Арье Вудка

 

Последняя иллюзия

Сегодня трудно идеализировать какие-либо основы современного израильского общества. Правящая в нём группировка дискредитирует их двояким образом: в теории и на практике. Как это ни странно, в основе создания израильского общества были заложены семена его ликвидации.

Соцоснователи Израиля верили, что «чтобы объединиться, нужно размежеваться», т.е., чтобы нас приняли в общечеловеческую семью, где нации исчезнут, нам нужно сначала стать такими же, как все народы. Имелась в виду не столько государственность, сколько внутреннее содержание, точнее, его выхолащивание, погружение в голую материальность. О государстве вначале говорил в основном Жаботинский, причём его слова воспринимались приличным обществом как крамола. А когда Ури Цви Гринберг написал о том дне, когда еврейские пушки откроют огонь по арабским громилам, с дикой жестокостью вырезавшим безоружную еврейскую общину Хеврона, его обзывали реакционером, милитаристом и фашистом.

Из этих основ проистекает нынешняя бурная денационализация Израиля, развенчание всех ценностей и стоящих за ними структур. В ту же сторону работает и объективная дискредитация, связанная с разложением правящей группировки, у которой не осталось ничего, кроме рычагов властвования. Что же делать? Всемирный совково-христианский рай, в котором нет ни эллина, ни иудея, ни скифа, всё не приходит, так не выпускать же совсем рычаги власти из рук! Национальное отброшено, какое же другое оправдание дать своей власти? Эврика: государство закона! Да, но какого закона? Оттоманского, британского или собственного разложенческого? Этот вопрос обходится. Закон – с большой буквы, благо, у евреев это как-то подсознательно ассоциируется с горой Синай. И пошли апологеты обожествлять самый справедливый в мире израильский суд. Мол, ничего не поделаешь, и армия у нас оккупантская, и народ страдает приверженностью к религиозному опиуму, пляшет на горе Мерон вместо того, чтобы стройными рядами выходить на первомайские демонстрации, и клерикалы у нас ужас какие реакционные, и поселенцы все сплошь фашисты. Но и в этом мраке есть у нас непреходящий светоч: власть закона в Израиле, есть у нас свой прогрессивный Синедрион, который называется БАГАЦ, и его уста никогда не ошибаются, как у римского Папы или у родного Генсека.

Отпускающий узников  

Ещё во время своей отсидки в совдепии я понял, что неуголовные заключённые являются лучшей характеристикой заточившего их режима. Близится юбилей Израиля, а у евреев такая дата органически связана с освобождением: ”Провозгласите свободу по всей стране!” (Тора).

На фоне массовых освобождений арабских террористов имеет смысл присмотреться, какие же еврейские неуголовные зэки сидят в наших тюрьмах. Арабский контингент понятен: он напоминает нам о том, что страна и народ живут под постоянной угрозой уничтожения, и эта угроза отнюдь не теоретическая. Арабский террор по сути своей является геноцидом в миниатюре, и только нехватка сил и возможностей препятствует его перерастанию в тотальные масштабы. Как говорится в Пасхальной Агаде: ”Не только в том поколении встали на нас, чтобы уничтожить нас, но из рода в род встают на нас, чтобы уничтожить нас, а благославенный спасает нас от их рук.”

Народы земли, в том числе христианские, исповедующие подставление второй щеки, на самом деле живут законом “око за око”, а ещё лучше два за одно. Если в Ольстере действовал ирландско-католический террор, ему отвечал той же монетой террор протестантский. У нас же соотношение просто сюрреалистическое: на тысячи актов террора со стороны арабов отвечают акты возмездия евреев, которые можно пересчитать по пальцам. Иначе говоря, наш реальный закон – одно око за тысячу. И это в условиях, когда еврейское государство, по сути, стоит на страже неприкосновенности арабских камнеметателей, хотя по либеральным и демократическим английским законам, бросание предметов в движущиеся автомобили справедливо классифицируется как попытка убийства (у нас же такого рода убийства считаются “дорожными авариями”, а попытки евреев защищаться преследуются судом, тем самым – самым справедливым в мире…). Смертной казни для арабских террористов нет, хотя чем, по сути, отличается сжигание матери с детьми зажигательной бутылкой от подвигов подопечных Эйхмана? В тюрьме арабские убийцы кормятся, как на убой, никаких каторжных работ для них не предусмотрено, а чтобы скучно не было, им устраивают матчи по настольному теннису. Но и эти условия слишком жестоки для наших убийц, поэтому их время от времени освобождают в массовом порядке под тем или иным предлогом. Во время отсидки семьи террористов обеспечиваются арабскими властями и организациями, Израиль этому не препятствует. Поэтому арабские террористы ведут почти беспроигрышную игру.

А что же происходит с теми еврейскими единицами, которые отвечают на массовый арабский террор той же монетой, только неизмеримо более мелкого достоинства? Даниель Морали, например, отсиживает пожизненное заключение после акции мести за убитого арабами брата. Нахшон Волас отсиживает пожизненное заключение с 1989г. за такую же акцию. Нехемия Мешбаум отсиживает 15 лет за акцию на мясном рынке, которую совершил, будучи несовершеннолетним, в 1991г. Братья Кахалани получили по 8 и 10 лет с 1994г., когда провокатор ШАБАКа послал их стрелять в арабов, предварительно обезвредив их пистолет.

Ами Попер сидит за стрельбу по арабам с 1990г.

По отношению ко всем этим людям логично было бы применить те же критерии освобождения (по меньшей мере!), как и к массово освобождаемым арабским убийцам, за действия которых они мстили. Однако, в отличие от арабов, эти люди никому не нужны, а соображения элементарной справедливости мало интересуют нашу одноглазую Фемиду.

Ещё более удивительна разница в подходе “с учётом национальности” в случаях Школьника и Соскиной. Йорам Школьник получил пожизненное заключение за то, что пристрелил пойманного арабского террориста, который пробирался с гранатой в еврейскую школу, убивать детей. Мотивировка: террорист был уже пойман, опасности не представлял, а потому его убийство ничем не оправдано. Сколько террористов снова убивали евреев после массовых освобождений из наших тюрем – к делу не относится. А как же тогда быть с убийством Баруха Гольдштейна? Ведь и его, по официальной версии, растерзали уже после того, как он был обезоружен и опасности больше не представлял! Однако к этим убийцам наша Фемида никаких претензий не имеет: они арабы, убили еврея, это можно. Таков дискриминационный разрыв на национальной почве: пожизненное заключение – напротив полной легализации. Расизм?

Арабские (а иногда и ивритские) газеты пестрят такими дикими антисемитскими карикатурами, что по сравнению с ними иногда бледнеет даже нацистский “Штюрмер”. Какими только зверями и фантастическими чудовищами не изображаются в них евреи и иудаизм! Но слышали ли вы когда-нибудь, чтобы кто-то за это сидел в тюрьме? Что вы, ведь у нас свобода выражения! Даже солидаризоваться с нацистами у нас можно безбоязненно. Светоч израильского ваяния, Тумаркин, например, писал о том, что при виде религиозных евреев он понимает нацистов. Но в тюрьме сидит не он и не арабские карикатуристы, а Татьяна Соскина, которую обвинили в расклеивании нескольких листовок, изображающих Мухаммеда в виде свиньи. И тут уже ничего не помогло: ни отсутствие прямых доказательств столь страшного преступления, ни отсутствие жалоб с чьей бы то ни было стороны на совершение оного злодеяния, ни тот факт, что Соскина лечилась в стране исхода от психического заболевания, а потому её трудно считать подсудной. Арабские женщины, убивавшие евреев, были с почётом амнистированы, а еврейская женщина продолжает сидеть в тюрьме за рисунок! Вот уж действительно, самый справедливый в мире…

Наша израильская инквизиция не брезгает и пытками, чтобы заставить еврейскую жертву признаться в несовершённых преступлениях. Хаим Пекович, после двух обмороков, “признался” в бездоказательном “поджоге” и в “намерении” метать свиную голову. Сидит!