В колонках играет - L'amour c'est rien

С ссылкой (впервые на нашем канале!) на пост многолетней давности от 27 марта 2013, как оказалось, не такой уж и неизвестный в узких кругах, начну этот: товарищи.
Сочувствующие и не очень. У меня здоровая модель. И два не слишком здоровых российских суперкомпьютера, входящих в топ 50 лучших суперкомпьютеров мира. (никогда не верьте таким спискам, все ложь и провокация). 
И все же… Сегодня утром я проснулась в чудном, уже таком до боли родном Сен-Мартен д’Эре, городке близ Гренобля, на слиянии которого с последним располагается огромный Университет Гренобля. Я проснулась, чтобы собрать вещи, поставив точку с запятой в получении скиллов и новых наработок, и отправиться домой, отрабатывать. На этот раз - так скоро.
Как во сне, зная, что времени вот ровно столько, чтобы почистить зубы и проложить 4 бутылки Шартроса платьями и кофтами в чемодане, я открыла ноутбук, я вошла в терминал, и ввела ставшее уже болезненным
ssh lomonosov
sq
Две задачи в очереди. Одна из них считает - при взятом лимите на счет задачи в 1 час, она сделала уже 42:57:12 минут. Мое сердце замирает. Она не стоит в очереди, она не снята. Она здесь, на моих глазах вершит чудеса. Я обновляю очередь. sq,sq,sq… 43:17:22, 45:21:38. Я в панике. Не чувствуя пальцами клавиатуры, захожу в директорию запуска. nnr1 && ls. Боже мой, пока я, никчемная, спала, просто спала, тратила время, место, кислород вокруг себя, “NEMO on Lom-1 has successfully performed 10 consequent segments”. Пустая и полная этим одновременно, я открываю почту и пишу Жан-Марку. 7 утра. День отлёта. Какая разница, если мы живем в пространственно-временном континууме. Какая разница, если наконец получилось. Как истинный джентельмен, Жан-Марк отвечает мне спустя две минуты, аккуратно замечая, что на французском Occigen-е тем временем, был досчитан четвертый год моей конфигурации. Чистое удовлетворение. Pure satisfaction.

Отчего судьба так благосклонно дарит мне лучших мира сего в учителя? Учительство бы и ладно, как они оказываются буквально у меня в руках? Почему на третьи сутки общения Жан-Марк спокойно начинает говорить со мной по-испански, спохватываясь только переводя глаза на мое ошарашенное лицо? Почему на третьи сутки мой и без того ущербный английский приобретает нежный французский акцент?
В очередной раз покидая в пятницу вечером нашу пустую комнату, я пишу тебе, JMM, записку, о том, как я счастлива греться в твоем тихом, ясном свете, как я буду скучать по твоим шуткам, по рассказам об отце, о жене, о горах, об Антарктике, о проблемах вертикального перемешивания под ледяным материковым шельфом, по тихому puf-puf и toto, конечно же, и пусть в записке об этом ни слова, а только о том, что я неправильно отключила провода и сложила кабеля у тебя на столе, я знаю, ты должен слышать это в каждом моем Salut, Jean-Marc! Иначе быть просто не может.

“I know, Polina. When you will get your own account on CMEMS machine, everything will change”. Бешеная энергетика Бернара Барнье. Он заберет тебя, ты даже не заметишь. So fucking promising. Не возможно не верить. Вблизи Барнье я начинаю верить в самое страшное - в себя. Так легко он говорит о том, что я сделаю. Во всех словах - ни капли сомнения. Ни одного сослагательного наклонения. Я знаю, как выглядят люди, за которыми идут в огонь и в воду. Ты приедешь в январе. Ты поговоришь с Тьерри. Ты поговоришь с Жан-Мишелем. Ты запустишь ансамбль. Ты возьмешь другие границы. 
Да я вообще выйду за рамки границ!..
Open boundaries only.

 

Success is my only m*fucking option, как сказал бы Эминем. 

А сегодня у нас хычины, тирамису и глинтвейн. И маленькие радости домашнего одиночества. 

Люблю вас, дражайшие. 

Неделя, и мы закончим это мракобесие. Неделя, и все останется в году Петуха, оказавшегося истинно городским сумасшедшим. Я благодарна, что на этот год - это всё. Я в ужасе, что всё это - за один только год.