«Мы, — подумал Феврие, — МЫ. А что, сказать ему правду? Сказать ему, что все это время он действовал сам, и действовал по большому счету, как настоящий Командир? Сказать ему, что я сломался в самом начале, после первого толчка, что со мной произошло то, во что я просто не верил, хотя мне про это и рассказывали старики — что ко мне не постепенно, как это бывает на Земле, а разом, в единый миг, пришла глубокая старость, когда не можешь ничего — ни духом, ни телом… Надо бы это ему сказать — заслужил. Собственно, спас всех, не одну только Лору. Но если сказать это ему — он останется командиром. Он ринется во второй рейс, и все будет благополучно. И в третьем ему все сойдет. И в десятом. Такие фантасмагории, как эта, бывают чрезвычайно редко. Но где-то в самом безопасном, неприметном рейсе все повторится. Но рядом может не оказаться старого космолетчика, который поймет, что перед ним дублер, второй номер, который скажет: „Считай командиром меня. Действуй так, словно ты находишься за моей спиной. Будь спокоен, первый здесь и до посадки — я, а ты — только второй…“ Нет Ничего я ему сейчас не скажу. Мы посадим корабль, твердо зная, что делаем это в последний раз. И, вернувшись на Базу, мы уйдем вместе: я — потому что я кончился как звездолетчик, а он… он больше не сможет командовать кораблями, ни на минуту не забывая, как он сажал „Щелкунчик“ на Чомпоте, спрятавшись за мою спину…»
http://lib.aldebaran.ru

LI 7.05.22

Благодаря членам сообщества что читать накопал себе еще Ларионовой. См. в хранилище ссылок . Hедостает только мелочей:

- Утеряно в будущем
- Эта чертова метелка
- Черная вода у лесопилки
- Декапарсек
- Лгать до полуночи
- Не кричи: люди!

Это я себе для памяти записываю.
Говорят, Ольга Николаевна еще жива, живет в Москве... Вот бы встретиться, а?

LI 5.09.15

...Ты мне палец покажи с надписью "Ленинград" --

все, ешьте меня серебряными ложечками. ©

...Бог ты мой, до чего же иногда бывают странные книги и до чего же при странных обстоятельствах они появляются.
Книги, донельзя льнущие к сердцу и напитывающие вдохновением, которые хочется читать и перечивать, несмотря на то, что запомнил ее до последней буквы.
Это вообще замечателбьное свойство текстов Ларионовой, но эта новелла стоит наравне с "Ненастоящему" или "Леопард с вершины Килиманджаро".
Спасибо тебе, Rosina-2 -- за то, что ты надоуськала меня скачать ее с либ.ру, а еще за то, что я не набросился читать это после скачивания, ибо читать за "большим компом" такие засасывающие вещи не хватало усидчивости. Да и не то, хотелось просто носить ее с собой, читать лежа, сидя, обедая... Распечатывать или дождаться, пока куплю КПК? Записал на диск и почти забыл, а на самом деле все время об этом помнил. И боевое крещение моя телефонная читалка приняла именно на писаниях Ларионовой.

"Формула контакта". Дело не в гуманизме написанного, а в чудовищном совпадении. Одно дело быть осведомленным о том, что это - ленинградская писательница (см. выше), но совсем другое дело было обнаружить в текстках то, от чего бы еще год назад с отвращением отмахнулся. [Хотя нет, "Девочек" Людмилы Улицкой читал с удовольствием пять лет назад, да коробили имена "Гаянэ" и "Эмма Ашотовна".]

Да, господа армяне, речь о вас.
Мало того, что в священном тексте обнаружился некий Самвел, да так он же еще и на родном наречии у нее залопотал. Правдо, мало и невнятно пробуровил (в смысле, транскрипция с ошибками, непонятно на какой стадии вкравшихся -- рукописи, типографии или файнридинга). То есть сначала я решил было, что имя Самвел присутствует просто так, для колорита обертки, но какая же конфекта обнаружилась в этом фантике! Человек, равнодушный к армянскому, так бы не смог написать. [Армяне Улицкой ничего армянского в себе не содержали, кроме имен.]
А какой персонаж-то!.. Поэт, к тому же. Ей-богу, приревновал мою ленниградскую  к тому армянину.  Может, что не сам его написал, кто знает. И отсылки, опережающие мое арменофильное развиие... Да хоть к той же Сароян, о которой только слыхал краем уха, дескать друг и "соратник по цеху" Егише Чаренца... Даром что "Патгам" читал в оригинале, переводить пробовал (ой, херня-то какая, прости господи... так, слова поперемешивал... впрочем, это недостаток подавляющего большинства акростихов). И все.

... Ну да вернемся к Ларионовой. К Самвелу, который поблескивал лакомо-развлекательным цукатиком в и без того безусловно густонасыщенном, концентрированном плове писательской мысли... Дурашливо комментировал я каждое его появление вслух в режиме приема, будто бы это был любимый обитатель очередного застеколья. Короткими репликами об одному мне видимой трансляции:  "Вот, стервец, стихи зачитал...", "...девушку подразнил...", "...вот уже сотню экранов прочел, а Самвел куда-то запропастился... ". Так вот, полушутя и подкалывая (благо назначение этого персонажа и было таковым изначально), я и сам не заметил, что привязался к нему. И в конце, когда тот оствался один на рущащейся базе, держа пульт управления силовым полем, чтобы могли спастись остальные... Короче, все домашние были ести не перебужены, то были вынуждены приоткрыть сонный глаз: "...Армянин погиб."

Ей-богу, до самого утра читал, лег вздремнуть, просыпался каждые 20 минут, кошмары мучили. То гады мохнатые мясомолочные, то смерчи и землетрясения возле экспедиционной базы "Колизея", и стукнувшая по башке мысль при очередном всплытии из пучины сновидений, принадлежащая не то мне самому, не то кому-то из улетучившихся персонажей сна: "... - Не понимаю, что с Самвелом... - Погиб..." Так я переживал только одну вымышленную смерть вымышленного чужой фантазией "друга" -- Альбуса Дамблдора.

По пробуждении сразу бросился дочитывать-перечитывать, а попутно наглядеться-напечалиться, упорно не желая отпускать нас-трое-ние. И вряд ли пока возьмусь за другое "из Ларионовой", пока не утолиться моя светозарная, живительная, ободряющая лирическая кручина. Буду читать какую никчемунеобязывающую и скорозабвенную чушь, от которой не останется следов ни на уме, не на сердце.

Это значит, что книжка хорошая.

P.S. Тикнайк у паронайк! помогите опознать тексты -- автора (не Рипсиме ли это Сароян) и переводчика. Да где достать -- именно в этом переводе. Хотя с этой кошкой-лариошкой шутки плохи -- боюсь, она и сама могла такое сочинить, да вложить в уста героям; прецеденты были. Текст ниже.

           * * *
          ...будто  где-то  в  Эдеме
           он встречал серафима
           с ереванскою розой в руке... 

          * * *
          Я, наверное, не права.
          Ты мне злые прости слова.
          Ты мне радость и боль прости.
          Ты домой меня отпусти...

          Мы смотрели вчера с тобой,
          Как змеится Аракс седой,
          И его вековая мгла
          Между мной и тобой легла.
          Близко-близко встал Арарат -
          Под закатом снега горят,
          Но нельзя подойти к нему
          Никому из нас. Никому...

LI 5.09.15

Не прерывая рассказа, он дошел до середины прохода и, поворачиваясь, привычно глянул туда, где сидел всегда прилежный до уныния, равнодушный до отчаянья Ивик.
И не узнал мальчика.
Обычно слушавший с полуприкрытыми глазами, он вдруг преобразился так, словно зазвучала его любимая музыка. Класс тоже помалкивал - видно было, что усилие рассмотреть сопространственные миры прямо-таки витает в воздухе.
- А теперь у нас осталось несколько минут, чтобы повторить пройденное, - проговорил Катет, и глаза Ивика тотчас погасли и прикрылись пушистыми немальчишечьими ресницами.
"Ничего, ничего, - говорил себе старый учитель, - я тебя все-таки поймал, я тебя, несмышленыша, заарканил! Именно я, а не учительница рисования - единственная в школе, которой ты доверил свою жизненную программу. Видите ли, миллионы людей занимаются реальным миром, и только считанные единицы - вымышленным, несуществующим. Надо отдать тебе справедливость, было это несколько лет тому назад, и тогда ты эту... - как там вы ее звали? - а, Махровую Кисточку, прямо-таки подавил эрудицией: Грин, Врубель... И она отплатила тебе худшим, что может сделать учитель для ученика: провозгласила тебя вундеркиндом и пошла у тебя на поводу. И вот ты укрепился в своем еретическом желании допускать до сердца только то, что выдумано, нереально, мнимо. Или прошло так давно, что стало тенью. На все остальное у тебя глаза не глядят, и ты можешь прожить всю жизнь, сознательно отворачиваясь от тех немыслимых и сказочных тайн, которые гнездятся в самом обыденном и простом и готовы открыться тебе одному. Но теперь я это поломаю.
Я построю для тебя мостик между сказкой и явью. Ты здорово рисуешь, но рисовать реальное научу тебя я. Рисовать жизнь, а не мерцающие сферы - не без притягательной загадочности, впрочем. Все эти годы меня тянуло угадать, что напоминают твои рисунки - туманные шары, зыбкие контуры... Стой, стой, да ведь я тоже это видел - да это же фосфены, псевдообразы, возникавшие в глубине зажмуренных век!.."

LI 5.09.15

Это очень мучительно - писать на бумаге. Ты сам знаешь о своем герое так много, что невольно перестаешь понимать, удалось ли тебе вложить в подтекст все то, что никак не умещается в печатных строчках. Для тебя этот подтекст существует потому, что все то, что ты думал, когда создавал свою повесть, или роман, или даже коротенький рассказ, все это всегда при тебе, и, когда ты перечитываешь написанное тобой, тысячи ассоциаций роятся у тебя в голове и волей-неволей создают то переплетение звуков, запахов, ощущений и желаний, которое делает написанное живой плотью; но все это только для тебя. А как проверить, существует ли все это для постороннего читателя?
И даже свое собственное, оно может звучать совсем по-разному в зависимости от того, написано ли это пером, напечатано на машинке или оттиснуто типографским способом. Вот и разберись, где у тебя вышло по-человечески, а где - просто никуда. Пишешь и пишешь, мучаешься несказанно и в один прекрасный день решаешь послать все к чертям, потому что уже очевидно, что ничегошеньки из тебя не получилось, - и вдруг, как снег на голову, решение Совета Союза писателей о том, что тебе присваивают право быть Настоящим Писателем.
И ты перестаешь писать на бумаге.

Искать Ольга Ларионова на www.lib.ru

LI 5.09.15