КРИВАЯ ИЗЛУЧИНА ЭЛЬФИЙСКОГО ПРИНЦА

Здравствуй!

...Наверное, ты сам знаешь, как непросто рассказывать об истории волшебной любви, где есть — и заблуждения, и перевоплощения, и прозрение, и ещё много всего, перепутанного во времени и пространстве...

Итак, девочка-Бродяжка, войдя в Эльфийский замок, вдруг увидела пустую клетку с витыми прутьями, кормушкой и карликовым деревцем-бонсай — чёрная японская сосна...

Увидев опустевшую клетку, она вдруг реально почувствовала дрожь на своих холодеющих плечах. Завитки пламенных волос больше не грели...

— Саджи, что с тобой? — дотронувшись до её ледяного плеча, встревожено спросил Эльфийский принц Вран.

— Почему клетка пуста? — спросила она растерянно, - и деревце совсем почернело... Неужели ты не поливал его с тех пор?..

— С каких? — удивлённо переспросил он, тряхнув дымчатой охапкой волос...

И с головы вдруг посыпались вороньи перья...

— Я тоже не помню, с каких... — выдохнула она растерянно, а из её раскрытых ладоней вырвалась стайка нежных пёрышек. Вылетела и распалась по обрывкам картин, разбросанным краскам, разломанным кисточкам и покалеченным скульптурам.

И тут только Саджи впервые заметила, как неприглядно и замусорено выглядит самая лучшая зала Эльфийского замка. Самая лучшая, потому что здесь когда-то Эльфийский принц Вран сотворял свои божественные картины, а из древа золотой сосны создавал прекрасные скульптуры... Здесь всё было напитано его высоким духом Сотворенья... И не даром к нему прилетала сама богородица ЗимунЪ и частыми гостями здесь были покровительницы искусства Мнемосины...

...Проследив глазами за вспорхнувшими с ладоней Саджи пёрышками, принц Вран вдруг тоже остановил глаза на творящемся беспорядке. Он поднял с затоптанного паркета отломанную руку от скульптуры одной из Мнемосин, которая благодушно позировала ему время от времени...

— У меня такое чувство, будто это место покинула душа, — глядя на горы мусора и высохший сад-бонсай, чуть слышно прошептала Саджи...

— И я тоже не помню, что произошло... Будто целые годы пил беспробудно дорогие бургундские вина, кто-то постоянно вливал в меня их и серебряными чашами, и кубками.... и только что начинаю приходить в сознание...

В этот момент за окнами залы словно бы зарыдала во весь голос ошеломлённая метель. Окно распахнулось, и порыв ворвавшегося в апартаменты снега мгновенно загасил чуть теплящийся огонь в камине. Мерцающей петлёй по зале понеслись утончённые существа в полупрозрачных одеждах... Приближаясь к разодранному обшарпанному креслу, в котором сидел обескураженный своим положением принц, каждая из Мнемосин превращалась в прекрасную девушку и, бросая в лицо Врана пригоршню колючего снега выговаривала:

— Да, ты повёл разгульную жизнь!

— Ты превратил свою мастерскую в бордель и в кабак!

— Ты запустил в свой храм искусства гуляк и торгашей!

— Ты предал собственную высоту!

— И творческий дух покинул тебя!

...Завершив круг петли, все пять Мнемосин снова обратились в вихревой поток и вылетели в окно. По залу, словно растрёпанные, оторванные от птиц крылья, потерянно носились обрывки бумаги — клочья некогда великолепных набросков будущих картин... Скульптура богородицы ЗимунЪ, расколовшись на мелкие щепки и колобашки, частями закатывалась под столы, диваны и опрокинутые мольберты...

В окне снова заметался хвост лисьего пламени...

— Нет-нет, — подбежала к нему Саджи, — я не оставлю тебя на поруганье прошлому, — и обняла за плечи... — Нельзя мешать возвращению твоего сознания! Хотя теперь я немножко понимаю, почему вдруг стала девочкой-Бродяжкой...

— Я достоин презренья? — посмотрел он на неё умоляюще.

— Презреть и отвернуться всегда легче, чем протянуть руку и спасти, — тихо сказала она, опустив кружева ресниц на фиолет печальных глаз... — К тому же мы ещё не до конца выяснили, что всё-таки произошло...

...Так они стояли, обнявшись. Хвост лисьего пламени накатывал на ледяное окно, будто искал неведомую излучину мелочного сознания в мыслях Эльфийской принцессы, чью душу всегда хранила одна непохожая на всех дивная птица. И пока они так стояли, и пока в окно замка билось завистливое и злобное создание в образе пламени лисьего хвоста, метель, голосом самой богородицы ЗимунЪ читала стихи, которые потом обязательно должны будут обрести форму прекрасной картины... Саджи излучина...

Сумраки сажею
Вымажут!
Да съедят заживо!
В чёрное крашенный,
Улетишь саджею!
Заживо съеденный —
Будешь ты и тени рад!
Стрелами, тенями
Распиши стены в тереме!
Мол, хочу в светлый сад!
Не хочу темени!
Пигалица зоркая
Ветром соткана!
На крыле корка льда!
Под крылом сердце в пляс!
Целишься ты куда?
А потом, пеняй, что не спас!
Зорькою тайною
Грейся на проталине!
Чёрный грай
Крылом врановым
Через край славу льёт!
Да горька слава нам!
Её только сильный пьёт!
Правдою горькою
Да полынью сладкою —
Каркаю, охаю —
Будто кровью харкаю!
Будто вижу дальше слов!
Будто знаю больше всех!
Всему внемлет рыбья кровь!
Да не греет рыбий мех...

Валерий Крайцев

...Карликовое деревце-бонсай, наречённое величественным и чарующим знаком чёрной японской сосны, слушая всё это, тихонечко оживало. Оно словно что-то знало про реку времени, которая уносит всё тяжёлое и мрачное и возвращает крылатый свет...

...А нам всегда стоит помнить, что, не смотря на временный разгром в сердцах и в доме, всё счастливое может ещё долго продолжаться, если излучина мелочности так и не обнаружится во всём существе, как самой Эльфийской принцессы, так и в нашем собственном сознании... Поэтому тоже не впускай в себя излучину мелочности!

Будь великодушен!

До свидания!





.