"Как у вас всё запущено!" — подумал Ефремов афоризмом из врачебных анекдотов. Только и успел. Ему банально влетело по зубам с короткой руки, так что хрустнул бюгель[2] и три живых зуба. Руку дерующуюся он, конечо, выкрутил так, что едва не разломил локтевой сустав в обратную сторону, так что 'знаменитость' брызнула слезами боли, а ещё получила 'шлагбаум' по адамову яблоку. Только когда буйный пациент слег от побоев, Иван Львович легонько колданул на него Петрификус Тоталус. Жена тихонько начаровала ему целительных заклинаний и вызвала домовуху отлевитировать его на кровать и прибрать в спальне. К сожалению, выбитые зубы и протезы улетели вникуда вместе с остальным мусором.

Челюсть болела. Кажется, трещина. Лицо стремительно отекало и наверняка синело.

"Причем тут Тедди и Долохов сразу? Где теперь лицо вправлять? Это ж гипс на морду и говно через трубочку на пару месяцев."

— Эпиксей, — начаровала Джинни. Перелом сросся, судя по исчезновению боли. Но отек, видимо опухал дальше.

— Лед, или монету медную — невнятно порбурчал Ефремов.

— Фригидейро, — овевала палочкой колдунья, и на лицо подул резкий холод, как из кондиционера или холодильника в продуктовом магазине.

— А дантисты у вас есть?

— Родители Гермионы, например... но они магглы.

— Неважно. — Иван Львович с трудом ощерился, показывая осколки зубов и голые десны. "Травма на производстве. Такое заснять в травмпункте, заяву в аврорат и Минерве на стол. А также драчуна на принудлечение безо всяких там разговорчиков. Но это же национальная гордость как Гагарин, с ним же нянькаться надо."

— Ааааа... — улыбнулась рыжая хозяйка. — Рон давно посылает им костерост, а те...

Улыбка стала еще более загадочной...

— И что те? — Доктор принял вид дурашливаго недопонимания, каким он иногда разводил пациетов на откровенность или прояснения понятий. "Ефремов опять ваньку валяет!" — эта шутка, пущенная Чашкой, давно гуляла по поликлинике, но никому не удавалось "валять ваньку" с артистизмом Ивана Львовича. Но на этот раз Ефремов действительно плохо понимал о чем идет речь, судя по всему, о какой-то афере.

— Ничего особенного. Я и сама могу проделать то же самое с Вами и бесплатно. Вы же пострадали по моей вине... Я позвоню по камину Ханне Аббот, она частный колдофельдшер...

— Так вы или Ханна?

— Ну она наш семейный целитель. На седьмом курсе она лечила весь Отряд Дамблдора, потому что лазарет работал только для слизеринцев... ну, конечно, мадам Помфри передавала нам лекарства через Асторию Гринграсс Невиллу, но его в основном и лечили от побоев и зуботычин. Ханна так преуспела в лечебных чарах и зельях... то что можно было сварить из трав... Она варит удивительный костерост, хотя и Гермиона от нее не отстает. На рождество они посылают в Хогвартс целую посылку... две пятилитровые фляги в подарок. Пеннелопа очень радуется, что мы помним ее.

Ефремов мрачно побрел в ванную, лишь бы не слушать кошёлкиной болтовни поттерихи и неведомой ему Ханны. Долго плескался в холодной воде, рискуя нажить насморк. Намочил первое попавшееся полотенце и ушел в гостиную. Позвонить своим и спросить, можно ли отозвать бюгель из... а откуда, собственно? Нет, лицо болит, губы практически не шевелятся. Смски? Долго тыкать придется. Если бы спасибо кому сказать, или дозировку назначить... Гера все время блокнот вел на своём мобильнике, да как его спросишь-то? Ага, вот чего надо: набросать план лечения... а не писал он его в прошлый раз? Джинни-то вроде бы уже на маггловской терапии и группу посещает. Ах, абанамат! Это ж воспоминания можно в мобильнике проворошить. Еще не упражнялся, но Севка сказал про заклятие Пенсатем и дубльдум...

Навел камеру на себя, шепнул pensatem revellio, щелкнул затвором. Заклубился привычный дым, и на просмотре он явственно увидал список и дозировки, что прикидывал в прошлый раз. Нет, так дело не пойдет, надо провести хороший детокс, резко пригасить агрессию... А потом уже все эти причиндалы закидывать, это ж медлительный процесс. А тетурам уже в последнюю очередь, можно ли было так сглупить? Да и огневиски лучше сдать на токсикоанализ, уж больно действие отличается от обычного этанола.

...Из мальчишечьей детской вышла хозяйка с дородной подружкой, которая на ходу напяливала белый передник с крестом, как у Поппи. Ну, чистоплотная, и то хорошо.

— Здравствуйте, мистер Фелкон, Джинни и мистер Мойзек много о вас рассказывали.

— Джек? Мойзек? Так вы тоже в его группе?

— Ну да, да! Мы все теперь собираемся два раза в неделю и вспоминаем... Иногда мне приходится и зельеце подносить...

"Ох, чем же там Жека занимается, не с гештальтами ли ерундит по какой популистической книжонке для чайников? Доводит болтовней до ручки..."

Ханна достала из кошёлки железную коробочку. Ах, это же стеклянные шприцы! Ефремовым завладела ностальгия по медсестринской практике, где они учились ставить иъекции тяжёлыми стклянными шприцами в жестяной завальцовке, как они кипятили их и иглы на электроплитке в ординаторской, потому что старшая сестра не подпускала дурней-второкурсников к автоклаву, а сама ленилась отнести инвентарь на прокаливание. Или просто мучила "детей" унылыми делами, "чтобы дети были долго заняты и быстро устали", рассуждая как армейский прапор перед новобранцами.

 

...Вот только куда она колоть начнет, этa ведьма: в вену или в попу? Тогда уж пусть в ногу, глазеют тут всякие.

Но тут на него напал ступор, примерно такой же, как после драки с Геркой в начале заточения. Просто генерализованный паралич, практически окаменение. Чёртова ворожба.

... А укололи его в десну, с хрустом навроде эпидуральной анестезии разомкнув челюсти. Ну, то что дёсны скрипели, это нормально, как всегда, но игла толстовата. Хотя да, в советское время такие только и были. Как же быстро всё забывается. Ханна перед каждым новым уколом спиртовала иглу. С каждым разом становилось всё больнее и больнее. Так и до шока доведёт. Парадоксальная анестезия, ничего не скажешь, как в допироговские времена — деревянным молотком по башке. Вот друг-дантист Арутик Барсегов принёс с повышения нервощекотательную литературку о хирургических бурах да винтовой имплантации... Брр... Это уж его епархия: стоматолог в военное время замещает анестезиолога. Да тут явно пора уже.

— Простите, мистер Фелкон, но костерост у меня крепковат, — успокоила Ханна.

— Да-да, это больно, но часов через 8 это пройдёт, — вмешалась Джинни. — Будет жар, лихорадка, но это как у младенцев. Зубы же новые растут. Извините.

Ханна недоумённо покосилась на хозяйку, но та промолчала.

'Ах вот оно что, вот почему у хогвартских стариков такие молодые и здоровые зубы! А я-то думал, какие-то зачарованные протезы. Теперь понятно, как именно жульничают родители Гермионы. Надо и нам с Арутиком сообразить какой-нибудь дневной денто-стационар. Уколол их костеростом, потом сибазоном — и баааииинькиии... Аааээ...'

Ефремов провалился в навороженный сон буквально за полминуты. А в это время Джинни уже строчила письмо Минерве, что психолог установил суточное наблюдение за их семьёй и вернется только следующим утром, так как он ещё и будет легилемнистировать сновидения высокопоставленного больного. И отправила парадную сову — Хедвига-второго.

А к Джеку полетела её личная простенькая сплюшка с доверчивой запиской о драке и спящем пострадавшем лекаре, что под вечер он вернется под мантией невидимкой и его следует подменить на занятиях с ребятами.