Гнеденко А. М, Гнеденко В. М. За други своя или все о казачестве

Легко ли быть казаком?

Скрываясь в разных тернах, чагарниках и буераках, казаки царапали себе колючками руки, кололи ноги, сдирали цепкими ветками кожу. Забираясь в звериные норы, в густые камыши и болотистые плавни, они встречались со змеями, черными пауками "мармуками", тарантулами, не говоря уже о мошке, комарах и слепнях. В открытой сухой, сожженной солнцем или пожарищем степи, испытывали они страшные мучения от голода и жажды, и тут часто с предсмертными их стонами сливался вой волков, которые, растерзав тело человека и не насытив-шись им, "квылили - проквиляли, похороны по казацкому телу справляли". В непролазных топких плавнях казаки болели, особенно в период цветения камыша, и горячкой и лихорадкой. Набегая на Крым или на турецкие владения, заносили они оттуда "черную хворобу", или чуму, и умирали в дороге вдали от родины, от друзей, без последнего утешения.
По балкам, по днепровским островам, по темным пещерам, а то и просто в степи, валялись непогребенными тела их, обмываемые дождем, обвеваемые ветром, палимые солнцем, лежали до тех пор пока вместо тела не останется голый скелет, да промеж костей, в отверстия глаз не пробьется высокий бурьян.
Надо ли говорить, что в таких условиях могли выжить только самые крепкие, самые смелые, самые мудрые и изворотливые. Замешанный на такой закваске, казацкий характер был подобен кремню, который с годами только отшлифовывался. Нет, не хрупкими людьми были казаки. Иначе как бы смогли они отстоять Русь, а в конечном счете, всю Европу от беспощадных турецких полчищ и хищных татар, стотысячные набеги которых наводили ужас на все христианское население от берегов Черного моря до моря Балтийского. Еще сложнее было противостоять братьям по крови (но отнюдь не по духу!) полякам-католикам, время от времени посягавшим на за

вещанную славными предками святую веру. Все можно было стер¬петь, но последним никак нельзя было поступиться, ибо казачий народ пуще очей своих оберегал чистоту своего православия.
В одной из казацких дум прямо говорится о причине непрестанных войн запорожцев с Речью Посполитой:
Як у свитый день, божественный вивторок,
Гетьман казакив до ехид сонце у поход выряжав,
И стыха словами промовляв:
Гей, козаки вы, диты-друзи!
Прошу вас, добре вы дбайте, от сна вставайте.
Святый Отче-наш читайте,
Виры своей хрестианской у поругу не дайте!

Казаки называли себя рыцарями Православия, борцами за чистоту веры и пострадать в борьбе с еретиками они считали для себя превыше всякой чести, знаком Божественного благоволения. Сердцевина казачьей натуры и вместе с тем символ веры этого бесстрашного воинства сконцентрированы в том воинском клике, с которым обращались они к отважным и честным сынам своего племени: "Кто хочет за веру христианскую быть посажен на кол, кто хочет быть четвертован, кто готов претерпеть всякие муки за святой крест, кто не боится смерти - приставай к нам. Не надо бояться смерти - от нее не убережешься. Такова казацкая жизнь".
И умирали казаки, "не скыгляча и не скаржичись", т.е. не воя и не жалуясь, а всегда с достоинством, со стоическим презрением к своим мучителям. Приговоренный к сдиранию с живого кожи, казак уже во время казни заявлял своим палачам, что и такая казнь ему не казнь, а чистый смех, что от сдирания с тела кожи он не испытывает ни малейшей боли, а только чувствует на теле мурашки: "От казалы, що воно боляче, аж воно мов комашня кусае...". Известны случаи, когда осужденные на виселицу казаки просили заменить им эту легкую казнь сидением на столбе с острым железным спицем на верху, чтобы умереть потомственною столбовою смер-тию. При этом обычно говорилось: "Так умирав мий дидусь - Царство ему Небесное! Так умер мой батько - нехай вин царствуе на том свити! Так и я хочу умерти". И казак умирал, сидя на ост-ром спицу. И как умирал! Точно потешаясь над своими палачами, он просил дать ему люльку, чтобы в последний раз повеселить себя тютюнцом и с весельем закрыть свои очи.
В былое время никто не сомневался, что казак умирает настоящею подлинною смертью не после первой, не после второй, не после третьей, а аж после четвертой смертельной раны.
Уходя в степи, казаки отрекались от семья по слову Иисуса Христа "нет никого, кто оставил бы братьев, или сестер, или отца,или мать, или жену, или земли ради Меня и Евангелия и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов и братьев и сестер и отцов и матерей, и детей и земель, а в веке грядущем жизни вечной." (от Марка, 10, 29-30). Отрекались казаки от всех радостей земных, от семейной жизни, от благоустроенного человеческого жилья и селились, поначалу, прямо под открытым небом. Питались, когда рыбой, когда птицей, а когда и просто отваром из рогов валявшихся в степи диких козлов да ржаным толокном, утешая себя тем, что от такой пищи человек делается легче и чище. Про них не зря говорили: "Казаки як малые дети: дай богато все съедят, дай мало – довольны будут".
Чтобы застать неприятеля врасплох, казаки нередко терпели крайние лишения: они не разводили огнище, чтобы согреться зимой, не запаляли люльку, которая помогала им бодрствовать, даже 96 позволяли ржать своим лошадям. Часто сидели они на одном месте по нескольку часов без движения, без единого слова, выжидая единственного необходимого для победы мгновения.
Вынужденные избегать встречи с многочисленными врагами, нередко прятались они в высокой, скрывавшей всадника с головой траве, и блукали по ней по целым дням и по целым неделям, а чтобы сбить с толку своих преследователей, они неподражаемо выли волками, лаяли лисицами, кричали пугачами, да так натурально, что даже чуткое ухо татарина не могло отличить эти звуки от истинных.
Застигнутые в одиночку в голой, выжженной солнцем или опаленной огнем степи, они бросались в озера и лиманы, потом подолгу сидели в непролазных камышах, пережидая врагов, или же бросались в воду и прятались в илистом дне, часами дыша через камышинку. Путь свой днем они "правили" по солнцу да по курганам, а ночью - по звездам, по течению рек и по направлению ветра, который называли то "москалем", то "донцом", то "ляхом", то "бусурманом".
И все-таки в чем же было, есть и будет сущность казацкого характера и каковы его основные черты?
Как правило, написаны они были на челе, и уже по внешнему облику казака можно было судить о его натуре. Просторные, не стесняющие движений одежды, удобные и в бою, и на пиру, и в обыденной жизни; открытый ясный взгляд, уважающий и в себе и в других человеческое достоинство. Плечистые, статные, смуглые от степной жары и в то же время по большей части полнолицые. Почти всегда на темени лихо заломленная барашковая шапка и вечная люлька в зубах. Они излучали спокойствие, силу, уверенность в себе, происходившие из глубокого убеждения, что ежели Бог не выдаст - свинья, ну никак, не съест.
Посторонних казаки поначалу встречали неприветливо, исподволь приглядываясь, изучая человека. На вопросы отвечали весьма неохотно и любили больше послушать, что скажет приезжий. И только убедившись, что пожаловавший к ним свой по духу и вере, они мало по малу смягчались» лица их принимали веселый вид, и живые глаза начинали искриться удальством и неподражаемым юмором.
Беспощадные к врагам, казаки в своей среде были всегда благодушны, щедры, гостеприимны. Страннолюбие их распространялось не только на приятелей и знакомых, но и на посторонних захожих людей. Об этом свидетельствуют воспоминания современников, хранящиеся ныне в архиве. Вот одно из них: "Я служил два года в Бериславе (ныне Херсонская Область), а оттуда недалеко были казачьи рыбные заводы. Бывало придешь на завод, а тебя даже не спросят, что ты за человек, а тотчас:
- Дайте-ка поесть казаку и чаркой водки попотчуйте; может быть, он пришел издалека и устал.
А когда поешь, еще и предложат лечь отдохнуть, а потом только спросят:
- Кто таков? Не ищешь ли работы? Ну скажешь:
-Ищу.
- Так у нас есть работа, приставай к нам. Пристанешь, бывало, и иной раз в месяц рублей 20 заработаешь"(В те времена человек на 2 рубля мог кормиться в течении года).
Наравне с гостеприимством казаки отличались необыкновенной честностью. Как свидетельствует католический священник Китович, в Сечи "можно было оставить на улице свои деньги, не опаса¬ясь, что они могут быть похищены".
Ян Собесский в своих знаменитых записках о Хотинской битве особо подчеркивает, что казаки имели глубокое уважение к старым и заслуженным воинам и вообще к "военным степеням". Это говорит о том, что анархию и безначалие они не считали для себя при- емлемым образом жизни, а иерархия личностных ценностей, осно¬ванная на истинных заслугах, была у них достаточно прочной.
Одна из замечательных черт казаков - способность к искренней дружбе. Часто среди них бывало, когда два казака, совсем чужие один другому, шли к священнику и давали в его присутствии такое "завещательное" слово: "Мы, нижеподписавшиеся, даем от себя сие завещание перед Богом о том, что мы - братии, и тот, кто нарушит братство нашего союза, тот перед Богом ответ даст, перед нелицемерным Судиею нашим Спасителем. Вышеписанное наше обещание вышеписанных Федоров (два брата Федор и Федор) есть:
дабы друг друга любить, невзирая на напасти со стороны наших либо приятелей, либо неприятелей, но взирая на миродателя Бога". После чего побратимы делали собственноручные значки на завеща¬тельном слове, слушали молитву или подходящее случаю место из Евангелия, дарили один другого крестами и иконами, троекратно целовались и выходили из церкви как бы родными братьями-до конца жизни.
В домашнем быту казаки были просты, умеренны и необыкновенно изобретательны. От лихорадки они пили водку с ружейным порохом, на раны прикладывали растертую со слюной землю, а при отсутствии металлической посуды ухитрялись варить себе пищу в деревянных ковшах, подкладывая туда один за другим раскаленные в костре камни, пока вода не закипит. Они добывали себе пропитание в основном охотой и рыболовством и больше всего ценили хлеб в самых его разнообразных формах: от каши до выпечки. Между прочим, это исконно славянская черта.
На войне казаки отличались изобретательностью и исключительной маневренностью. Они умели в любом положении "выиграть у неприятеля выгоды, скоропостижно на него напасть и нечаянно заманить". Однако главной военной хитростью казаков была их беспримерная отвага и вера в победу. Не раз бывало на виду изумленных турок казацкие чайки окружали многопушечный корабль неверных и, словно стая комаров, бесстрашно бросались со всех сторон на огромное тучное "животное". Взяв судно на абардаж, они в полчаса вырезали всю команду и пускали его на дно вместе со всем, что не могли забрать с собою. Не случайно при одном виде казаков бледнели кровожадные мусульмане, в ярости скреже¬тали зубами католики.
Будучи в душе поэтами и мечтателями, казаки всегда выбирали для своих жилищ, как временных, так и вечных самые живописные места. Они влезали на высокие скалы, уединялись в лесные пущи, поднимались на степные курганы и с высоты птичьего полета любовались ландшафтами, предаваясь тихим думам и возвышенным размышлениям. Любили они послушать и своих певцов-баянов или и сами складывали песни и думы, беря в руки пузатенькую с кружочком посередине кобзу. Кобза, по по-нятиям казаков, была выдумана святыми людьми. Для скитающе¬гося по безлюдным степям рыцаря она была истинною подругою, дружиною верною, которой он поверял свои думы, разгонял мрачную тугу.
Разумеется, были в характере казаков и недостатки, большей частью унаследованные ими от древних предков. К примеру, не могли они удержаться, чтобы не побалагурить, послушать рас-сказы других, да и самим рассказать о подвигах товарищей, держа при этом в зубах люльки-носогрейки. Бывало, что в рассказах этих они и прихвастнут и прибавят чего от себя. Любили казаки, вернувшись из заморского похода, шикнуть своим нарядом и убранством. Отличались они и беспечностью и ленью. Не отказывали себе и в питии. Вот что писал о них француз Боплан: "В пьянстве и бражничестве они старались превзойти друг друга, и едва ли найдутся во всей христианской Европе такие беззаботные головы, как казацкие, и нет на свете народа, который мог бы сравниться в пьянстве с казаками". Однако во время похода объявлялся строжайший су-хой закон, отважившегося напиться немедленно казнили. Но и в мирное время быть с водкою запанибрата могли только рядовые казаки, для "начальных людей", для тех, кто, по существу, руководил казачеством, пьянство считалось серьезным недостатком. Среди атаманов всех уровней пьяниц не было, да и быть не могло. Ибо им тут же отказали бы в доверии.
В основе характера казака, как и вообще русского человека, были какая-то двойственность: то он очень весел, шутлив, забавен, то необыкновенно грустен, молчалив, недоступен. С одной стороны это объясняется тем, что казаки, постоянно глядя в глаза смерти, старались не пропускать выпавшую на их долю короткую радость, с другой стороны - философы и поэты в душе - они часто размышляли о вечном, о суете сущего и о неизбежном исходе из этой жизни.