Я отношусь к своим фантазиям как к сугубо личному делу и никому о них не рассказываю. Но порой мне кажется, что, поделившись ими с партнером, я смогу укрепить интимные отношения и взаимопонимание. Мое нежелание поделиться свидетельствует об эгоистичности и незрелости моей одинокой личности. У меня были случаи, когда после длительной связи мы с партнером вдруг обнаруживали, что у нас обоих возникают фантазии на одну и ту же тему (например, об акте группового секса). Мы не рассказывали об этом друг другу из опасения, что возможно тем самым оскорбим наши чувства. Иногда наши фантазии, вполне взаимно дополняемые: например, мне мечтается, чтобы меня отшлепали во время сексуальной активности, тогда как ему хотелось бы самому отшлепать меня.

Полагаю, что нежелание делиться своими фантазиями свидетельствует о моей незрелости, раньше я приводил целый ряд доводов, часть которых, по-видимому, ошибочна. В целом эти доводы сводятся к следующему. Во-первых, если я испытываю смущение или стыд по поводу своих фантазий, уже одно это служит признаком моей незрелости. Во-вторых, при интимных отношениях не должно быть никаких преград обмену информацией, и свобода такого обмена - признак зрелости и преданности. В-третьих, полная откровенность порождает более глубокое взаимопонимание между партнерами и укрепляет наши отношения. И, наконец, я для себя понял, самое главное, что эротические фантазии скрывают, скорее всего, люди, сексуально подавленные или чересчур "правильные". Поделившись этими фантазиями, я могу стать менее скованным (а потому и более "зрелым") и смогу получать больше удовольствия от секса.

А ведь с другой стороны, такая аргументация во многих отношениях слишком упрощена. Прежде всего, мое нежелание делиться какими-то мыслями или чувствами вовсе не свидетельствует о моей незрелости. Иногда мои фантазии не отражают моих реальных предпочтений, так что, рассказав о них, я могу создать у партнера совершенно превратное представление о своих потребностях и желаниях. Например, я могу рисовать себе, как меня насилуют, и получать удовольствие от таких фантазий, но это вовсе не означает, что я хочу быть изнасилованным или получит от этого удовольствие. Точно так же, если я фантазирую о том, как бы я ограбил банк, то вряд ли это означает, что у меня криминальные наклонности или что я "опасен".

Партнер может не только неверно понять мою фантазию, но и начать думать, что я, кто сочинил ее, способен ее и осуществить. Как бы я не отрицал это, какое-то ощущение ненадежности вольно или невольно возникает. Узнав, что определенная сексуальная фантазия возбуждает партнера, я могу попытаться осуществить ее (даже если ему это и неприятно) из желания доказать широту моих взглядов и угодить партнеру. А что, если я ошибаюсь, и моему партнеру на самом деле вовсе не хочется этого? Иногда рассказ о моих фантазиях порождает у партнера чувство ревности, вины или неверие в собственные силы, особенно если ему покажется, что эти фантазии свидетельствуют о моей неудовлетворенности или о желании поискать кого-то другого.

Для себя я отметил, что после того как мы поделились с партнером своими самыми насыщенными сексом фантазиями, наша возбуждающая сила сходила на нет. Однако так бывает не всегда - иногда эротический стимул фантазии даже усиливается. К сожалению, нельзя предугадать, принесет ли партнерам пользу обсуждение подробностей наших сексуальных фантазий или же только создаст проблемы.