МОШЕ ФЕЙГЛИН

«Эта территория находится под исламским суверенитетом», — сказал мне высокопоставленный офицер полиции на Храмовой Горе. «Я думал, что мы в Иерусалиме, столице Израиля», — ответил я и начал переписку и серию встреч с ген.инспектором полиции Йохананом Данино, юр.советником правительства Йегудой Вайнштейном и министром внутренней безопасности Ицхаком Ароновичем.

В итоге слова того офицера получили письменное подтверждение ген.инспектора полиции, впервые признавшего, что запреты, налагаемые на евреев на Храмовой Горе, следуют не из соображений безопасности, а просто из того факта, что суверенитет на это место перешел к мусульманам и они определяют правила там.

Так втихаря и в полном противоречии с законом, без решения Кнессета или общественного обсуждения, Храмовая Гора — сердце нации — была передана чужеземной власти. Когда все высокопоставленные лица, с которыми я беседовал на эту тему, были приперты к стене сухого закона и не могли отвертеться, то лично премьер-министр Биньямин Нетаниягу взял на себя ответственность и своим прямым указанием две недели назад запретил мне восхождение на Храмовую Гору.

Речь идет о явном и грубом нарушении ряда базобых законов страны: Основного закона об Иерусалиме, Основного закона о Кнессете (параграфа о правах депутата Кнессета), Основного закона о правах и достоинстве человека. Речь идет об отмене израильского суверенитета в сердце Иерусалима и попирании Кнессета как суверена. Речь идет о пересечении явной и жирной красной линии, грубой ломке правил, что не позволяет мне продолжать обычную политическую деятельность.

Я хорошо помню, как перед депортацией Гуш-Катифа умолял ликудовских министром выйти из правительства. «Если мы уволимся», — ответили они мне, -»правительство не падет, но мы не сможем влиять и помогать». Конец известен. Когда представитель общественности не в состоянии идентифицировать «красную черту» и продолжает в новой реальности вести себя по старым правилам, — проигрыш гарантирован.

На протяжении лет мы, поднимающиеся на Гору, привыкли к постыдной действительности, когда представитель Вакфа, сопровождаемый израильским полицейским, следует за нами и следит за движением наших губ, чтобы не произнесли еврейскую молитву на месте еврейского Храма. Если еврей осмеливается молиться, представитель Вакфа требует от израильского полицейского арестовать еврея, и полицейский спешит выполнить требование.

Это омерзительный запрет, хуже, чем наложенный мусульманами на молитву евреев в Меарат а-Махпела до освобождения Хеврона в 1967г. Там мусульмане позволяли евреям подниматься до седьмой ступени и молиться; а на Храмовой Горе под, якобы, израильской властью — полный и строгий запрет.

Но мы, восходящие на Гору, привыкли, а привычка стирает скверну. Когда-то мы привыкли к первым — еще не смертельным — нацистским антисемитским указам. Сейчас мы привыкаем к утрате легитимации, к требованию извинений перед «ограбленным турецким казаком», к китайскому плевку во время официального визита. Мы привыкаем, и в итоге платим в несколько раз больше.

Так и мы, восходящие на Храмовую Гору, так хотевшие вернуть туда евреев, мы кусали губы, соглашались с позорным условием не молиться, на протяжении лет привыкли к унижающему сопровождению.

Но в последние две недели раскрылась скверна уже не на уровне представителя Вакфа по отношению к простому еврею, восходящему на Гору; речь идет о мерзости на уровне самых высокопоставленных представителей — поведение исламского Вакфа по отношению к израильскому правительству.

Тут уже фигурируют не представитель Вакфа, израильский полицейский и еврей, желающий помолиться на Храмовой Горе, а иорданский король, израильский премьер-министр и депутат Кнессета, желавший войти в место, где молятся.

(«Макор ришон» ) 

Перевел Моше Борухович 
МАОФ