«АиФ» рассказывает историю жизни и любви революционерки Александры Коллонтай.

Коллонтай была красоткой.
© / РИА Новости

«Маленькая девочка, две косички, голубые глаза. Ей пять лет. Девочка как девочка, но если внимательно вглядеться в её лицо, то замечаешь настойчивость и волю.

Девочку зовут Шура Домонтович. Эта девочка - я», - так написала о своём детстве Александра Коллонтай.

Александра Коллонтай в детстве. 1872 год.
Фото: РИА Новости

Бесперспективная

Кто бы мог подумать, что маленькая Шура из обеспеченной дворянской семьи, которая гордилась принадлежностью к роду средневекового князя Довмонта Псковского, вырастет в валькирию революции. Да ещё и напишет опус под названием «Дорогу крылатому Эросу!».

Как только девушка созрела, в женихи к ней выстроилась целая очередь высокопоставленных мужчин. Но Шурочка и не думала связывать свою судьбу с «большими деньгами».

Она отказала адъютанту Александра III Тутолмину. Иван Драгомиров (сын извест­ного генерала) застрелился из-за неразделённой любви к Александре. Сама Шурочка так оправдывала свою недоступность: «Мне безразличны блестящие перспективы. Я выйду замуж за человека, которого полюблю».

А полюбила она своего дальнего родственника, выпускника Военно-инженерной академии Владимира Коллонтая.

«Среди беззаботной молодёжи, окружавшей меня, Коллонтай выделялся не только выдумкой на весёлые шутки, затеи и игры, не только тем, что умел лихо танцевать мазурку, но и тем, что я могла с ним говорить о самом важном для меня: как надо жить, что сделать, чтобы русский народ получил свободу... Кончилось тем, что мы страстно влюбились друг в друга»,

- вспоминала она первые дни их знакомства. Родители Шурочки были против этого союза - Коллонтай был беден. Но Александра поступила по-своему. Любила ли она мужа? Наверное. Но эта любовь быстро иссякла.

«Я хотела быть свободной, - признавалась она. - Маленькие хозяйственные и домашние заботы заполоняли весь день, и я не могла больше писать повести и романы... Как только маленький сын засыпал, я шла в соседнюю комнату, чтобы снова взяться за книгу Ленина».

Тогда у Шурочки появилась ещё одна отдушина - друг мужа, офицер Александр Саткевич. Он временно поселился в их семейном доме.

«Я уверяла обоих, что их обоих люблю - сразу двух», - вспоминала Коллонтай свой любовный тре­угольник. Она ушла от мужа, а вскоре и от Саткевича.

А дальше один роман сменял другой. Отношения с редактором первой российской легальной газеты социал-демократов экономистом Петром Масловым начались бурно, но закончились в один миг.

Маслов был женат, а Шурочку сильно тяготило то, что после их свиданий он, боясь жены, во весь опор мчался домой. Роман с 26-летним Александром Шляпниковым завязался у 39-летней Коллонтай… на похоронах.

Но как только Шляпников захотел более серьёзных отношений, намекнув, что неплохо бы Александре вести себя дома не как революционерке-феминистке, а как нормальной женщине, жене, пыл Коллонтай тут же иссяк.

«...Меня прямо пугает мысль о физической близости. Старость, что ли? Но мне просто тяжела эта обязанность жены. Я так радуюсь своей постели, одиночеству, покою... Если бы он мог жить тут как товарищ!.. Но не супружество! Это тяжело».

Чтобы избавиться от назойливого поклонника Александра решила поехать с сыном Мишей в Америку.

Шляпников предложил отправиться «всей семьёй». Коллонтай его одёрнула: «Я хочу побыть с сыном, я так давно его не видела».

Но Шляпников не отступал, купил билет на тот же рейс, но Коллонтай поменяла свои билеты на более ранний выезд. «Так надо. Когда-нибудь ты поймёшь мои материнские чувства. Если хочешь, приезжай. Но потом» - такую записку она написала Шляпникову перед отъездом.

Плошки и горшки

«Не думайте, что женщина так крепко держится за свои ложки, плошки и горшки», - постоянно уверяла соратников по революции Коллантай. Она активно писала статьи и призывала народ к сексуальной революции: изобрела теорию «стакана воды», в которой заявила, что в свободном от буржуазной морали обществе каждый может удовлетворять свои половые потребности так же легко, как выпить стакан обычной воды.

В 1913 г. Коллонтай опубликовала исследование под названием «Новая женщина», где заявила, что женщина должна бороться со своими эмоциями и отказаться от ревности. Знала бы Александра, что придёт время и она откажется от своих же идей!

Шурочка и Павел Дыбенко.
Фото: РИА Новости

Нарком по морским делам Павел Дыбенко вошёл в историю, отдав приказ матросу Железняку разогнать Учредительное собрание. Он с первого взгляда произвёл впечатление на неё. Новый фаворит был моложе Шурочки уже на 17 лет.

Коллонтай была влюблена в молодость и бесстрашие Дыбенко, он же разглядел в ней умную и привлекательную женщину. Но в марте 1918-го Дыбенко был арестован за «беспричинную сдачу Нарвы».

Коллонтай обивала пороги высокопоставленных лиц, а однажды, придя на свидание к Дыбенко, предложила ему стать её мужем. Это была первая запись о браке в первой книге актов граждан­ского состояния советской России.

Дыбенко оправдали. Он уехал воевать в Крым. Но внезапно на поборницу мужской свободы обрушилось известие - супруг, которого она спасла от смерти, завёл другую. Коллонтай отправилась в Симферополь.

В кармане френча мужа отыскала письмо с подписью: «Твоя, неизменно твоя, Нина»… «Умом понимаю, - написала она в своём дневнике, - а сердце уязвлено. Самое больное - зачем он назвал её голубкой? Ведь это же моё имя! Он не смеет его никому давать, пока мы любим друг друга. Но... Выпрямись, Коллонтай! Не смей бросать себя ему под ноги! Ты не жена, ты человек!»

Она, возможно, впервые в жизни по-настоящему страдала. Попросила, чтобы её отправили на работу за границу. И, оказавшись в Норвегии, тут же закрутила роман с французским коммунистом, секретарём советской миссии Марселем Боди.

Француз был младше революционерки уже на 21 год… Однако товарищи по партии мягко намекнули Шурочке, что хоть её новый любовник и коммунист, но всё же француз. А посему негоже поборнице революции связывать себя с выходцем из капиталистической Европы.

Коллонтай осталась одна. В 1937-м ей сообщили, что её бывший возлюбленный Шляпников был арестован и расстрелян, Саткевича ждала та же участь, Дыбенко был приговорён к высшей мере наказания в 1938-м… А Коллонтай всё чаще вспоминала первого мужа, прощавшего ей всё.