Во рту вкус лука и спирта и это вкус прошедшего вечера, тягомотно-сумрачного. Съездили с сыном на годовщину смерти его дедушки. Год назад у бывшего мужа умер отец от инфаркта. Когда я об этом узнала то долго решала, ехать или не ехать на похороны, и в конце концов подумала, что это будет чистой воды лицемерием и показухой, потому что покойного я видела исключительно на семейных попойках, которых по возможности старалась избегать, и количество фраз, которыми мы обменялись, наверное можно сосчитать на пальцах. Никаких добрых чувств я к этому испитому истрепанному мужичонке, с изморщенным коричневым лицом я не испытывало. Хотя было в нем это жалкое качество, которое свойственно рефлексирующим алкоголикам, какая-то особого рода доброта и безответность, прям из описания чиновника Мармеладова в «Преступлении и наказании». Но по пьяни этот тихий человек «переворачивался» видимо изнутри вылазило все старательно заталкиваемое и он устраивал дикие сцены ревности своей жене. Выглядело это довольно странно, он возвращался домой после работы уже бухой, ужинал, шел в комнату, где супруга уже сидела перед телеком, садился в другое кресло и начинал…. Я тогда приезжала в гости к Максу, мы с ним сидели в соседней комнате, разговаривали, обнимались, а они там орали друг на друга. Если бы можно было выключить звук, то получилась бы нормальная семейная картинка, пожилая пара сидела и пялилась в телек, но звук не выключался и мы сидели прижавшись к друг другу и слушали эти непрекращающиеся вопли. Он орал на нее матом, упрекая в каких-то изменах, она баба горластая, во всю глотку вопила на него, а я гладила Максима по голове, было видно как его от этого корежит, и мне было дико жалко его и так ясно представлялось, что все это было в его детстве и в юности, и, наверное тогда он начал свое бегство, которое похоже, продолжает по сей день.
Летом он пригласил меня на день рождения матери, это был первый семейный праздник, на который он меня позвал, там должно было собраться все семейство. Это вызывало у меня такое чувство, знакомое, наверное всем девушкам, которых впервые пригласили на семейное торжество, смесь гордости радости и волнения, а вдруг не одобрят. В наших девчачьих разговорах, это означало признание в серьезном отношении, важное событие, знакомство с родителями означало предстоящую победу, это была первая покоренная вершина, на пути к …тогда мы сами этого толком не понимали, но наверное, это было подсознательное стремление к замужеству, браку, семье. Как будто программа была запущена, и мы примерно в одном 18-летнем возрасте пустились в те самые серьезные отношения. Я взяла у подруги зеленую юбку до колена и черную кофточку в обтяжку с укороченным рукавом, я была такая стройненькая так нравилась сама себя и понравилась Максиму, это сразу понятно по такому взгляду у мужчин, он как будто наталкивается на что-то неожиданное, чему приятно рад. Мы встретились и, купив цветочки, поехали к нему домой вместе. Это было наипростейшее застолье, водка, жратва и бестолковые разговоры, постепенно становящиеся все более и более невразумительными, в конце концов, превращающиеся в пьяный гомон. Но тогда все было наполнено старанием «произвести впечатление», понравиться, я поддерживала любой разговор, с которым ко мне обращались, а когда его тетка назвала меня «невестой», уж не помню в каком словосочетании, то меня прям окатило счастьем. А в разгаре вечеринки макс сцепился с папашей, тот уже допил до своей скандальной кондиции, и начал по привычке наезжать на дорогую супруга. Я так думаю, что его смущало, что полно народу, родственников, и что жена именинница, но привычка была сильнее и он начал ее материть. Вот тут и Максим не выдержал, потому что тоже выпил, водка катализатор человеческих страстей, и бросился на папика, вцепился ему в нарядную рубашку с какими-то бешеными ругательствами. Естесно, их тут же растащили и они этому не сопротивлялись, ненависть уже была вытряхнута из глубин существа и стало легче. Народ погомонил и снова уселся за стол, есть и пить, только десятилетний мальчик Дима ушел на балкон, и я пошла за ним. Я посмотрела на его лицо, и мне показалось ,что вижу точно те самые чувства, которые испытывала в детстве во время семейных скандалов, страх, нервное возбуждение и стыд. Стыд за то, что твои, в моем случае родители, а в его дядя и дед, вот так себя ведут. Что-то я попыталась сказать, но убедительных слов не нашлось, потому что не должно такого быть, такой злобы и ненависти у любимых тобою людей, и мы просто молча стояли, я курила, глядя с балкона в уличную темноту, а в какую темноту заглядывал он…первых детских страданий, наверное…
А сегодня мы туда поехали, последнее время я стала суеверна, почему-то стало казаться, что все эти обряды, обычаи, имеют какую-то основу, и в них заложена какая-та сила. Эта мысль вознила когда мы с двоюродной сестрой ездили на кладбище к бабушке. С бабушкой была та же история, я ее почти не видела и не знала, на похоронах не была , это все дебильные отношения моих родителей, и получается никаких чувств не испытываю. А на самом деле как будто на душе лежит обязательство, помнить, помнить, несмотря на то, что не знала. Не знаю как это сочетается, но ощущение именно такое. На кладбище мне понравилось (продолжаю шизеть?), там вокруг были высоченные деревья, открытое небо и тишина, но не лесная тишина, в которой все равно что-то шеборшится, стрекочет, чирикает, а еще большая тишина, от этого всего было хорошо. И там я подумала, что такими дурацкими, вроде действиями, сходить на могилу, убрать ее, выпить водки, что еще там делают, мы вспоминаем покойных, отдаем им уже несуществующим какие-то усилия, время и они вспоминают нас. Как это может быть не знаю, так многое появляется на уровне ощущений, что объяснить тяжело даже самой себе, но кажется что эта строчка очень кстати «наши мертвые нас не оставят в беде»…
И вот эти воспоминания о Максе, ожившие вдруг суеверия привели в этот вечер, который остался лишь вкусом спирта и лука во рту.
