоком городе, она выходила на улицу только ближе к ночи. Девушка повернула голову набок и поняла, что лежит на ровном берегу небольшой реки, её окружали невысокие, цветущие деревья, ярко-зеленые ягодные кусты и лежавшие то здесь то там чистые, белые булыжники. На неё падали лепестки, красные, ароматные лепестки неизвестных деревьев. В реке приятно журчала вода. Слышалось пение птиц. Она лежала на спине, пыталась набрать целую грудь воздуха и думала за какие поступки она теперь оказалась здесь…
И вдруг все исчезло. Она проснулась. Девушка вскочила на своей кровати и пыталась найти в своей узкой комнате все то небо, всё то солнце, все те лепестки, что только что её окружали. Суставы тела ломило. Простыни насквозь пропитались потом. Нет, она не умерла. Но она все помнила. Закричала. Села и заплакала.
