Сашка ебся как кошка, как пантера, как доведённый до безумия оголодавший по большому горячему члену тварь. Его бы отправить к врачу: он никогда не насыщался, хотя в кобелях недостатка не было. Такая вот маленькая сучка: азиатские глаза, полные губы, упругая попка, быстро выскакивающая из трусов, короткие прямые ноги. Надень на него серое, вынь серьгу из уха, и никто не заподозрит в нем похотливого мальчика с одной простой мыслью: как бы поскорей потрахаться. А трахался он действительно на скорую руку; парни, доведённые до предела его желанием, кончали обычно раньше, чем Сашка начинал по-настоящему заводится.
  Денег он не брал, но развлечений требовал по полной программе: серьёзный ресторан, поездка с ветерком в ночной клуб, дурацкая дискотека.
  И вчера на Сашку запал состоятельный дядя, который сразу понял, что если повезёт его в какое-нибудь людное место типа молодёжного концерта, то, скорее всего, потеряет эту кошку безвозвратно.
  Они поехали на его загородную дачу. Сашка уже рисовал в своём воображении очередь из водителя, охранника, садовника и своего нового клиента. Он мечтал оторваться всласть, сказать этому взрослому серьёзному дяде, что ему никогда не везло с мужчинами, что очень трудно найти местечко для перепихона, что когда он снимает штаны, кавалер чаще всего еле держится на ногах. Сашка ещё до приезда понял, что торопиться не надо, что его ждут долгие, изысканные, грубые, сказочные развлечения, что дядя, который только что скинул его ладонь со своей ширинки, знает толк в подобных утехах и готовит для него чудо небывалой трахоебли. "Нажрётся какого-нибудь африканского йохимбе и целую ночь стояк", - подумал Сашка, допивая четвёртую банку "Казановы" со вкусом дыни.
  Его ждал такой сюрприз, которого он даже в страшном сне вообразить не мог. Да, Сашка кое-что слышал о маньяках и всяких извращенцах, но о таком способе удовлетворения сексуальной страсти он почему-то ничего не знал.
  Дядечка держал псарню и разводил догов. Он был редким специалистом по воспитанию и натаскиванию собак на случку с одинокими богатыми дамами. И он посадил Сашку на цепь. Длинную, тонкую, но прочную цепь: Сашка мог дойти от огромной кровати и до стола, и до туалета. Круглыми сутками он мучил молодых догов, заставляя их делать то, что требуется женщине. И раз в неделю приезжала какая-нибудь капризная леди и долго расспрашивала: "А лизать она умеет? А если я встану вот так? А просто, сверху?" Сашка обстоятельно и самозабвенно демонстрировал результаты работы. Часто Сашке казалось, что многие леди вместе с пёсиком хотят прикупить и его. С второго-третьего раза собачка навсегда уходила к новой хозяйке. Теперь у него свой собственный счёт в банке, домик в Кунцево и офигительный мраморный дог по кличке Оболтус.

Как-то позвонил мой близкий друг Илья и сказал, что хочет развеяться и устраивает мальчишник. Я, разумеется, как мог быстро приехал. К этому моменту все были уже хорошо веселы, но до танцев дело не дошло, сидели за столом и сплетничали о своих самых неудачных похождениях. Проще и в двух словах: все парни сволочи, козлы и ничего не могут. Так и не надо их заводить, раз козлы и сволочи! Трахай да соси, что за жизнь. А один маленький, красивый и скромный мальчик тихо сказал: а я люблю парней, они добрые. Он сидел рядом со мной, и его фразы никто, кроме меня, не заметил. Я взвыл от ревности. У него были большие глаза и красивый голос. Через полминуты у меня между ног всё набухло так, что захотелось скинуть трусы и раздвинуть ноги. В таком состоянии я могу несколько раз кончить несколькими короткими касаниями. Но за столом тесно, выйти некуда, заняты все углы. Смотрю по сторонам, все озабочены только своими историями: хором говорят, хором гогочут. А мой сосед, будто весь не здесь, будто не на празднике. Тянусь за бутылкой и сажусь на краешек стула так, чтобы живот остался прижатым к столу. Наливаю ему и себе (и ещё кто-то тянет рюмку, плеснул аж через край), он только кивает: спасибо.

  Я выпил, он слегка пригубил. Значит, ждать нечего. Уеду ведь отсюда, и никто никогда меня не вспомнит! Осторожно опускаю руку под стол, расстегиваю ширинку на брюках. Так. Сдвигаю свои трусы: вот оно, предательски пульсирующее заповедное. Смотрю на соседа. Нет, его близость невыносима, надо бросить затею, чего доброго закончится всё, не начавшись, истерикой или некрасивым скандалом. А он меня совсем не замечает и к общению не расположен. Но вот просит протянуть ему апельсин. Протягиваю и касаюсь его пальцев. Он, кажется, улавливает мою дрожь, моё возбуждение, кладёт апельсин рядом с тарелкой, проводит ладонью по своей ноге. Перехватываю под столом его руку, удерживаю. Не вырывается, не отталкивает. Рука послушна и тиха, как его голос. Тяну руку к брюкам. Не сопротивляется. Даю понять, ширинка раскрыта. Не сопротивляется. Подвожу его пальчики к моему горячему члену.
  Кончил я через несколько секунд. Даже больно стало. Оттолкнул его руку. Он как ни в чём не бывало, поднял рюмку, сделал глоток и принялся чистить апельсин. Разломил его на несколько долек и часть протянул мне.
  Когда стали сдвигать для танцев столы, он куда-то исчез. Я долго выпытывал у хозяина хотя бы его имя, но тот так и не смог вспомнить, с кем меня усадил рядом. До сих пор не могу простить себе такой потери. И как полный дурак раз в месяц езжу в гости к Илье "развеяться". Но он не появляется ни на каких вечеринках и никто не понимает, о ком я расспрашиваю.

Вспомнилось мне тут, чем я занимался в детском саду во время тихого часа...

Знаете, это было эротично. Честно говоря, я уже не помню, как я до этого дошел. Помню только, что лежу я на боку, а мальчик, лежащий напротив меня через проход, там пытался меня ласкать, никакого возбуждения я тогда не испытывал, но это было регулярно. Он как-то предложил мне поласкать его... мне не понравилась, у него был член-пиписька, такая маленькая и сморщенная, и никакой головки там видно не было.

 И еще в садике был у меня дружок, самый по ходу, извращённый из всех, потому что остальные не соглашались, и мы играли в больницу, засовывая в трусы как можно глубже всякие предметы, и надо было ещё не двигаться при этом, а второй мог поставить или положить первого в любую позу. Надо было терпеть до последнего, типа как лечиться - это всегда больно. Так наверно и рождались у нас всякие садомазохистские наклонности. И застукала нас как-то мама. Мы ей долго объясняли, что мы типа от чего-то лечились, и нам ни капли не было стыдно. Естественно я теперь понимаю, что она тогда нам так и не поверила.

Из эротичного, помню довольно смешную историю, как мальчик, который мне в детстве безумно нравился, натянул на себя супер-маленькие шорты, в результате чего с боку штанины виднелось его детское достоинство. Мой дружок, по совместительству тоже влюбленный в него, закричал: "Паша, а у тебя писюньчик торчит!!" Никогда этого не забуду! И самое интересное, он не пошел переодеваться, а стыдил нас, чтоб мы не смотрели! Мне наверно лет семь было. Получил много приятных ощущений, тайно поглядывая в его сторону!

 Мне вот стало интересно, а чем еще таким эротичным дети в детском саду занимаются, рассказывайте товарищи…