Утро четверга я начала с бодрых прыжков по торосам Ладожского озера. Прыгала я, конечно, не одна, а вслед за В. Природа была явно не в курсе, что до весны меньше недели – и озеро и небо были подёрнуты одинаковым серым, а в лицо нам летела ледяная манка. Я была невероятно, захватывающе счастлива.

В этот день покой Ладожского озера нарушали только мы и какие-то отчаянные лыжники с отчаявшейся собакой. Было приятно с мороза зайти в кафе и согреться грогом. Но ещё приятнее было неспешно болтать, смотря на маяк вдалеке. Среди всего этого меня то и дело посещала мысль:” Не поцеловать ли его? Или он сам догадается? Или может я поставлю себя в идиотское положение, а он только общаться хочет и больше ничего.” Потом мы снова бродили по берегу озера, болтали, катались на карусели. Собственно, катание состояло в том, чтобы ухватиться за верёвку, разбежаться и лететь сколько можешь, а в завершение катиться по снегу всем телом. Я не делала ничего настолько дурацкого с детства, меялась также открыто и искренне, как когда была ребёнком.

Днём была обратная электричка. Он предложил проводить меня до дома пешком, и несмотря на погоду, которая в городе немногим лучше, чем за городом, я согласилась. Мы даже зашли на Витебский вокзал- шедевр модернистской архитектуры. Ар-нуво – моё самый любимый стиль, но даже среди кованых винтовых лестниц и витражей, всё та же шальная мысль пробегала в моей голове. Я смотрела на него, он – на перила и фонари.

Мой компаньон проводил меня прямо до двери, мы неловко переглянулись, и он ушел. В этот момент всё мне стало ясно. Грустно, но ясно.

Следующий день запомнился двумя вещами. Я преподавала и отравилась. Ещё днём я всего лишь плохо выглядела, но к вечеру уже выплёвывала инопланетно-зелёную слизь. Температура поднялась до 38,5, Юля купила мне лекарств и диетической еды ( спасла, спасибо ей!). Я засыпала и просыпалась от холода, под двумя одеялами. В один из моментов полу-бодрствования на телефоне обнаружилось сообщение от того самого юноши. В шутливой форме он пенял мне на мою стеснительность. На мою стеснительность! Я перевернулась на другой бок. Потом ещё раз. Сна всё равно не было – меня лихорадило, теперь уже непонятно от чего больше – отравления или острого непонимания мира. Я ему всё высказала: и про то, что девушки не за всеми подряд по ледяным торосам бегают, и про кружевное бельё, которое я не могу просто так ему показать, прямо на улице, и про то, что мне вконец ничего не понятно. Выпила нурофена, пошла спать. Ну утро (или когда я там очнулась) он виртуально улыбался мне, и рассказывал, что он тупой. Я уверяла его в обратном. Мы кокетничали.

Мы ещё не виделись с тех пор, только переписываемся, но сейчас, когда я сижу на кухне в кимоно и пижаме и пишу эту историю, что будет дальше не важно. Важно только воспоминание о холодном дне в самом конце зимы и о мальчике с девочкой, бегущим по берегу озера.

-------------------------------------------------------

Если истории вам не хватило, то вы также можете прочитать по этому поводу стихотворение

Кроме того, на работе нам предложили взять отпуск прямо сейчас, потому что летом в отпуск можно всех отправить без проблем, а вот отпускные дать всем сразу – нет. Я тут же подумала про курсы, на которые я никак не попадаю из-за своего расписания. Подумала, как удачно сложилось! Обрадовалась и написала заявление. Родные даже обещали подстраховать меня деньгами на всякий случай – у нас в семье политика такая – чем бы дитя не тешилось, лишь бы не голодало из-за своих хотелок. И тут начальство встало на дыбы – они не знают, могут ли дать мне отпуск. Просто могли бы ведь не обнадёживать. Ждём новостей.