Солдат НОАК проходит обучение на симуляторе. Фото: How Hwee Young / EPA / ИТАР-ТАСС

Описанию китайских вооруженных сил (НОАК — Народно-освободительная армия Китая) надо посвящать несколько статей, настолько она велика и сложна. Здесь речь пойдет о некоторых общих моментах, касающихся отношений России с КНР, развития Китая вообще и НОАК в частности.

Постсоветская Россия и современный Китай союзниками не являются и никогда ими не были. Это официальная позиция Пекина («отношения между Китаем и Россией не являются отношениями военного союза и не направлены против третьих стран») и фактическое положение вещей. То, что Россия и Китай, как правило, одинаково голосуют в Совбезе ООН, определяется совпадением позиций, а не союзническими отношениями.

По некоторым принципиальным вопросам позиции Москвы и Пекина кардинально расходятся. Самый яркий пример — последствия августовской войны 2008 года на Кавказе. Пекин не только не признал независимость Абхазии и Южной Осетии, но и в слабо завуалированной форме поддержал Грузию.

Военное сотрудничество полностью выхолощено и приняло откровенно ритуальный характер. Масштаб российско-китайских учений с каждым годом становится все меньше (это компенсируется официальным враньем, что масштаб, наоборот, растет, хотя ничто не мешает проверить открытые данные), сценарии их — все более формально-надуманные. При этом как Москве, так и Пекину выгодно, что на Западе их считают союзниками. Поэтому обе стороны в полном согласии рассказывают внешней аудитории о «стратегическом партнерстве» и «беспрецедентно хороших отношениях», хотя в практическом плане за этими заявлениями ничего не стоит.

Китай гораздо агрессивнее, чем США, «выдавливает» Россию с постсоветского пространства. Действия Вашингтона сопровождаются большим шумом, но в итоге оборачиваются ничем. В частности, никто сейчас не сможет сказать, какую практическую выгоду (экономическую, политическую, военную) получили США от «цветных революций» на Украине и в Грузии. На самом деле — никакой. Пекин же в характерном для себя стиле «накатывает» на бывший СССР как каток, остановить который невозможно.

Россия сейчас изо всех сил пытается блокировать деятельность Китая внутри Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), но поздно. Эта структура превратилась не в «анти-НАТО», как хотела Москва, а в очень эффективный инструмент по экономическому захвату Центральной Азии Китаем. Энергетические и транспортные проекты Пекина во всех пяти странах региона приведут к практически полной утрате российского влияния. А теперь Китай очень активно и, скорее всего, не менее успешно, скупает европейские страны бывшего СССР — Украину, Белоруссию, Молдавию.

В связи с этим Пекин выражает крайнее недовольство всеми российскими интеграционными проектами на постсоветском пространстве. Высшие лица КНР воздерживаются от высказываний по данному поводу. Чиновники уровнем пониже, а также ученые и эксперты, открыто заявляют, что развитие даже ЕврАзЭС, ОДКБ, и тем более — Таможенного союза, переходящего в Евразийский союз, противоречит интересам Китая.

Группа китайских истребителей-бомбардировщиков JH-7A во время российско-китайских антитеррористических учений, 2013 год. Фото: Алексей Китаев / ИТАР-ТАСС

Заявления Москвы, что сдача островов на Амуре напротив Хабаровска в 2004 году окончательно закрыла вопрос о границе с Китаем, к сожалению, не имеют под собой оснований. Китай, видимо, единственная страна на Земле, имеющая территориальные претензии ко всем без исключения соседям. Под все эти претензии подведена солидная научная база, а в пропагандистском плане они буквально возведены в культ. В разные моменты времени интенсивность предъявления претензий к каждому из соседей повышается или снижается в зависимости от политической и экономической конъюнктуры, но сами по себе претензии никогда не отменяются. Самые большие претензии предъявляются именно к России. Тезис о том, что нынешняя российско-китайская граница установлена по «несправедливым и неравноправным договорам» носит в Китае прямо-таки железобетонный характер. Российская «мини-капитуляция» 2004 года никак на этот тезис не повлияла.

Пекин испытывает острейшие внутренние проблемы, в основе которых лежит перенаселение страны. Нехватка ресурсов и пахотных земель, катастрофическая экологическая ситуация, безработица, старение населения, «дефицит невест» — завязаны в узел, который крайне сложно распутать. Ситуация такова, что решение одной проблемы усугубляет одну или несколько других. Стремительный экономический рост КНР решает одни проблемы, но порождает другие. То же самое относится к политике «одна семья — один ребенок». Распутать узел проблем может только внешняя экспансия, это объективный факт.

Западные оценки размеров ядерного арсенала Китая (200—250 зарядов) настолько абсурдны, что их нет смысла комментировать. Минимальнейший минимум — 3,5 тысячи зарядов, в реальности их, видимо, в разы больше. Не менее, а часто и более абсурдны объяснения, зачем Китай в массовом порядке строит города, в которых никто не живет, и подземные убежища в нынешних городах (и то, и другое — на миллионы человек). Логичное объяснение и того, и другого только одно — подготовка к ядерной войне. Но это объяснение настолько неприятно и всем неудобно, что произносить и писать его запрещено.

В России многие искренне убеждены, что старый советский анекдот, как в Китае во время испытаний разбился новейший истребитель, погибли 3 пилота и 15 кочегаров, до сих пор актуален. Увы, он не имеет никакого отношения к жизни. Точно также не имеет к ней ни малейшего отношения активно навязываемый миф о том, что новая техника в Китае производится «малыми партиями» и сильно отстает по качеству от зарубежных аналогов.

На самом деле, в последние 15 лет НОАК проходит перевооружение, аналогов которому трудно найти в современной истории. Этому способствует наличие мощнейшего ВПК. В его составе 24 предприятия атомной отрасли, 12 предприятий конечной сборки ракетно-космической отрасли, девять авиазаводов конечной сборки, 14 заводов по производству бронетехники (три танковых), 20 предприятий по сборке артиллерийской техники, более 200 предприятий промышленности боеприпасов, 23 крупные верфи на 736 ремонтно-построечных мест. Общее число предприятий составляет несколько тысяч.

За годы реформ китайский ВПК вышел на качественно новый уровень развития. Он способен производить значительное количество боевой техники, выйдя на первое место в мире по производству техники и вооружения всех классов. Сегодня в Китае в год производится более 300 боевых самолетов и вертолетов (примерно по 150 того и другого), не меньшее количество танков, до 30 подводных лодок и надводных боевых кораблей и катеров. По производству почти всех классов и видов техники Китай сегодня превосходит все страны НАТО вместе взятые, а по некоторым (в частности, по танкам) — все страны мира вместе взятые. В связи с этим миф о производстве в КНР вооружений «малыми партиями» выглядит как крайне неудачный анекдот. Если сегодня к какой-то стране мира применим термин «гонка вооружений», то это именно Китай. Старая техника заменяется на новую по принципу «один к одному», а не «один к четырем» или «один к десяти», как на Западе и в России. Тем не менее миф о «малых партиях» поддерживается с удивительным упорством. В частности, во многих справочниках данные о численности китайской техники почему-то замерли на 2005-2007 годах, хотя именно в последующие годы темпы ее производства стали особенно высокими.

PG99. Фото: Andy Wong / AP 

Ушло в прошлое и качественное отставание. Точнее, оно перестало быть принципиальным. Еще в конце 90-х годов танковый парк НОАК, состоящий из различных «вариаций на тему» Т-55, действительно не мог конкурировать ни с российским, ни с американским. Качественное отставание китайских машин было настолько велико, что количество почти не играло никакой роли. Теперь же новейшие китайские танки Туре 96 и Туре 99, может быть, незначительно уступают «Абрамсу» М1А2SEP, «Леопарду-2А6» или Т-90С, но совершенно точно ничем не хуже М1А1, «Леопарда-2А4» или Т-72. Это подтвердилось в прошлогодних боях между Суданом и Южным Суданом, в которых суданские Туре 96 без потерь со своей стороны подбили несколько южносуданских Т-72. Теперь исход боев китайских танков с российскими и западными будет определяться не качеством, а тактической ситуацией, обученностью экипажей и, что очень важно, количеством. А именно в этом Китаю равных нет. Незначительное отставание в качестве теперь легко компенсируется превосходством в количестве. Аналогичная ситуация в авиации и во всех остальных классах техники.

У нас очень любят пересказывать американские публикации, что Китай сейчас в приоритетном порядке развивает военно-морские силы (ВМС). Это очередной миф. Просто американцы с Китаем на суше заведомо воевать не будут, поэтому и обращают внимание на флот. На самом деле, Китай в приоритетном порядке развивает все. Его ВМС ориентированы, в первую очередь, на войну с США и Японией. ВВС — на войну с кем угодно. А сухопутные войска — на войну с нами. Например, на новейшей китайской БМП WZ-502G башня и лоб корпуса выдерживают попадание 30-миллиметрового бронебойного снаряда с дистанции 1 километр, а борта корпуса — попадание 14,5-миллиметрового боеприпаса с 200 метров. По интересному совпадению, 30 миллиметров — это калибр пушки 2А42, являющейся основным вооружением российской БМП-2. На американской БМП «Брэдли» установлена 25-миллиметровая пушка М242. А уж 14,5 миллиметра — это вообще уникальный калибр. Его имеет только один пулемет в мире — наш КПВТ, основное вооружение всех отечественных БТРов. Максимальный калибр западных пулеметов — 12,7 миллиметров. Данный факт вроде незначителен, но на самом деле показателен.

Все указанные факты — объективную жизненную необходимость для Китая внешней экспансии, территориальные претензии ко всем, беспрецедентную гонку вооружений в совокупности с подготовкой к ядерной войне — можно и дальше не замечать. Только потом не надо удивляться.

Теперь что касается весьма распространенного в России тезиса о том, что нам надо дружить с Китаем против Запада. Во-первых, Китай дружить с нами не собирается в принципе. Во-вторых, все китайские проблемы, выходом из которых является внешняя экспансия, возникли внутри этой страны и к Западу не имеют никакого отношения. Соответственно, противопоставление отношений с Западом и с Китаем совершенно бессмысленно. То есть характер наших отношений с Западом вообще никак не влияет на описанную выше китайскую реальность.

По поводу не менее распространенного тезиса о том, что Запад хочет стравить нас с Китаем и «прикрыться» Россией от него: можно сказать, что, скорее всего, ситуация обратная: Запад видит в Китае сдерживающий фактор по отношению к России. Просто по чисто географическим и историческим причинам Россию там боятся несравненно больше, чем Китай. Кроме того, сейчас Китай воспринимается как безотказный поставщик полезнейшего ширпотреба, а Россия — как агрессивный нефтегазовый шантажист. Россия демонизируется Западом гораздо сильнее, чем Китай. В частности, российские военные возможности и намерения постоянно завышаются, китайские — занижаются. Это должно убедить собственное общественное мнение, что угрозу представляет Россия, но не Китай. Поскольку воевать с Россией Запад категорически не готов (не только нападать, но даже обороняться), ему очень хочется сдержать нас Китаем. И тот не обманет ожиданий.