Отрывки из нижеизложенной книги. Теперь речь пойдет о светских львах

При Июльской монархии слово «лев» повсеместно употребилось как синоним слова «денди» и означало модного молодого Человека. Автор «Физиологии льва» (1842), рассуждая о «существе, которого природа одарила эксцентрическими вкусами и боевитым характером, существе, которое одевается по моде, рассуждает исключительно о лошадях, собаках и любовницах, существе, у которого в жизни множество кредиторов, а в кармане — несколько тысячефранковых кредитных билетов», именует это существо то денди, то львом, не делая между этими словами никакой разницы. Между тем в данном случае речь идет именно о денди, а вовсе не о льве в исконном смысле слова.
Что же касается льва, то он — особа, возбуждающая всеобщее любопытство и привлекающая внимание досужих наблюдателей, подобно львам из лондонского Тауэра, которым, если верить Литтре, светские «львы» и были обязаны своим наименованием. Словарь Робера датирует возникновение термина «лев» в интересующем нас смысле 1835 годом. Между тем щеголи употребляли слово «лев» еще в эпоху Реставрации; по-видимому, все дело в том, что в ту пору оно воспринималось преимущественно как английское заимствование. Подтверждение этому мы находим, например, в строках, написанных герцогиней де Майе в июне 1829 года: «Весь Париж занят нынче только одним — возвращением г-на де Ламартина. Все стремятся его увидеть, все наперебой приглашают его на обед, чтобы провести вечер в его обществе. Он сделался, как говорит леди Морган, настоящим светским львом». Не потому ли герцогиня считает нужным сослаться на английскую путешественницу, что во французской фразе слово лев еще не стало звучать вполне естественно?



Десять лет спустя Дельфина де Жирарден, дорожащая репутацией пуристки, подчеркивает, как сильно выродилось слово «лев»: всякого, кто одевается по моде и жаждет выделиться своим экстравагантным видом, именуют львом, тогда как следовало бы в этом случае вести речь о денди, щеголе или о человеке фешенебельно . Лев, даже обладая внешностью вполне заурядной, может на мгновение привлечь к себе внимание всего общества и пробудить его любопытство. Львом, то есть «звездой», можно стать в силу самых разных причин: в 1828 году г-н Кайе, выучив арабский язык так хорошо, что все принимали его за мусульманина, пересек всю Африку и добрался до Томбукту; мадемуазель д'Анжевиль в 1838 г. поднялась на Монблан; г-н Аббади, пробывший два года в Эфиопии, в 1839 году возвратился оттуда с подростком, который, оказавшись в зрительном зале парижского театра, принялся испускать пронзительные крики; г-н де Серее в 1840 году возглавил посольство, отправленное к персидскому шаху. Все эти львы были обязаны своей славой экзотическим подвигам, исключительным спортивным достижениям. Однако, подвизаясь на сцене парижского света, можно было прославиться и куда менее оригинальным способом: например, произнести пламенную речь в палате депутатов или опубликовать книгу, пользующуюся успехом.




У льва непременно имеется в активе какая-нибудь оригинальная черта, порой прибретенная им по чистой случайности: в 1843 году один английский лорд, вернувшийся из Индии, сделался львом исключительно потому, что некая прекрасная дама, танцевавшая с ним на балу, умерла прямо во время танца. Нездоровые вкусы публики способны сделать львом даже самого настоящего убийцу: так, роль льва играл Фиески во время процесса 1836 года; у него просили автографы, каждый считал за честь пожать ему руку. Всякий иностранец имеет неплохие шансы стать львом, просто-напросто следуя обычаям своей родной страны. Например, в 1837 году посол тунисского бея, приглашенный в гости к некоему биржевому маклеру «с семейством», прибыл в сопровождении своих восьми жен: назавтра все дамы квартала Шоссе-д'Антен страстно захотели увидеть посла у себя в гостях и он, сам того не желая, сделался львом.



Пребывание в амплуа льва всегда мимолетно, и другим быть не может. Мода стремительно сменяет одного льва другим. В музыке каждый новый сезон ознаменовывается появлением нового льва: в 1843 году роль «льва-пианиста» исполняет Драйшок, только что прибывший из Германии; в 1846 году — г-жа Камиль Плейель, и так далее. Лев — это особа, на какое-то (пусть даже самое короткое) время вживающаяся в роль звезды общества. Именно поэтому все звезды общества начинают с того, что становятся львами. Звездами же эти львы делаются потому, что умеют извлекать пользу из своей эфемерной славы и превращать ее в известность более продолжительную, о какой бы сфере деятельности — политике, литературе или искусстве — ни шла речь. Двери высшего общества открываются перед львом в мгновение ока. Еще вчера он не был известен ни единой душе, а сегодня у него уже полно зрителей и поклонников. Ему остается только с умом воспользоваться этими мимолетными возможностями. Именно так, например, поступила Америка Веспуччи, числившая среди своих предков флорентийского мореплавателя, которому Америка обязана своим именем. Прежде чем отправиться в Соединенные Штаты и начать там борьбу за богатства предков, эта художница, обитавшая то в Париже, то в Лондоне и зарабатывавшая на жизнь своими полотнами, горячо отстаивала французской и английской столицах независимость Италии. Состену де Ларошфуко, снабдившему ее перед отъездом в Лондон рекомендательными письмами, она писала 2 июля 1840 года: итак, нынче я исполняю роль лондонской львицы; все знаменитости считают своим долгом меня посетить. Я в большой моде и уже не нуждаюсь в рекомендательных письмах».



Таким образом, далеко не всякий лев может быть назван денди. Смешение двух понятий происходит только оттого, что любой денди страстно желает стать львом; не сумев этого сделать, навсегда останется не кем иным, как денди-неудачником. Кроме того, если денди существует «без всяких почему», лев всегда бывает обязан своим возвышением некоей причине — как завило, совершенно ничтожной и случайной. Впрочем, оба, и лев, и денди, зависят от моды и доказывают своим примером ее могущество, как и ее произвол. Эта произвольность не только обуславливает само возникновение львов и денди, но также позволяет светскому сообществу, которое создает репутации и распределяет лавры, сохранять известную независимость при выборе кумиров. Разумеется, сообщество это всегда готово признать заслуги людей, по праву слывущих авторитетами в определенной (политической, финансовой, художественной) сфере, и способствовать тому, чтобы именно эти люди вошли в моду, однако оно сохраняет за собою возможность прославить и ввести в моду людей, на первый взгляд этого не заслуживших. Именно таким образом светское Сообщество утверждает собственную власть.



Львы бывают не только мужского, но и женского пола. Что же подразумевалось под словом «львица»? Если при Второй империи «львицами» стали именовать дам полусвета, то при Июльской монархии так называли молодых светских дам, которые, стремясь привлечь к себе внимание, подражали модникам мужчинам. Львицы занимаются спортом, участвуют в скачках: в декабре 1841 года десять «великосветских наездниц» приняли участие в стипль-чезе на пять километров (препятствиями служили рвы и очень высокие изгороди). Львицы стреляют из пистолета и ездят на охоту: одна из них получила в подарок от жениха, среди прочего, «прелестное разборное вороненое ружьецо, целиком умещающееся в сафьяновый футляр размером с книжку форматом в двенадцатую долю листа». В Париже (в бассейне на набережной Орсе), а летом в Дьеппе или Гавре львицы занимаются плаванием, после чего «для поддержания сил пропускают стаканчик рома или можжевеловой». Прогуливаясь в колясках по Булонскому лесу или по Елисейским полям, они курят настоящие гаванские сигары — дорогой контрабандный товар, который у них порой конфискует полиция. Иначе говоря, львица — это денди женского пола.



Пресса освещает прежде всего спортивные подвиги львиц, однако этих дам отличают и другие, менее благовидные пристрастия, например, любовь к карточным играм или весьма вольное отношение к супружеским обязанностям: львицы хранят в тайне похождения своих супругов, а порой даже помогают им заводить интриги... Именно эта нравственная двусмысленность и приведет к тому, что термин «львица», вначале применявшийся к дамам высшего света, впоследствии станет означать даму полусвета. Что же касается денди, то они совершают ради львиц тысячи безумств: так, когда некий муж швырнул в огонь красные башмаки своей жены (герцог Германтский приказал Ориане всего-навсего снять башмаки), молодые люди, рискуя обжечь руки, вытащили их из камина и торжественно погрузили в чайник, в котором как раз заваривали чай.

http://digitalgallery.nypl.org/nypldigital/dgkeyse...&sLevel=&sLabel=&imgs=20&pNum=