В колонках играет - Интерны
Настроение сейчас - бодрое

Иван Охлобыстин: Если бы я был диаволом

Безграмотные, психически нестабильные, агрессивные. Черти, да и только. Ведь как я раньше считал: православный христианин — явление доброе, всем своим существом людям родное. Скромное, до последней секунды уверенное в возможности спасения человека. В идеале — улыбчивое. Так нет же! Треш один, Dummi Вurger нервно курит.

Что меня так завело!? Простенько: веду передачу в эфире Русской службы новостей, звонит взрослый человек, называет себя православным, ни к селу ни к городу декларирует цитату из Святого Евангелия и тут же радостно напоминает о справедливой, по его мнению, гибели Романа Трахтенберга. Роман не был ангелом, но жизнь священна. Да и откуда кому-либо знать о последних мгновениях жизни Романа!? Ведь, как я понимаю, именно за эти мгновения кое-кто был и канонизирован. Я тут же вспомнил, как присутствовал на отпевании Лены Майоровой, которая по ужасной глупости, на почве алкогольного отравления и многолетней депрессии, облилась маслом, подожгла себя и умерла от ожогов. Никогда не забуду счастливых глаз подбежавшей ко мне другой, недавно воцерковленной, актрисы и ее восторженного шепота: «А наш батюшка сказал, что за нее нельзя в церкви молиться, потому что она самоубийца».

И вспомнил, как один молодой и «тотально канонический» диакон совал мне в лицо желтую газетенку, в которой покойный Святейший Патриарх Алексий якобы участвовал в каком-то буддистском ритуале, чем попирал все догматические нормы. Я недалекому диакону тогда посоветовал провокационной газетенкой подтереться и больше интересоваться не тем, что другой плохого сделал, а что он сам хорошего сотворил. Много чего вспомнил, еще больше разозлился, то бишь обрел «подобающий любому православному блогеру» образ злобного гоблина и начал писать эту статью. Чуть было меня не сбило с толку выступление по радио отца Андрея Кураева, но тут же адский импульс подпитала реплика, пролаянная в эфире таким же, как я, гоблином, невесть в чем несогласного с известным православным публицистом. Злоба черной жижей булькала в моем сердце всю дорогу до самого дома, где я на свою беду включил компьютер и тут же наткнулся на статью сановитого еретика недоумка Диомида, обвиняющего здравствующего патриарха Кирилла в прямом сговоре с Антихристом по вопросу ИНН.

Боже, подумалось мне: как же мы выглядим в глазах обычных людей!? Слова доброго от нас не дождешься, спиной поворачиваться к нам опасно, а уж о присоединении по доброй воле к сатанинскому торжеству под православным лейблом и речи быть не может. И тут меня озарило: Так это не наши, наши так не могут, наши хорошие, я с нашими Богу молюсь, чтобы всем лучше было, а это духи злобы поднебесной, приличными телами овладевшие для подрывной работы.
Эта мысль меня успокоила, и я вспомнил знакомого старца, человека истинно святой жизни, который на мой вопрос, много ли демонов по миру бродит, ответил: не суются они практически. Сами справляемся.

P.S. Так что, любезный читатель, если вам встретится в Сети заметка, после которой захочется руки помыть, не верьте, что ее написал православный, даже если он так подписался. Не наш это. Казачок засланный. После заметок, которые наши пишут, мир обнять хочется. Перекрестите экран монитора и скажите: «Изыди, сатана! Аминь».

В колонках играет - Jobim
Настроение сейчас - Гневное!

Столько глупостей я уже наслушался по телевизору из-за его смерти.

Нам его будет так не хватать! - говорят. И тут же склоняют его имя неправильно.
Что он сделал? - спрашивают. Ни более, ни менее - как возродил веру!

Ну что за благоглупости?

Человек был тяжело болен. Исполнение его обязанностей было ему мучительно. Наконец, все кончилось. Но нет. Окружающие хотели бы чтобы эти мучения длились для него как можно дольше!

Если Вы считаете, что он почти Святой, так радуйтесь - он ушёл к своим!

Или Вы плачете, что Вам будет его не хватать? Тогда Вы плачете о себе. Это называется эгоизм.
Кто из тех кто плачет сейчас вспоминал о нём ранее? Кто справлялся о его здоровье?

Фиглярство это.
Не надо устраивать из смерти шоу. Не надо толпиться, принародно ронять слезу, судачить, перечислять его заслуги и регалии.
Смерть освободила его от страданий. Там ему не будет больно.

Помолчим.

Такие дела.