БИБЛЕЙСКОЕ УЧЕНИЕ О СЕРДЦЕ

Начнем с библейского учения о сердце. Вообще в русском переводе Библии слово сердце встречается 591 раз в Ветхом Завете и 155 раз в Новом Завете (плюс больше 150-ти производных от него слов). Может быть, некоторые случаи ветхозаветного употребления слова "сердце" и не вполне соответствуют нашему современному контексту, но и оставшиеся случаи будут свидетельствовать о центральности понятия сердца как в Новом, так и в Ветхом Завете.
Именно сердце стоит на первом месте в заповеди любви к Богу: "люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами твоими" (Втор. 6, 5). Это же подтвердит и сам Иисус Христос: "возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею, и всем разумением твоим" (Мф. 22, 37) (см. также: Мк. 12, 30; Лк. 10, 27).
К Богу нужно стремиться сердцем: "всем сердцем моим ищу Тебя" (Пс. 118, 10); "в сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою" (Пс. 118, 11); "потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое" (Пс. 118, 32). Подобное доминирование сердца приводит даже к противопоставлению его уму: "надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой" (Пр. 3, 5).
Но сердце главенствует не только в добром, но и в плохом: "из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления: это оскверняет человека" (Мф. 15, 18-20); "извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства" (Мк. 7, 21).
В Ветхом Завете высказывания о сердце неоднократно имеют негативный смысл: "огрубело сердце народа сего" (Ис. 6, 10); "этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня" (Ис. 29, 13) (на это ветхозаветное место ссылается Иисус Христос: Мф. 15, 8; Мк. 7, 6); "и не взывали ко Мне сердцем своим, когда вопили на ложах своих" (Ос. 7, 14); "обратитесь к Богу во глубину сердца, от которого вы далеко отступили" (Ис. 31, 6); "рождали из сердца лживые слова" (Ис. 59, 13); "помышления сердца их было зло" (Быт. 6, 5); "сердце сынов человеческих исполнено зла" (Ек. 9, 3); "лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено" (Иер. 17, 9-10).
Поэтому Бог и пророки призывают к очищению и обновлению сердца: "смой злое с сердца твоего" (Иер. 4, 14); "отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешили вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух" (Иез. 18, 31); "раздирайте сердца ваши, а не одежды ваши, и обратитесь к Господу Богу вашему" (Иоил. 2, 13); "тот, у которого руки неповинны и сердце чисто, ...тот получит благословение от Господа" (Пс. 23, 4); "блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Мф. 5, 8).
А просить у Бога нужно, в первую очередь, вразумления и очищения сердца: "приклони сердце мое к откровениям Твоим, а не к корысти" (Пс. 118, 36); "сердце чистое сотвори во мне Боже" (Пс. 50, 12); "даруй же рабу Твоему сердце разумное" (3 Цар. 3, 9). И Бог слышит эти мольбы и дает "иное сердце" (1 Цар. 10, 9), что особенно полно раскрывается в Новом Завете.
В Новом Завете также непрерывно утверждает, что сердце есть орган для восприятия горнего мира:
– "блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Мф. 5, 8), – узрят Бога очищенным сердцем своим и в сердце своем;
– "взойдет утренняя звезда в сердцах ваших" (2 Петр. 1, 19);
– "любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым..." (Рим. 5, 5);
– "Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца..." (2 Кор. 4, 6);
– Бог "дал залог Духа в сердца наши" (2 Кор. 1, 22);
– "Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: "Авва, Отче!"" (Гал. 4, 6);
– "вселиться Христу в сердца ваши" (Еф. 3, 17).
Сердце в силу своей особой важности связано с самими разными явлениями:
– мыслью: "Мысль пребывает и движется в сердце, а слово на языке и устах, однако они не разделены и ни одно мгновение не лишены друг друга" /христ.: Дионисий Александрийский. 1900, с.37/;
– совестью: "если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу" (1 Ин. 3, 21);
– Духом: "А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: "Авва, Отче!"" (Гал. 4, 6);
– верой: "имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, – будет ему, что ни скажет (Мк. 11, 23); "ибо если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься" (Рим. 10, 9); двоедушным маловерам нужно исправить и укрепить сердца (Иак. 4, 8; 5, 8).
Но и в сердце может быть доброе и злое. И тогда: "добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое..." (Лк. 6, 45). Нет ничего хуже огрубелого и лицемерного сердца: "Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их" (Деян. 28, 27); "приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня" (Мф. 15, 8). У сынов проклятия глаза исполнены любострастия и непрестанного греха, "сердце их приучено к любостяжанию" (2 Пет. 2, 14).
В злое сердце входит ожесточение (Мк. 3, 5) и похоти (Рим. 1, 24). Но нераскаянное сердце виновато само: "по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога" (Рим. 2, 5). В злое сердце может проникнуть дух злобы, как во время тайной вечери диавол "вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его" (Ин. 13, 2).
Поэтому всеми силами надо очищать сердце и святить в сердцах своих Господа Бога (1 Пет. 3, 15). А первой и наиглавнейшей заповедью и Ветхого и Нового Завета является: "возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим..." (Мф. 22, 37; сравн.: Мк. 12, 30; Лк. 10, 27).

СВЯТООТЕЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ О СЕРДЦЕ

Все эти положения библейского учения о сердце были продолжены и развиты последующими христианскими подвижниками, аскетами, богословами.
Согласно святоотеческой традиции необходимо блюсти и хранить сердце:
– "Пока сердце пребывает в добре, дотоле и Бог нем пребывает, дотоле оно служит источником жизни; потому что из него исходит доброе. Но как скоро уклоняется от Бога и делает беззакония, – становится оно источником смерти, потому что из него исходит злое. Сердце – Божия обитель, потому имеет нужду в охранении, чтобы не вошло в него злое, и Бог не удалился из него" /христ.: Ефрем Сирин. Т. 4. 1995, с.349-350/;
– "Всякий час и всякое мгновение будем всяким хранением блюсти сердце свое от помыслов, туманящих душевное зеркало, в коем надлежит печатлеться и светописаться одному Иисусу Христу... Будем непрестанно искать Царствия Небесного внутрь сердца" /христ.: Филофей Синайский. 1900, с.412/;
– "Блюсти сердце – значит иметь ум трезвенный и чистый от помысла, наводящего брань" /христ.: Варсонофий Великий, Иоанн. 1995, с.67/;
– "Устрой у входа сердца шлагбаум и приставь к нему строгую стражу. Всякого подходящего, – помысл, чувства, желание, – спрашивай: свой или чужой. Чужих гони без жалости, – и будь неумолим" /христ.: Феофан Затворник. 1995, с.442/.
Вместе с тем сердце необходимо и очищать:
– "Бог одного от нас требует, того, чтоб сердце наше было очищаемо посредством внимания" /христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 2. 1993, с.191/;
– "Кто желает видеть Господа внутри себя, тот прилагает усилие очищать сердце свое непрестанным памятованием о Боге" /христ.: Исаак Сирин. 1993, с.38/;
– "Видишь, что сосуд исполненный ничего другого не вмещает. Тако имеется сердце человеческое, которое подобно есть сосуду. Когда оно исполнено будет любовию мира сего и попечением мирских вещей, не вмещает Слова Божия в себя..." /христ.: Тихон Задонский. Т. 4. 1836, с.94-95/;
– "Войди вниманием в сердце свое и исследуй тщательно, какими помыслами, какими расположениями и пристрастиями оно особенно занято и какая страсть наиболее господствует над ним и тиранствует в нем; потом против этой страсти прежде всего и поднимай оружие и ее поборать старайся. На этом и сосредоточь все внимание и заботу, с одним только исключением, что когда подымется между тем другая какая страсть случайно, то ею следует тебе тотчас заняться и ее прогнать и потом опять обращать оружие против главной своей страсти, которая непрестанно выказывает свое присутствие и власть. Ибо как во всякой борьбе, так и в нашей невидимой, следует противоборствовать тому, что самим делом борет в настоящий момент" /христ.: Никодим Святогорец. 1991, с.66-67/;
– "Заглядывай чаще в свое сердце, опускайся в глубь его (глубоко сердце человека); приведи в ясность сознания все, что в нем есть худого, и измечи во вздохах сожаления или в горьких слезах раскаяния всякое зло, скрывающееся во глубине сердечной... Главное занятие христианина в этой жизни должно быть очищение своего сердца, чтобы очищенное сердце способно было в будущей жизни узреть Бога... К очищению сердца направлены почти все таинства, или вся благодать Духа, присущая таинствам: крещение – это баня сердца или пакибытия человека; таинство миропомазания – утверждает чистоту сердечную, дарованную благодатию Божиею в крещении; покаяние – вторая баня сердечная после крещения; причащение соединяет христианина чрез очищенное сердце с пречистым Христом..." /Ч. 2: Иоанн Кронштадтский. 1900, с.103-104/.
Святитель Феофан Затворник выделял два способа очищения сердца – деяние и созерцание. Он писал: "они начинают вместе, в истинно шествующем, и идут рука об руку; но в начале деяние идет впереди, а потом опережает его созерцание, под конец же и совсем поглощает его" /христ.: Феофан Затворник. 1995, с.441/.
Очищается сердце при помощи молитвы: "В молитве бей прямо в грешное сердце, в его особенные вопиющие, надоедающие недостатки, выжимай их из него; не щади себя; пролей об них слезы: со слезами выйдут. А коль пощадишь сердце, не тронешь его: вся дрянь – так и останется, и нет тебе пользы от молитвы" /Ч. 2: Иоанн Кронштадтский. 1900, с.109/. Плодом же многотрудного дела борьбы, очищения и хранения является чистое сердце.
В чистом же сердце зрится и обитает сам Бог:
– "Человек, очистивший сердце свое, не только уразумеет свойства творений Божиих, но, прошедши всю лествицу оных, узрит, по возможности, и самого Бога" /христ.: Максим Исповедник. 1835, с.263/;
– "У того, кто установился в трезвении или старается установиться в нем, чистое сердце соделывается мысленным небом, с своим солнцем, луною и звездами, и бывает вместилищем невместимого Бога" /христ.: Филофей Синайский. 1900, с.414/;
– "Войди в себя, пребывай в сердце своем; ибо там – Бог. Он не оставляет тебя, но ты оставляешь Его" /христ.: Ефрем Сирин. Т. 4. 1995, с.349/; "Дивно сие, братия мои; весьма досточудно и неизреченно для дольних. Недоступный для всякого ума входит в сердце и обитает в нем; Сокровенный от огнезрачных обретается в сердце. Земля не выносит стопы Его; а чистое сердце носит Его в себе. Небо – мало для пяди Его, а сердце – обитель Его. Небо объемлет Он горстию Своею, и одна пядень пространства – жилище Его" /там же, с.350/.

ЧИСТОЕ СЕРДЦЕ

Перечислим некоторые свойства чистого сердца:
– безóбразность: "Сердце чисто то, которое всегда представляя Богу память безвидною и безобразною, готово бывает единым от Него впечатлениями печалится, в каких Он обычно благоволит явным Себя ей делать" /христ.: Каллист и Игнатий Ксанфопулы. 1900, с.385/;
– бесстрастность: чистое сердце у того, "кто не только не бывает тревожим и тяготим какою-либо страстию, но и не помышляет даже ни о чем худом, или мирском..." /христ.: Симеон Новый Богослов. Творения. Т. 2. 1993, с.562/;
– сострадание и милосердность: "в том состоит чистота сердца, чтобы, видя грешников, или немощных, иметь к ним сострадание и быть милосердным" /христ.: Макарий Египетский. 1998, с.114/;
– позитивность: "Когда всех людей видит кто хорошими, и никто не представляется ему нечистым и оскверненным, тогда подлинно чист он сердцем" /христ.: Исаак Сирин. 1993, с.97/.
Очищение сердца – целая духовная и одновременно нравственно-психологическая программа, связанная с очищением всего человека. Крайне важно очищение и хранение органов чувств, о чем мы скажем в следующей главе. Не менее важно хранение ума, ибо, "кто не внимает себе и не хранит ума своего, тот не может сделаться чист сердцем, чтоб сподобиться узреть Бога" /христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 2. 1993, с.187/. Также необходимо очищение и хранение внимания (трезвение), памяти (покаяние), воли (смирение) и т. д.
Очищенное сердце, как новорожденного младенца, нужно воспитывать и образовывать. Об этом еп. Феофан Затворник писал: "Образовать сердце значит воспитать в нем вкус к вещам святым, Божественным, духовным, чтобы, обращаясь среди них, оно чувствовало себя как бы в своей стихии, находило в том сладость, блаженство, ко всему же другому было равнодушно..." /христ.: Феофан Затворник. 1908, с.238/.
Очищение сердца, его блюдение, хранение и образование составляют центральную часть аскетического делания – особую науку наук и художество художеств. Кроме того, они составляют и особую культуру – культуру сердца: "Искание Слова внутри есть в то же время Культура Сердца, величайшее и единственное в мире непрестанное священнодействие, принесенное в мир Самим Логосом-Христом для тех, кто ищет Его внутри себя. Внутреннее Слово, как семя, должно дать всход, должно вырасти и принести плоды. В дикой и необработанной земле сердца оно не дает всходов и лежит втуне, как клад, зарытый в землю сердца, хотя и проявляющий свою скрытую деятельность. Обработка, удобрение и орошение пажитей сердца – задача подлинной религиозной жизни в Слове... Культура сердца не оставляет в нем места хаосу и темной бездне сердца, вырывая тернии и волчцы, попаляя огнем тину страстей и помыслов, и орошая поле сердца слезами очищения и умиления" /Позов. Т. 1. 1965, с.266/.

СВОЙСТВА СЕРДЦА

Что же такое есть сердце по своему существу и каковы его основные свойства?
В сердце представлена центральность человеческого существа, как тела, так и души (сердце – как "середина"):
– Тертуллиан писал о сердце: "Обучаясь у Бога, мы исходим из двух положений: что существует ведущее начало в душе и что ему в теле отведено определенное местопребывание" /Тертуллиан. 2004, с.64/;
– "Сердце обнимает в себе и держит в своей власти внутренние чувства. Оно есть корень, а если корень свят, то и ветви святы, т. е., если сердце доводится до чистоты, то ясно, что очищаются и все чувства" /христ.: Исаак Сирин. 1993, с.24/;
– "Ибо сердце человеческое похоже на гирю часовую и на руль корабельный. Облегчи или утяжели гирю, тотчас изменится движение всех колес часовых и стрелки часов перестанут быть верными указателями времени. Подвинь направо или налево руль, тотчас изменится движение корабля, и он сойдет с того направления, которого держался прежде. Так, когда сердце приходит в смятение, все внутреннее наше приходит в беспорядочное движение и самый ум теряет правость умствования своего. Вот почему необходимо поскорее умирять сердце, как только оно смутится чем-либо, внутренним или внешним, во время ли молитвы или во всякое другое время" /христ.: Никодим Святогорец. 1991, с.263-264/;
– "Сердце является центром жизни вообще – физической, духовной и душевной. Оно есть центр прежде всего, центр во всех смыслах" /Вышеславцев. 1925, с.80/;
– "В сердце отражены своей деятельностью все силы существа человеческого на всех их степенях" /христ.: Феофан Затворник. 1890, с.304/. То есть в сердце есть чувства духовные, душевные и животно-чувственные /там же/;
– "Сердце владычественно и царственно в целом телесном сочленении. И когда благодать овладевает пажитями сердца, тогда царствует она над всеми членами и помыслами" /христ.: Макарий Египетский. 1998, с.120/; поэтому очищенное сердце есть "господственный орган" и "престол благодати" /христ.: Каллист и Игнатий Ксанфопулы. 1900, с.367/.
Из центральности сердца вытекает важное сотериологическое положение: "никто из нас не может иметь сердца пустым, но... всякий имеет в сердце своем одно из двух: или благодать Духа Святаго посредством веры и добрых дел, или лукавого диавола за неверие, нерадение о заповедях Божиих и делание злых дел" /христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 2. 1993, с.337/.
Одним из широко распространенных на Западе и вместе с тем никак не подкрепляемых и не обосновываемых положений является отождествление сердечных проявлений с эмоциями, чувствами. Но библейское сердце – не просто чувство или эмоция:
– когда бы и библейские авторы, и св. отцы ни заговаривали о сердце, они всегда подразумевали "внутреннюю личность человека, "я" в самой его сокровенной глубине" /христ.: Мейендорф. Византийское богословие. 2001, с.125/; во всяком случае при этом, “"сердце" никогда не обозначает только один, эмоциональный, аспект человека, как это иногда будет случаться на Западе” /там же/;
– "Чувство есть лишь одна сторона человеческой души, направленная на восприятие главным образом внешних ощущений. То, что именуется в Библии сердцем, есть нечто более глубокое, нежели одно чувство" /Иванов. 1997, с.21/.
Сердце не в меньшей степени соотносится и с волей: "Сердце сие есть начало и корень всех деяний наших. Что ни делаем внутрь и вне нас, сердцем делаем – или добро, или зло" /христ.: Тихон Задонский. Т. 4. 1836, с.215/. Священное писание приписывает сердцу и те функции, которые в психологической науке считают принадлежащими уму /Лука (Войно-Ясенецкий). 1994, с.30/. Таким образом, сердце не только переживает и чувствует, но и мыслит и принимает решения (есть орган воли), из него исходит любовь, в нем помещается совесть /Вышеславцев. 1925, с.79/.
Сердце есть целостность, в нем заключается все:
– "Само сердце – малый сосуд; но там есть змии, там есть львы, там есть ядоносные звери, там все сокровища порока, там пути негладкие и стропотные, там пропасти; но там также и Бог, там Ангелы, там жизнь и царство, там свет и Апостолы, там сокровища благодати, там есть все" /христ.: Макарий Египетский. 1998, с.280/;
– "В сердце есть какая-то беспредельная глубина; есть там и пиршественные горницы, и опочивальни, и двери, и преддверия, и многие службы, и выходы; есть там рабочая храмина дел правды и неправды; есть там смерть, есть там и жизнь" /там же, с.126/;
– "Св. отцы наши, слыша Господа говорящего, что из сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы, и что сия суть сквернящая человека (Мф. 15, 19. 20), – слыша также, что в другом месте Евангелия заповедуется нам очищать внутреннее стекляницы, да будет и внешнее чисто (Мф. 23, 26), – оставили всякое другое духовное дело и стали всецело подвизаться в этом одном делании, т. е. в хранении сердца..." /христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 2. 1993, с.186/.
Сердце глубже и онтологичнее головного сознания и непонятно для него. Для обозначения этого качества сердца его иногда сравнивают с подсознанием: "Глубина и интимность сердечных процессов и является причиною того, что эти процессы подсознательны и потому недоступны научному исследованию. Отношение сердца к голове, такое же, как подсознания с сознанию. Подсознание обширнее сознания, дает ему материал, и в такой же мере является "подкладкою и основою" для сознания, в какой сердце является для головы. Сердечное подсознание не вмещается в головном сознании и только фрагменты подсознания доходят до сознания, и то при постоянном контроле головного ума" /Позов. Т. 1, 1965, с.174-175/.

СЕРДЦЕ И БОГООБЩЕНИЕ

Сердце имеет прямое отношение к богообщению:
– "На пути своем чрез исполнение заповедей в сердце ищи Господа" /христ.: Григорий Синаит. 1900, с.182/; "истинное святилище, еще прежде будущего жития, есть без помыслов сердце, воздействуемое Духом" /там же, с.181/;
– сердце это "духовный Божий жертвенник" /христ.: Исаак Сирин. 1993, с.62/;
– "Как это ни сомнительно для неверующих, мы утверждаем, что сердцем можно воспринимать вполне определенные внушения прямо как глаголы Божии. Но это не только удел святых. И я, подобно многим, не раз испытывал это с огромной силой и глубоким душевным волнением" /Лука (Войно-Ясенецкий). 1994, с.27/.
– "Откровение обращено не только к человеческому разуму и не только к чувству. Оно обращено к тому, что на библейском языке называется сердцем, то есть к тому, что составляет самую сокровенную сущность человека, от которой, как говорится в Евангелии, исходят и разум, и чувство, и воля" /Иванов. 1997, с.21/; таким образом, "необходимо признать сердце основным органом религиозных переживаний" /Вышеславцев. 1925, с.81/.
Более того, сердце имеет прямое отношение и к смерти, и к воскресению человека: "Тот небесный огнь Божества, который христиане еще ныне, в веке сем, приемлют внутрь себя, в сердце, действуя внутрь сердца их, когда разрушится тело, начнет действовать совне, и снова сопряжет члены, совершит воскресение разрушенных членов" /христ.: Макарий Египетский. 1998, с.83/.

СЕРДЦЕ И МОЛИТВА

Крайне важна связь сердца с молитвой, ибо вся тайна христианства в молитве, и тайна быть христианином заключается в умении молиться. Молитва разделяется на словесную молитву, молитву ума и молитву сердечную (духовную, внутреннюю). Первая является наиболее простой, но и наиболее поверхностной, а суть сердечной молитвы – войти в сердце и взывать оттуда к Богу: "Собери ум свой в сердце, и оттуда мысленным воплем призывай на помощь Господа Иисуса, говоря: Господи Иисусе Христе, помилуй мя!" /христ: Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим. 1900, с.216/; "Должно всегда вращать в пространстве сердца нашего имя Иисус-Христово..." /христ.: Исихий Иерусалимский. 1890, с.33/.
Правильная молитва (ибо есть молитва и неправильная, прелестная) связана с сердцем: "чуждая прелести молитва есть теплота с молитвою к Иисусу, ввергающему огнь в землю сердца нашего, – теплота попаляющая страсти, как терния, вселяющая в душу веселие и тишину, и приходящая не с десной и не шуей стороны, или свыше, но в сердце источающаяся, как источник воды от животворящего Духа" /христ: Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим. 1900, с.225/. В сердце разогревается особая молитвенная теплота: "Духовная в сердце теплота есть плод чувства к Богу и всему Божественному. Зарождение ее современно обращению к Богу в покаянии. Во время покаянных трудов над очищением сердца она все более и более усиливается и из прерывающейся или по временам посещающей сердце постепенно переходит в непрерывную, пока станет наконец состоянием сердца. Когда св. Иоанн Лествичник советовал в одном месте: старайся всегда быть в чувстве к Богу и Божественному, то разумел сию теплоту. Всякий предмет, услаждающий сердце, и согревает его; потому теплот сердечных много. Духовная теплота порождается от воздействия на сердце духовных предметов, что бывает в порядке духовной жизни. Отличительная черта ее есть отрешение от всего тварного и окование внимания Богом и всем Божественным. По сей черте она отстоит от теплот душевных и телесных, как небо от земли" /христ.: Никодим Святогорец. 1991, с.240-241/. И далее: "Духовная теплота в истинном своем виде есть плод присутствия в сердце благодати. Когда посещает благодать, на сердце тепло, а когда отходит - холодно. Отходит благодать, и когда человек сам выходит вовне к недолжным вещам. И тогда отхождение сие и есть и называется наказательным. Но иной раз благодать сама отходит в видах споспешествования духовному преуспеянию рабов Божиих. И тогда отхождение сие есть и называется обучительным" /там же, с.243-244/.
И правильная мистика также связана с сердцем. По мнению православного богослова, Павла Флоренского: "Правильное развитие всех органов, под главенством того, с которым по преимуществу связана человеческая личность, т. е. груди, – такова мистика нормальная, и она достигается не иначе, как в благодатной среде церковности. Всякая же иная мистика, хотя и дает углубление, однако нарушает равновесие личности" /христ.: Флоренский. 1990, с.266/.
Но внимать сердцу не так просто: "дракон, князь бездны, восстает войною против внимающих сердцу..." /христ.: Григорий Синаит. Главы о заповедях. 1900, с.210/. Но без вхождение вглубь своего сердца не обойтись : "Если хочешь одержать победу над вышесказанными страстями (унынием, забвением и неведением – З. Ю.) и удобно победить полк мысленных иноплеменников, то молитвою и содействием Божиим пришед в себя, и входя в глубину сердца, исследуй сих трех сильных исполинов диавольских..." /христ.: Марк Подвижник. 1911, с.179-180/.
То, что на Западе называют умной молитвой, появилось довольно поздно, это не Иисусова молитва, там нет системы концентрации ума в сердце /Позов. 1965, с.96/. Этот кардиоцентризм является принципиально необходимым: "Отцы Церкви знают, что с изменением физического места внимания меняется самоощущение тела, а в зависимости от этого меняется и характер молитвы, и она может приобретать нежелательные и опасные оттенки" /христ.: Умное делание. 1994, с.237/. Здесь возможны две крайности: отклонение от сердца либо вверх (к голове), либо вниз (к животу). В первом случае начинают преобладать схематизм, рассудочность, мечтательность. Во втором – стремление к "откровениям", "видениям" и т. д., что ведет к тяжелой духовной болезни – прелести. Остановимся подробнее на втором случае.
В святоотеческой традиции неоднократно встречаются предостережения о неопускании внимания при молитве ниже сердца. В XIX веке об этом подробно и во многих своих работах писали св. Феофан Затворник и св. Игнатий (Брянчанинов). Здесь все понятно, и не вызывает никаких разногласий – необходимо только время и желание чтобы прочитать эти труды, переизданные и в наше время. Но иногда в святоотеческих трудах говорят о смотрении (внутренним взором) на пуповину. Например, Григорий Палама советует монаху "не блуждать взором то туда, то сюда, но словно на каком-нибудь упоре останавливать его на своей груди или пупке" /христ.: Григорий Палама. 1995, с.49/. Что же это значит, и в каких случаях это нужно делать? Это является одним из вспомогательных приемов, которым монах-исихаст "старается возвратить свой ум внутрь себя" /там же, с.49/. При этом сердце (грудь) является первым и главным местом концентрации, а пупок (живот) – вторым и необязательным. Подобная их иерархия связана с принципиально разными их оценками с точки зрения духовного делания: сердце является духовным и душевным центром (а очищенное сердце – и престолом Божиим), а живот, наоборот, является не только периферией, но и, во многом, антагонистом сердца. Он – логово страстей: "сила мысленного зверя на пуповине живота, потому что здесь закон греха имеет свою власть и питает зверя" /там же, с.49/; "вся сила дьявола против мужей заключена в чреслах, в пупе – вся мощь его против женщин" /Иероним Блаженный. 1997, с.16/.
Даже когда очищается сердце, изгнанный из него змей опускается ниже, в живот, и пытается задержаться там. Но духовным подвигом христианские подвижники изгоняют его и оттуда. Это – сложная и нелегкая работа, невозможная без Божьей помощи и духовного окормления (см. ее опытное описание кавказскими пустынниками /христ.: Свенцицкий. 1915/). И именно для борьбы с этим зверем-змеем и предлагается в исихастской традиции обращаться на пуповину: "утвердить тут противоборствующий ему закон вооруженного молитвой ума (Рим 7, 23), чтобы изгнанный баней возрождения (Тит 3, 5) злой дух, вернувшись с семью другими и злейшими духами, не вселился вновь и последнее не стало хуже первого (Лк 11, 26)" /христ.: Григорий Палама. 1995, с.49/.
В нехристианской традиции все практически наоборот. Особенно ярким примером этого является индийская йога. Она также знает о находящемся в человеке змее, но при этом даже и думать не смеет о его изгнании, а все силы и специальные приемы прикладывает к тому, чтобы его активизировать и развить. Речь идет о Кундалини-змее. Как известно, существует даже специальная кундалини-йога, использующая именно работу с Кундалини, хотя в сущности на этом строятся и все остальные йоги.
Закономерен интерес к пупку в современной "эзотерической" литературе /доп.: Стокс, Уайтсайд. 1996, с.143/. И если подобные авторы встают перед дилеммой между сердцем и пупком, о выборе сердца не приходится и говорить.
А если исследователи, не понимающие сути сердца, приступают к изучению сердечного христианского делания, то ничего кроме проекции на этот метод их собственных установок не происходит. Справедливости ради надо сказать, что эту часть аскетической работы не понимали и раньше (те, кто не особенно хотел вникать в суть монашеского подвига). Именно подобному непониманию подвергся афонский исихазм – наиболее разработанная школа христианской сердечной практики – во время Григория Паламы (XIV в.). В чем же обвиняли исихастов его противники и главный из них – итальянский монах Варлаам Калабрийский. Они называли исихастов омфалопсихами – теми, у кого душа в пупке (психос – душа, омфало – пупок). Понятно, что это показывает полное непонимание исихазма как такового. Только такому головному рационалисту, как Варлаам, не знающему тайну сердца, все находящееся ниже головы могло быть представлено только животом-пупком. В ответ на это Григорий Палама с горечью писал: "Люди, назвавшие их (монахов-исихастов – З. Ю.) омфалопсихами с явной целью оклеветать обвиняемых – потому что разве кто-нибудь из молитвенников когда-либо говорил, что душа в пупке? – не только разоблачили клеветническое намерение своих нападок, но и показали сами о себе, что они оскверняют добродетельных, а не исправляют заблудших, и пишут не ради исихии и истины, а из суесловия..." /христ.: Григорий Палама. 1995, с.51/.
Христианские подвижники различали не только сердце от живота. Глубокий духовный опыт позволял им различать некоторые духовные области и внутри самого сердца, например, его верхнюю и нижнюю часть. При этом они советовали концентрироваться при молитве именно на верхней части сердца и не опускаться в нижнюю, ибо дух человека "имеет местом пребывания своего верхнюю часть сердца..." /христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 5. 1993, с.116/.
Тем более являются неправильной другие, несердечные, формы концентрации внимания: "Что вы писали о некиих совершателях молитвы Иисусовой, которые кладут руку на стол и под пальцами собирают внимание, то это неуместные причуды... Это враг отвлекает от настоящей молитвы" /христ.: Феофан Затворник. Вып. 5. 1994, с.205/. Настраивание на подобные телесные ощущения используются в оккультизме, ибо подрагивание и покалывание кончиков пальцев, как при раздражении слабым электрическим током, является верным показателем вхождения в измененное состояние сознания /доп.: Моуди. 1997, с.386/. В различных восточных психотехниках существует концентрация внимания на позвоночнике, ладонях, ступнях, кончике носа и практически всех остальных частях тела. Таким способом внимание человека как бы специально отвлекается от сердца, которое даже в своем неочищенном состоянии может слышать отзвуки Божьего призыва и может помочь человеку прийти к Богу.

СЕРДЕЧНАЯ МОЛИТВА

Итак, сердце и только сердце является основным центром христианской аскезы. Быть в сердце – отличительная черта третьего, сердечного, образа молитвы /христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 2. 1993, с.185/. Эту наивысшую, духовную молитву не понять ограниченным рациональным рассудком: "Третий образ воистину дивен есть и неудобоизъясним, и для тех, которые не знают его опытно, не только неудобопонятен, но кажется даже невероятным; и они не верят, чтоб подобная вещь бывала на деле" /там же, с.183/.
Важнейшей составляющей такой молитвы есть схождение ума внутрь сердца. Поскольку ум в своем греховном состоянии находится в голове, а работа по его очищению и просветлению возможна только в сердце, то по святоотеческому учению необходимо его сведение из головы в сердце.
При правильном сердечном устроении "у человека из головы переходит все внутрь сердца, и тогда как бы некий умный свет озаряет его всю внутренность, и что он ни делает, ни говорит, ни помышляет, все делает с полным сознанием и полным вниманием" /христ.: Феофан Затворник. Вып. 5. 1994, с.228/.
В православном исихазме подробно разработаны даже технические приемы, помогающие схождению ума внутрь сердца. Симеон Новый Богослов так описывает практику этого сердечного делания (приводим текст в современной транскрипции): "Посем сядь в уединенном месте особенном и безмолвном наедине, в уединенном угле, и затвори дверь, и собери ум твой от всяких временных и суетных вещей, также прилепи к груди браду твою, и внимай в сердце умом твоим и чувственными твоими очами, и удержи мало дыхание твое, и имей там ум твой, и попробуй умом обрести место, где есть сердце твое, да будет там совершенно и ум твой: и в начале обращешь там тьму, и ослепление многое, и жестокость: после же, когда творить будешь сие внимание непрестанно ночь и день, обращешь О чудеса! непрестанное веселье. Когда ум подвизался в сем обращет (он – Ю.З.) место сердечное, и тогда вдруг узрит там таковое, чего не видел никогда, никогда не знал. Узрит бо воздух оный обретающийся там внутри сердца, и всего себя светлым, и исполненным всякого благоразумия и рассуждения" /христ.: Добротолюбие. 1793, с.ог7(73)/.
Конечно, при этом нельзя уповать только на одни технические приемы: "Опасность психотехники, как показал долгий опыт, в том, что есть немало людей, слишком большое значение придающих самому методу" /христ.: Софроний. 1994, с.147/. Самое главное – "сознательное стояние в присутствии Господа со страхом, верою и любовию" /христ.: Феофан Затворник. Вып. 2. 1994, с.194/.
Внимать сердцу нужно правильно, не торопясь и не спеша: "Для новоначального искание места сердечного, то есть искание открыть в себе безвременно и преждевременно явственное действие благодати, есть начинание самое ошибочное, извращающее порядок, систему науки. Такое начинание – начинание гордостное, безумное!" /христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 2. 1993, с.269-270/.
Перевод ума из головы в сердце в умной молитве не следует смешивать с восточной концентрацией – на сердечной чакре анахате: последняя изначально образна, в то время, как концентрация в умном делании духовная, без образов /Позов. Т. 1. 1965, с.45/. Кроме того различаются они и по методам концентрации, и, что еще более важно, по своим конечным целям и задачам. Пребывание в сердце в христианстве соединено с молитвой: "С утра понудь ум свой сойти из головы в сердце и держи его в нем, и непрестанно взывай умно и душевно: Господи Иисусе Христе, помилуй мя!..." /христ.: Григорий Синаит. О безмолвии и молитве. 1900, с.227-228/.
Кроме того, и концентрация в сердце имеет свои особенности: "быть вниманием надо в сердце или внутри персей, как говорят иные отцы, именно – немного выше левого сосца, и там повторять молитву Иисусову" /христ.: Никодим Святогорец. 1991, с.210/. Эти особенности надо знать и учитывать, ибо они вытекают из аскетического опыта: "не побрезгуй сим замечанием, как оно ни покажется тебе слишком простым и мало духовным" /там же/. В святоотеческом же опыте, безусловно, все имеет свою важность и ценность.
Но, кроме направленности в сердце, можно говорить и о собирании в сердце. "Кто-то еще говорил: меня старец мой учил сначала приучаться мыслями за келию не выходить; а в келии что?! – молитва, чтение, богомыслие, рукоделие. Потом, говорит, не пускай их за пределы тела, занимая себя тем, что внутри происходит. Наконец, укройся, говорит, в сердце" /христ.: Феофан Затворник. Вып. 6. 1994, с.116/. Тот же, кто постоянно собирает себя в сердце получает большое преимущество: "Собранный зрит все в себе. Кто в центре, зрит по всем радиусам, все видит в круг ровно и как бы в один раз, а выступивший из центра видит по направлению одного только радиуса; ...кто собран внутрь, видит все движения своих сил, – видит и управлять может" /христ.: Феофан Затворник. 1908, с.208/.
Собранная и творящаяся в сердце молитва ведет к целостности человека. "В молитве нашей мы стремимся предстать в единстве и целостности нашего существа; прежде всего в соединении ума с сердцем. Чтобы достигнуть сего блаженного соединения двух наиглавнейших сил нашей личности – мы не прибегаем ни к каким искусственным средствам (психотехнике); в начале мы приучаем ум вниманием стоять в молитве, как нас учат отцы; т. е. внимательно произносить Имя Иисуса Христа и прочие слова молитвы. Сосредоточенное призывание Имени Божия с повседневным усилием жить согласно заповедям Евангелия приводят к тому, что и ум, и сердце естественно сливаются в едином действии" /христ.: Софроний архим. 1994, с.161/. В такое единение приводит Божья рука, дарующая благодать: "От прикосновения руки ко всему существу моему, ум, сердце и тело соединились между собою, составили нечто целое, единое" /христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 2. 1993, с.316/.
Одной из главных трещин, образовавшихся в человеке после его грехопадения, является трещина между умом и сердцем. Благодатью Божьей происходит их соединение: "Разъединение ума с сердцем, противодействие их друг другу, произошло от нашего падения во грех: естественно Божественной благодати – когда она прострет перст свой для исцеления сокрушенного и раздробленного на части человека его падением – воссоединять разделенные его части, воссоединять ум не только с сердцем и душею, но и с телом, давать им одно правильное стремление к Богу" /христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 5. 1993, с.115/. Вот как оно описано в святоотеческой традиции: "Как муж некий, бывший в отлучке от дома, когда возвратится, сам себя не помнит от радости, что опять увиделся с детьми и женою, обнимает их и не наговорится с ними: так и ум, когда соединится с сердцем, исполняется неизреченной сладости и веселия. Тогда видится ему, как воистину царствие небесное внутрь нас есть..." /христ.: Никифор Уединенник. 1900, с.250/.
Соединение ума и сердца дает многое. Оно дает духовную силу: "Вместе с соединением ума с сердцем подвижник получает силу противостоять всем страстным помыслам и страстным ощущениям" /христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 5. 1993, с.115/. С ним приходит в душу мир Христов: "Если же ты ощутил, что соединился ум твой с душою и телом, что ты уже не рассечен грехом на части, но составляешь нечто единое и целое, что святый мир Христов возвеял в тебе, то храни со всевозможным тщанием дар Божий" /христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 2. 1993, с.231/. Это тот мир Христов, который как бы возвращает человеку его целостное состояние до грехопадения.
Но и при соединении ума и сердца, сердце должно первенствовать: "Духовное видение духов совершается умом и сердцем. Обличает духов лукавых сердце; ум недостаточен для сего: ему не различить одними собственными силами образов истины от образов лжи, прикрытых образами истины" /христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 3. 1993, с.59/.
Не менее важно первенство сердца и в нашей обыденной жизни: "Все наши поступки, все наше поведение с ближними должны быть управляемы верою, что Иисус Христос призвал весь человеческий род к единству под единым Богом. Кто перевел эту веру из простой мысли в живое содержание духа, из головы в сердце, тот во всяком человеке встретит своего, близкого, знакомого, родного, брата" /христ.: Юркевич. 1990, с.356/. Но, понимание важности и значимости сердца в нашей жизни затруднено тем, что многие люди очень рациональны (цереброцентричны), либо заземленно-чревны (вентралоцентричны).
И в заключение, приведем некоторые краткие обобщения. Во-первых, безусловно, понятие сердца несет на себе огромную смысловую нагрузку в контексте христианской культуры. Без тщательного анализа этого понятия невозможно проникновение в мир православной духовности /Климков. 2000, с.77/. Во-вторых, невозможно изучать и описывать христианскую антропологию без обращения к сердцу. И в-третьих, духовный путь человека к Богу есть очищение его сердца и борьба с гнездящимся в нем после грехопадения змием.

СЕРДЦЕ И ФИЗИКАЛИЗМ

Конечно, говоря о сердце, в христианской духовной традиции необходимо избегать излишнего упрощения и физикализма. "Когда св. отцы говорят о сердце, то и трудно, не имея личного опыта, разуметь, что именно они тут разумеют" /христ.: Иларион схимон. 1912, с.100/. "Где отзывается и чувствуется печаль, радость, гнев и проч., там сердце... Сердце телесное есть мускулистый серчак-мясо... но чувствует не мясо, а душа, для чувства которой мясное сердце служит только орудием, как мозг служит орудием для ума" /христ.: Феофан Затворник. Творения. Собр. писем. Вып. 5. 1994, с.165/. Сердце есть "внутреннее чувство души, составляющее корень и центр нашей душевной жизни" /христ.: Иларион. 1912, с.100/.
По Григорию Паламе сердцем мы называем внутреннейшее тело тела /христ.: Григорий Палама. 1995, с.44/. "Сердце – внутреннейший человек, или дух, где самосознание, совесть, идея о Боге с чувством зависимости от Него всесторонней, вся духовная жизнь вечно-ценная" /христ.: Феофан Затворник. 1890, с.97/.

СЕРДЦЕ И УМ

Отдельно необходимо сказать о непростом отношении сердца и ума (рассудка), что проявилось и в историческом развитии христианства. В начале превалировало сердечное восприятие: "Начальный период истории христианства характеризуется чрезвычайным обилием харизматических явлений. Это было время, когда каждый верующий мог видеть и осязать дары христианства и чувствовать в самых реальных формах земной жизни движение Божественного Духа. Этим объясняется то характерное явление, что для первых христиан евангельское спасение было не столько делом ума, сколько фактом реальной жизни" /христ.: Шушания иерод. 1914, с.3/. "Но, чем дальше шло время, тем более религиозный подъем среди верующих охлаждался... Древнегреческая философия стала оказывать сильное влияние на христианское богословие. Центром этого соприкосновения христианской мысли с античною была Александрия..." /там же/. "Все это отразилось и на сфере мистики. Сердце уступило главенство уму. Центр религиозной жизни из области чувства был пересажен в область рассудка, и этим положено было начало созерцательно-спекулятивной мистике. Отцом этого направления является Климент Александрийский... Наивысшего выражения это направление достигло в мистической системе Псевдо-Дионисия" /там же/. В противовес этому возникает другое, не менее сильное, направление в христианской мистике. Оно нашло своих выразителей в среде христианского монашества и проникнуто ярким реалистическим духом понимания христианского идеала. Отцами-провозвестниками этого направления являются Ириней Лионский, Афанасий Великий, Кирилл Александрийский и, в особенности, Макарий Египетский /там же, с.4/. В настоящее время, можно заметить, что преобладание ума больше свойственно западному христианству (католицизму и протестантизму), а ориентация на сердце – восточному христианству (православию).

http://www.xpa-spb.ru/slov/1-21.html