Он совсем особенно крестился перед церквами. Во время самого любопытного разговора вдруг прерывал себя на полуслове, крестился и, закончив это дело, продолжал прерванную фразу. Одни думали, что он делает это, чтобы понравиться женщинам, другие видели в этом антибольшевистский эпатаж. И почему-то никто не додумался до совсем простого объяснения: Гумилев русский православный человек – вот он и осеняет себя крестным знамением в виду храма: врагам на страх, Богу на радость.