Волосы у меня электризуются. 

Я: - Волосы живые. Я похожа на Медузу Горгону.

Мама: - И всех превратишь в камень?

Я: - Если бы..

Мама: *Ха-ха-ха*

А я же серьёзно, это были самые искренние слова за последний месяц. 

"У него был...дар надежды. Я такого не встречал никогда и вряд ли встречу снова." ("The Great Gatsby")

Ко мне уже пришла Осень, и плевала я на календари.

Уже зреет мой урожай осенних листьев, уже пакуют чемоданы и прихорашиваются в дорогу птицы, уже приближаются октябрьские холода и приятное ощущение в канун Дня Всех Святых, а затем и ноябрь подтянется с Ночью Гая Фокса и инеем на деревьях. Я люблю детали, за которые можно зацепиться. Они дают мне вдохновение куда более сильное, чем смогли бы дать люди.

Приходит время пожинать плоды, засушивать и раскладывать по полочкам воспоминания, закатывать в банки чувства от тех или иных событий минувшего лета и развешивать под потолком ворохи мыслей и образов. Что-то из этого всего сделаю зимой. Возможно, буду готовить себе чаи из особо тёплых летних моментов или просто открывать крышки, вдыхать аромат и ностальгировать. 

Это лето стало одним из самых ярких за всю мою историю. Я узнала многое о себе и окружающих, меня втянули в такую нетипичную для моего мира историю, я завела этот Дневник и впервые делюсь с кем-то сокровенными мыслями, которые прежде томились в никому не известном никем не прочитанном вордовском файлике.

Я прочитала не так много книг, как хотелось бы, но те, которые всё же прочла, оставили сильный след и были очень кстати. Это отнесём к плюсам... Начинаю прививать себе вкус к хорошей литературе, знакомлюсь с Брэдбери, проявляется стойкое желание перечитать Шекспира и достать с полки том Диккенса. Меня и раньше тянуло в их сторону, но на этот раз всё куда более серьёзно и осмысленно. Это хороший знак. 

Раз уж я заговорила о книгах... После "Рождественских повестей" я скачаю себе "Дневник Сатаны". Это была чья-то любимая книга... Хотя, почему была, она ею и остаётся, только где-то очень далеко, уже не в моей реальности. С моей стороны это место уже стало прошлым, и говорить я буду в прошедшем времени. 

[ко мне вернулись мои старые желания и ощущение того, в чём именно заключается цель моего пребывания здесь. Но это пока настолько хрупко и зыбко, что я боюсь даже думать, а уж тем более говорить об этом]

***

— Любовь, — сказала она. — Где моя любовь? Сеси сказала это за ужином. Ее родители пораженно замерли.

— Терпение, — посоветовали они. — Не забывай, что ты не такая, как все. В нашей Семье все необычные, не такие, как все. Мы не можем жениться на обычных людях, не можем выходить замуж. Иначе мы утратим свои темные души. Ведь ты же не хотела бы утратить способность странствовать куда тебе заблагорассудится, верно? А раз так, — будь поосторожнее. Поосторожнее!

Как болит у меня голова. Мне тревожно и страшно. Меня пугает любая мелочь. Даже случайно услышанная в новостях фраза о каком-то маньяке. Мне кажется, что всё плохое, что может случиться, уже на моём пороге. Я болен и одурманен.

Набиваю планшет книгами, которые не могу читать. Снова и снова мысленно пересматриваю череду прилипчивых образов, чувствую себя глупее других. С Востока тянутся слухи о войне, с Запада - тревожный шёпот об африканской лихорадке. Негде укрыться от плохих новостей. Мне жаль, мне очень жаль тех, кто страдает от голода, погибает в лазаретах или прямо в месте боевых действий, даже людей, о чьей стране я вообще ничего не знаю. Они где-то там борются с эпидемией, мне их жаль. Но я не могу больше слышать и читать об этом всём... Чернота давит на оконные стёкла, скоро они треснут и эта тьма затопит мою комнату и меня в ней. Арвен умирала от того, что война выпивала из неё силы. Я тоже иногда напоминаю себе такое существо. Любая мелочь извне может меня ранить...или просто давить на меня, как сейчас.
Я хочу забыться на сутки. На ночь. На один час... Я хочу, чтобы кто-то меня забрал. Не в окно диалогов и не в скайп, нет... Я устала видеть людей в виде текста на экране. Хочется, чтобы у кого-то было такое одеяло, под которым можно укрыться от всего и почувствовать себя так, будто весь мир уснул, всё остановилось, в эту самую минуту не происходит ничего плохого ни в одном уголке вселенной. Я хочу узнать, что такое умиротворение.

Я очень медленно читаю, в этом мой минус. Я бы давно прочитала много-много книг, если бы могла проглатывать странички, как это умеют многие. Но я только не спеша ползу по главам, жаль... Из-за этого я мало успею прочитать за всю жизнь.

Уже третье или четвёртое утро подряд мы проводим вместе с мисс Остин. Если бы у меня была возможность поселиться в другом месте в другую эпоху, я бы без лишних сомнений выбрала Викторианскую Англию. Но пока приходится пользоваться своим воображением и тем, что оставили после себя сёстры Бронте и Джейн Остин. Ужасного в те времена было даже больше, чем сейчас. Если смахнуть романтический флёр... Но кто сказал, что я люблю Эпоху Пуританства только за её прелести? 

Мне нравится Это Время за то, что жизнь была более-менее предопределена с самого рождения или даже раньше. Я бы родилась в семье среднего достатка где-то в Дербишире или ещё каком-нибудь -шире. Ни в коем случае не в Лондоне, никаких городских домов или плюющихся дымом фабрик. Бордели, Джек-Потрошитель и закопченные уличные фонари были бы где-то очень далеко, за пределами моего мира. Мне бы достались остатки Адрианова вала, крутые, густо заросшие вереском холмы и уютная сельская жизнь в годами неизменном обществе. 

У меня обязательно была бы стайка шумных сестриц, а может даже излишне задумчивый старший брат. Стабильный годовой доход от поместья, пусть даже самый небольшой, позволил бы нам спокойно существовать без лишних волнений и перемен. У меня не было бы лишних экипажей или бесчисленного количества лент для нарядов, но взамен я довольствовалась бы свободой, которую трудно найти в наш шумный XXI век. Сколько бы времени у меня было для того, чтобы читать книги, рисовать, учиться играть, допустим, на фортепиано или просто гулять в мягкую солнечную погоду... Я не была бы одной из глупых кудахчущих барышень, которые только и знают, что хихикать и охотиться на таких же недалёких расфранченных павлинов. Возможно, однажды будто из ниоткуда появился бы в округе какой-нибудь Уильям Хемиш или Малкольм Палмер, может он был бы умён и начитан, может я бы ощущала себя странно каждый раз, когда мы случайно встречались с ним взглядами... Но скорее всего вопреки нравоучениям родителей я выбрала бы себе уединённую жизнь. Роль старых дев или компаньонок иногда недооценивают. А может я выбрала бы себе судьбу Джейн Остин... 

***

Чувство лёгкого влечения прошло. Ты теперь стал частью моей повседневности, к сожалению... Я не хочу расставаться или ссориться, довольно с меня историй с грязным концом. Я не стану пытаться тебе довериться или сокращать дистанцию. Но мне хочется остаться твоим огоньком на причале Бьюкененов, тем, что будет иногда вызывать у тебя дрожь в сердце...

О сердце моём:

Ах, как же мне... Как же мне нравятся стихи А. Я подцепила "стихоз Азазеля", что выражается в эйфории от прочтения каждой новой строчки и лёгкой влюблённости в этот образ. Он напоминает мне одного из моих знакомых в его лучшие годы. [да, мистер Кёниг, я скучаю по тебе-20-тилетнему. мне порой не хватает этой вашей нездоровой могильной иронии (как вам удавалось быть одновременно таким истеричным и непоколебимо уравновешенным), ваших очков, ваших пшеничных волос, которые во период нашего знакомства были довольно длинными и касались кончиками воротничков ваших рубашек. не хватает ваших извечных костюмов на манер "интеллигентный маньяк с иголочки" или "убийца с идеальным галстуком", а уж как не хватает ваших рассказов, хриплого медленного голоса, неожиданной, едва ли не детской пухлости ваших губ. в следующий раз я вытяну вас в чёртов арбатский музей телесных наказаний. как шикарно вы будете там смотреться, будто он только для вас и создан. ]

О моей повседневности:

Опять провела плохую ночь. Очнулась после получаса беспокойного забытья. Замершая дыхательная система, сердце, которое не может стучать и едва различимо трепыхается в груди, невозможность отличить реальность от сна и прийти в себя... Секундная потеря сознания от недостатка кислорода, дурнота, сменяющаяся мучительными приступами страха. Я долго думала о том, как описать всё это, и нашла нужный образ. Я чувствую себя погружённой в мутную речную воду. Звуки все приглушены, всё размыто, силуэты окружающего мира едва просматриваются сквозь толщу жидкости, как водоросли на коричнево-зелёном дне. Жабр нет и нечем вдохнуть, тело размякает, мысли тонут и исчезают из поля зрения, в голове разливается нежная мгла... Иногда появляются осмысленные фраза, вроде "я умираю" или "мне срочно кто-то нужен", но они быстро улетучиваются. Я за ночь расцарапала себе спину и грудь - пальцы сами тянутся, чтобы разорвать эту вялую замершую плоть и дать возможность кислороду свободно туда проникать. И так до наступления утра.

Я всегда полагала, что наиболее важный человек в моей жизни - это тот, кого хочется видеть рядом в часы удушья. Я ошибалась. Мне не следует даже думать о том, чтобы поделиться с кем-то своей бедой. Мне не стоит писать пространные сообщения о том, что сегодня не самый лучший день или "tonight is The Night", это моя беда, моя омерзительная тайна. Никто не должен думать о моём теле, как о распадающемся на шестерёнки механизме, или знать о том, что у меня не хватает сил поднять чашку с чаем или встать с постели, о том, что я с трудом могу сделать глоток кофе, потому что спазм настолько силён, что всё выливается обратно... Давление падает, понижается температура, к эвакуации души готовы. 

Об остальном:

Вчера я оставила Дневник без записи. Все слова были потрачены на это:

Дёрнулись мокрые лапы, в мягкий попав капкан...
Ты, подобрав меня, спрятал в теплый сухой карман.
Очень уютно грело в эту дождливую рань 
Близкое чьё-то тело через шершавую ткань.

Только такому зверю, взятому с мостовой,
Будет непросто верить в крышу над головой.
В тёмной толпе прохожих видится редко друг,
Если давно под кожу въелся враждебный дух
Улицы. В этом месте брошен и одинок 
Тот, у кого в шерсти шрам от чужих сапог,
И проникает глубже ласковых милых слов 
Ужас январской стужи, чёрный провал углов...
Трудно ответить, сколько нужно нелегких лет
Чтобы фантомных болей выгнать последний след
И не скулить, забывшись, видя опять во сне
Рай этажом выше, свет - но в чужом окне.

Ты положил меня греться и полечить от ран 
К мягкому доброму сердцу в теплый сухой карман.

Начнём с середины.

Мне всегда хотелось быть чёртовым авантюристом, как какой-нибудь Сен-Жермен или Казанова. Каждый день наполнился бы смыслом для меня, некогда было бы печалиться и мне вряд ли было бы плохо с собой. Но я сомневаюсь, что родилась с набором тех самых данных, которые отличают самозабвенных плутов от всех остальных. Если говорить об искателях приключений, то мой тип - это в меру замкнутый, но любознательный натуралист с толстой книгой подмышкой. Возможно, некто похожий на доктора Ватсона, я не уверена, что способна на большее при своей обращённости внутрь, а не наружу. Хотя я допускаю, что в нужном месте и в нужное время я изменилась бы до неузнаваемости.

Жил да был Рагнар Рыжий, героем он слыл...

Я когда-то сказала себе, что побываю в 50 самых чудесных местах мира. Вот она - ещё одна причина пожалеть о том, что я не Джек Воробей и не Оська Бендер, и что я не смогу зарабатывать деньги, продавая воздух или "подлинный письменный стол Чарльза Диккенса". Такие, как я, не находят горшочки с золотом у себя во дворе и не встречают чудаковатых незнакомцев, которые помогают разбогатеть. Но я повторю себе свою любимую за последний месяц фразу: "Я обязательно что-нибудь придумаю.".