(17 января по ст. ст.) В Москве в Художественном театре прошла премьера "Вишневого сада", приуроченная к дню рождения автора - Антона ЧЕХОВА.

СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ "ВИШНЕВЫЙ САД" В ПОСТАНОВКЕ СТАНИСЛАВСКОГО, 1904 ГОД

110 лет назад, 17(29) января 1904 года, в Художественном театре состоялась премьера «Вишнёвого сада». Это была последняя пьеса А. П. Чехова, и о том, чего она стоила автору, почему он так медленно над ней работает, — в театре никто не догадывался.

Болезнь прогрессировала столь быстро и мучительно, что позволяла писать иногда лишь по три-четыре фразы в день.

Первые впечатления от чтения «Вишнёвого сада» в театре были у многих смутными, но Станиславский принял пьесу безоговорочно восторженно:

«По-моему, „Вишнёвый сад“ — это лучшая Ваша пьеса. Я полюбил её даже больше милой „Чайки“. Это не комедия, не фарс, как Вы писали, — это трагедия, какой бы исход лучшей жизни Вы ни открывали в последнем акте».

Премьера спектакля совпала с пребыванием Чехова в Москве и днём его рождения. Он не хотел присутствовать на спектакле, опасаясь провала (постановка казалась ему затянутой), но за ним заехали и в антракте устроили чествование, посвящённое премьере, дню рождения писателя и 25-летию его литературной деятельности.

Из речи Вл. И. Немировича-Данченко:

«Милый Антон Павлович! Наш театр в такой степени обязан твоему таланту, твоему нежному сердцу, твоей чистой душе, что ты по праву можешь сказать: это мой театр. Сегодня он ставит твою четвёртую пьесу, но в первый раз переживает огромное счастье видеть тебя на первом представлении.

Народная поговорка говорит: Антон — прибавление дня. И мы скажем: наш Антон прибавляет нам дня, а стало быть, и света, и радостей, и близости чудесной весны!».


“Вишневый сад”

Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то это значит, что болезнь неизлечима.

Попал в стаю - лай не лай, а хвостом виляй.

И что значит умирать? Быть может, у человека сто чувств, и со смертью погибают лишь только пять известных нам, а последние девяносто пять остаются живы.

Мы отстали, по крайней мере, лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку.

Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом.


.