"Eврейские народные сказки" Наума Сагаловского
Сказки приятно и перечитать!
Автор о себе: родился в 1935-м году, инженер - теплоэнергетик, ныне на пенсии, эмигрировал из Киева в 1979-м, живу в пригороде Чикаго, автор 4-х книжек стихов и многих публикаций. Старший инженер
человеческих душ. Лауреат квартальных премий. Сергей Довлатов об авторе: «Умение шутить, даже зло, издевательски шутить в собственный адрес - прекраснейшая, благороднейшая черта
неистребимого еврейства. Спрашивается, кто придумал еврейские анекдоты? Вот именно...»
Александр Генис: «Поэтом третьей волны был Наум Сагаловский. Открыл его Довлатов и гордился им больше, чем всеми своими сотрудниками вместе взятыми… Как водится, Сагаловский разительно отличался от своих
стихов. Вежливый, глубоко порядочный киевский инженер с оперным баритоном, он придумал себе маску ранимого наглеца.»
КУРОЧКА РЭБЭ
Была у рэбэ курочка,
ой, курочка была,
нивроку, как снегурочка –
кругом белым-бела!
Как песня, задушевная,
росла врагам назло,
нежирная, кошерная,
примерно два кило.
Свежа, подобно персику,
хоть ножки отрубай!
Метель ей пела песенку
спи, курочка, бай-бай!..
Притом, совсем не дурочка,
без лишних мелодрам
носила яйца курочка
для рэбэ по утрам.
А тот, как под копирочку,
с утра, когда вставал,
в яичке делал дырочку
и тут же выпивал.
Но вдруг случилась паника:
кошерный, как маца,
наш рэбэ утром раненько
не смог разбить яйца!..
Уменья много всякого,
и силой не иссяк,
и так его, и сяк его,
об стол и об косяк!
С яйцом никак не справятся
ни тесть – на что уж дюж,
ни рэбэцн-красавица,
ни дети – восемь душ,
то молотком, то гвоздиком
колотят мал-мала!
Позвали мышку с хвостиком –
и та не помогла.
А тёща рэбэ – Сурочка –
сказала мышке: "Цыц!
Зачем нам носит курочка
небьющихся яиц?
Мы что – играем в жмурочки?
Большой тебе поклон!
Сварю-ка я с той курочки
жаркое и бульон".
Ой, курочка, ой, белая,
твой век – не сладкий торт,
ой, что же ты наделала –
себе гэбрахт дым тойт!..
И ах это, и ох это,
и в доме кутерьма,
потом позвали шохета,
и курочки нэма!
Ой, где же ты, волшебная?
Как ветром унесло.
Нежирная, кошерная,
примерно два кило...
Пошла на мясо курочка –
всё то, что дал ей Бог:
и крылышки, и шкурочка,
и шейка, и пупок.
Вот так и разбиваются
невинные сердца,
и слёзы проливаются,
а всё – из-за яйца.
Короче, съели курочку –
таков её удел.
А рэбэ дали пулочку,
чтоб он не похудел...
Но где же, – будет спрошено, –несчастное яйцо?
Лежит оно, заброшено кoгда-то под крыльцо,
забыто, не расколото... Уже прошли года,
а что оно из золота – никто не догада...
----------------------------- ------------------------------ ----
СКАЗКА ПРО РЕДЬКУ
Посеяли редьку Исаак и Абрам,
чтоб кушать на завтрак её по утрам,
поскольку профессор Иван Костромин
заметил, что редька – сплошной витамин,
с подсолнечным маслом её натереть,
понюхать – и можно потом умереть!
Выросла редька. Абрам и Исаак
вытащить редьку не могут никак.
Оба, нивроку, здоровьем крепки,
берутся за редьку в четыре руки,
тянут-потянут, аж кости гудят,
а редька в земле – ни вперёд, ни назад!
Перед глазами – цветные круги…
”Эй, Моня! – кричат. – Приходи, помоги!”
Моня Фильштейн – ого-го голова!
Моне что редька, что лес, что дрова –
всё, лишь о чём вы подумать могли
Моня достанет хоть из-под земли!
Тоже до редьки по-своему лаком,
Моня тотчас – за Абрама с Исааком,
те же, нивроку, здоровьем крепки,
берутся за редьку в четыре руки,
тянут-потянут, аж кости гудят,
а редька в земле – ни вперёд, ни назад!
Перед глазами – цветные круги…
”Эй, Маня! – кричат. – Приходи, помоги!”
Маня Гуревич приятна собой,
Маня за Моней – как дым за трубой!
Строятся, будто за редькой в погоню,
ну-ка, товарищи! Маня за Моню,
Моня опять – за Абрама с Исааком
(каждый до редьки по-своему лаком!),
те же, нивроку, здоровьем крепки,
берутся за редьку в четыре руки,
тянут-потянут, аж кости гудят,
а редька в земле – ни вперёд, ни назад!
Перед глазами – цветные круги…
”Эй, Фаня! – кричат. – Приходи, помоги!”
Фаня Лапидус добра и полна,
в сельском хозяйстве не смыслит она,
но редьку попробовать Фаня непрочь,
надо помочь – значит, надо помочь!
Строятся, будто за редькой в погоню –
Фаня за Маню, Маня за Моню,
Моня опять – за Абрама с Исааком
(каждый до редьки по-своему лаком!),
те же, нивроку, здоровьем крепки,
берутся за редьку в четыре руки,
тянут-потянут, аж кости гудят,
а редька в земле – ни вперёд, ни назад!
Перед глазами – цветные круги…
”Эй, Феня! – кричат. – Приходи, помоги!”
Феня Рахимова – интеллигент,
врач-терапевт, у неё пациент.
Прочь пациента, а ну его в баню!
Ну-ка, товарищи! Феня за Фаню,
Фаня за Маню, Маня за Моню,
строятся, будто за редькой в погоню,
Моня опять – за Абрама с Исааком
(каждый до редьки по-своему лаком!),
те же, нивроку, здоровьем крепки,
берутся за редьку в четыре руки,
тянут-потянут, аж кости гудят,
а редька в земле – ни вперёд, ни назад!
Перед глазами – цветные круги…
”Эй, Сеня! – кричат. – Приходи, помоги!”
У Сени Шапиро – живот впереди,
но пальца, пардон, ему в рот не клади!
И я его даже намёком не раню!
Сеня за Феню, Феня за Фаню,
Фаня за Маню, Маня за Моню,
строятся, будто за редькой в погоню,
Моня опять – за Абрама с Исааком
(каждый до редьки по-своему лаком!),
те же, нивроку, здоровьем крепки,
берутся за редьку в четыре руки,
тянут-потянут, аж кости гудят,
а редька в земле – ни вперёд, ни назад!
Перед глазами – цветные круги…
”Эй, Соня! – кричат. – Приходи, помоги!”
В Соне Балясной – сто пять килограмм,
значит – её не сложить пополам.
Скажем спасибо такому везенью!
Ну-ка, товарищи! Соня за Сеню
(и я его даже намёком не раню!),
Сеня за Феню, Феня за Фаню,
Фаня за Маню, Маня за Моню,
строятся, будто за редькой в погоню,
Моня опять – за Абрама с Исааком
(каждый до редьки по-своему лаком!),
те же, нивроку, здоровьем крепки,
берутся за редьку в четыре руки,
тянут-потянут, аж кости гудят,
а редька в земле – ни вперёд, ни назад!
Перед глазами – цветные круги…
”Эй, Федька! – кричат. – Приходи, помоги!”
Федька Егоров – а гой, а бандит,
странно, что Федька в тюрьме не сидит.
Помощь товарищей – Федьке на кой?
Федька за редьку берётся рукой.
Скажем спасибо такому везенью!
Соня за Сеню, Сеня за Феню,
Феня за Фаню, Фаня за Маню,
Маня за Моню, а ну его в баню,
Моня опять – за Абрама с Исааком
(каждый до редьки по-своему лаком!),
те же, нивроку, здоровьем крепки,
вмиг опускают четыре руки,
оба с надеждою смотрят на Федьку,
Федька напрягся – и вытащил редьку!..
Радости было – на весь огород!
”Славная редька!” – ликует народ.
Я эту редьку попробовал сам,
помнится – масло текло по усам.
Это мне накрепко в душу запало –
текло по усам, только в рот не попало…
------------------------------ ------------------------------ ----------
КРАСНАЯ КИПОЧКА
Возле леса, возле речки жил один еврей в местечке
со своей супругой Ривой, жил, как Бог ему судил,
и у этой пары дома подрастал сыночек Сёма,
он всегда, зимой и летом, в красной кипочке ходил.
В красной кипочке шелковой, сам начитанный, толковый,
материнскою любовью и вниманием согрет.
Ой, дэр татэ мыди бэйнэр,ой, а ингэлэ а шэйнэр,
то-есть, форменный красавец, хоть пиши с него портрет.
А за лесом, на опушке, в однобедрумной избушке,
у глухого буерака, где растёт чертополох,
проживала Баба Роза – жертва остеохондроза,
по анкете, между прочим – Роза Львовна Шляпентох.
Ой, у бабушки-старушки ни укропа, ни петрушки,
никаких деликатесов, только хлебушка кусок.
Были гуси, были шкварки, а теперь – одни припарки,
всё, как в песне: здравствуй, поле, я твой тонкий колосок!
Но зато у Мамы Ривы – куры, гуси, вишни, сливы,
гоголь-моголь для сыночка – он на всё горазд и спор:
в красной кипочке гуляет и на скрипочке играет,
и не просто "Чижик-пыжик" – гамму ля-бемоль-мажор!
И когда утихла гамма, говорит сыночку мама:
"Надо бабушку уважить, как ведётся на Руси.
Положи смычок на полку и бери, сынок, кошёлку
и кошерные продукты Бабе Розе отнеси".
А в кошёлку Мама Рива уложила всё красиво:
фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
деруны на постном масле и, конечно же, компот.
Вот идёт по лесу Сёма, и тропа ему знакома.
Помощь бабушке-старушке – вот его священный долг!
В красной кипочке из шёлка он идёт, в руке кошёлка,
ничего не замечает, а ему навстречу – Волк.
Волк Иванович Свиридов – из матёрых инвалидов,
пострадал уже однажды, обмануть его хитро:
он был ранен в ягодицу, потому что съел девицу
в красной шапочке из сказки Шарля, кажется, Перро.
Волк сперва стоит на стрёме, а потом подходит к Сёме,
говорит: "Шолом Алейхем! Что за шухер? Тихо, ша!
Ты куда идёшь, пар...ый, и чего несёшь из хаты?"
И ему на это Сёма отвечает, не спеша:
"Мне смешны твои угрозы!
Я несу для Бабы Розы фаршированную рыбу
с хреном в баночке от шпрот,
яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
деруны на постном масле и, конечно же, компот".
В предвкушенье пищи сладкой облизнулся Волк украдкой,
говорит он: "Бабе Розе эти явства – не нужны.
Я всю жизнь по лесу рыщу, обожаю вашу пищу –
фаршированную рыбу и особо – деруны.
А компот, в конечном счёте – посильней, чем "Фауст" Гёте,
так что нечего мне баки забивать своей мурой".
"Ни за что я злому Волку не отдам свою кошёлку!" –
отвечает Волку Сёма – в красной кипочке герой.
"Ты, приятель, из аидов, ну, а я – из инвалидов,
мне положена диета на гусином на жиру!
Что ж ты, красная ермолка, обижаешь злого Волка?
Я сейчас пойду и с ходу твою бабушку сожру.
Не пойми меня превратно – понесёшь тогда обратно
фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
деруны на постном масле и, конечно же, компот".
"Ты мне бабушку не трогай – покараю мерой строгой!" –
красной кипочкой качая, Сёма Волку говорит.
"Что ж я, вместо Бабы Розы должен есть кору с берёзы?" –
очень нагло отвечает этот злобный инвалид
И помчался на опушку кушать бабушку-старушку,
по анкете, между прочим, Розу Львовну Шляпентох.
Волк – он тоже знанье копит, у него громадный опыт
поедания старушек всех народов и эпох!
В это время Роза Львовна (так зовут её условно)
на трёхногом табурете восседает у окна.
В однобедрумной избушке нет ни крошки, ни горбушки,
оттого-то Баба Роза, как собака, голодна.
Принести ей должен внучек много разных вкусных штучек –
фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
деруны на постном масле и, конечно же, компот.
А пока что Баба Роза – в состоянии психоза:
голод, знаете, не тётка, всё померкло, мир умолк,
головная боль, икота… Вдруг стучится в двери кто-то.
"Кто там?" – спрашивает Роза, а в ответ ей: "Это Волк!"
"Удивительное дело – я б сейчас и Волка съела!" –
так подумала старушка, открывает Волку дверь –
он сидит в смиренной позе, говорит он Бабе Розе:
"Ты меня бы в дом пустила. Не пугайся – чай, не зверь".
А в мозгу у злого Волка бьётся мысль такого толка:
"Мол, сожру её, старушку, буду к мольбам глух и нем,
сам оденусь Бабой Розой, и с такой метаморфозой
стану ждать внучонка Сёму, и его я тоже съем.
Съем и красную ермолку, и с продуктами кошёлку –
фаршированную рыбус хреном в баночке от шпрот,
яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
деруны на постном масле и, конечно же, компот".
"Ходят, бабка, злые слухи, что помрём мы с голодухи, –
Волк своею гнусной мордой Бабе Розе тычет в бок. –
Ты была бы человеком – поскребла бы по сусекам,
может быть, чего нашла бы, испекли бы колобок".
Но старушка Роза Львовна смотрит прямо, дышит ровно.
Ой, сегодня будет кто-то Бабе Розе на обед!
Вот она подходит к Волку и берёт его за холку,
а потом как рот разинет – ам! И всё, и Волка нет!..
Волк как пища – безыскусный,
некошерный и невкусный,
если нет альтернативы – утоляет аппетит,
возникает сытость, дрёма… Зохен вэй, а где же Сёма?
Сёма всё ещё по лесу в красной кипочке бежит.
Он бежит, роняя слёзы, и несёт для Бабы Розы
фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
деруны на постном масле и, конечно же, компот.
Cёма ёжится с опаской – он знаком с народной сказкой,
где несложная интрига разрешается в конце:
вот приходит он в избушку, Волк уже сожрал старушку
и лежит под одеялом в бабы-розином чепце,
и пойдут, пойдут вопросы, как назойливые осы –
почему глаза большие?
почему большой живот?
почему большие уши?..
Ой, спасите наши души!
Сколько можно этой сказкой без конца дурить народ?
Но глядит – жива старушка!
Где моя большая кружка?
В нашей сказке, кроме Волка,
всем героям повезло!
Здесь пора остановиться.
Будем петь и веселиться
алэ соным афцалухес,
то-есть – всем врагам назло!
Прекратим глотать лекарства,
будем есть сплошные яства –
фаршированную рыбу
с хреном в баночке от шпрот,
яйца свежие в мешочке
и гусиный жир в горшочке,
деруны на постном масле
и, конечно же
sherman.ml@gmail.com
Рубрики: поэзия
