капитан_Немо_ все записи автора

 

 ПИЦЦА СВАЛИЛАСЬ, И ТЫ СВАЛИВАЙ

      С 25 января 1987 у нас начался 4-х дневный перерыв между матчами, в это время проходил Super Bowl между New York Giants и Denver Broncos. Я начал смотреть матч дома, но в одиночестве это было отстойно. Я очень любил Super Bowl. У меня всегда было три повода, чтобы напиться. Мой день рождения, Рождество и Super Bowl. Именно так. Это было моим требованием. Итак, я встретился с друзьями в баре. Я планировал не пить, но всегда найдется кто-то, кто скажет: "Давай выпьем, Боб," – мне придется отказаться: "Не, не, я не пью." Он ведь не уймется: "Всего один бокал," – и мне приходится соглашаться, а потом скрывать это от руководства клуба. Просто большой замкнутый круг. Я не считаю, что выпивка мешала мне играть в хоккей. Многие скажут, что я выступал гораздо лучше, когда выпивал. А когда я уходил в завязку – часто были обратные отзывы: "Совсем опустился, уже ниже киля пал."
В то особое воскресенье, когда проводился Super Bowl, я действительно не разгонялся, выпив всего пару рома с колой. Я находился постоянно под микроскопом - кто-нибудь мог запросто сдать меня.
Жак Демер хорошо ко мне относился. Я получал много игрового времени. Он ставил меня в первое-второе звенья. Как тренер он предпочитал больше разговаривать с игроками. Некоторые из нас считали, что его слова: "Давайте, давайте, сделайте их, парни!" – повторяемые изо дня в день, уже устарели. Однако, мне нравилось, что он не использовал множество видеоматериалов. Он был представителем старой школы. Его отец был алкоголиком, и он постоянно мне об этом говорил. Он действительно хотел со мной подружиться, так что после одного из важных матчей, который мы выиграли, и я неплохо себя проявил, Жак и я решили пропустить по паре кружек пива.
Пэт Дюшарм позвонил Жаку с укоризной: "Зачем ты это сделал? Теперь он считает, что ты его не осуждаешь."
Жак ответил ему: "Не знаю, Пэтти, я не думаю, что он алкоголик. Он был совершенно нормальным. Выпил пару бокалов пива и был в полном порядке."
После Super Bowl я вновь оказался в газетах, Жак вызвал меня к себе, объяснив, что мне вновь нужно на реабилитацию – это будет уже мой третий раз. Я ответил, что если я хочу выпить пива, то это никого не должно ебать, но он добавил, что если я откажусь, то он исключит меня из команды, и в довершении у меня будет уже третья стадия реабилитации. Блять!
 

 

    11 февраля 1987 я отправился в Brentwood Recovery Home для алкоголиков в Виндсоре, возглавляемый очень твердым священником преподобным Полом Шарбонно. Отец Пол ни с кем не сюсюкался. Wings позаботились о том, чтобы у меня было освобождение на посещение работы, так что я мог играть. Я жил в центре, но меня отпускали на матчи и тренировки.
Примерно через месяц в матче против Minnesota North Stars Джои Кочур забил на первой минуте. Через несколько минут я получил шайбу и рванул к их воротам. Френк Мюсил сбил меня, и рефери назначил буллит в ворота Кари Такко. Я так нервничал, что меня аж трясло. Я сделал несколько шагов до шайбы, раз пять взмахнул клюшкой, подхватил шайбу, пожонглировал с ней, переехал синюю линию и переложил шайбу с неудобной руки на левую. У меня было два варианта для броска – или бросать над ловушкой, или под пятую точку. Я решил бросать в домик – переложил вновь на неудобную сторону и резко бросил. Takko свел щитки вместе, но было уже поздно. Шайба отскочила от щитка, и мне подфартило – она проползла в левый угол. Признаюсь, это был очень щекотливый момент.
В конечном счете, меня выгнали из Brentwood за нарушение правил. Иногда мне назначали специальное лечение. Я доставал билеты для консультантов, и они разрешали мне не возвращаться подольше. Вообщем, все было нормально, и я раздавал автографы для их ребятишкам, если те успевали прийти до полудня.
Отцу Полу не нравилось такое положение дел, а вдобавок я еще и заглянул в стрип-клуб в Виндсоре. Не стоит этого делать, когда ты живешь в реабилитационном центре. Я повстречал там двух сестер француженок, работавших танцовщицами. Мы разговорились, и одна из них оставила мне свой номер, попросив перезвонить. Так я и сделал. Я пригласил её поужинать в одном из центральных ресторанов. Она заказала себе водку и апельсиновый сок, удивившись, что я не пью: "Ты себе ничего не заказываешь?" Я отговорился: "Да знаешь, мне сегодня еще за руль, может попозже закажу." Мне не хотелось, чтобы она узнала, что я не пью. Я думаю, ей бы не очень понравилось, если бы я ей все выложил: "Извини, я алкоголик," – понимаете, о чем я? Так что я обыграл эту ситуацию, словно не хочу схватить лишний штраф. Потом мы отправились в бар, и она заказала кувшин пива. Налила себе, а потом и мне. Я просто крутил бокал в руках, нагревая его, и думал: "Хорошо, буду просто притворяться." А потом появился другой кувшин, и я серьезно нагрузился.

 
      Последней каплей стала пицца, которую я заказал ночью, когда нам захотелось перекусить. В дверь постучали. На пороге стоял отец Пол, державший эту пиццу над плечом. Он швырнул её через плечо на пол и сказал: "Пицца свалилась, и ты сваливай."
Я не мог поверить, когда меня выбрали для участия в матче всех звезд НХЛ 20 января 1988. Заголовок в Windsor Star гласил: ПРОБЕРТ НА ДЕВЯТОМ НЕБЕ ОТ ПРИГЛАШЕНИЯ НА МАТЧ ЗВЕЗД, прямо в яблочко.
После объявления состава на матч звезд, я переночевал дома в Виндсоре, а утром отправился на тренировку. Один парень отказывался меня пропускать, поэтому пришлось звонить Пэту Дюшарму, он спустился вниз, и стал убеждать охранника, что все конфликты с законами США у меня улажены, и все в порядке. Пэт меня отмазал, но на тренировку я опоздал. Я переоделся, снял передние зубы, и пошел на лед. Я попросил Пэта, чтобы тот объяснил тренерам причину моего опоздания. Все были уже разогретые, а оставался сухим, и Супи, проезжая мимо меня, крикнул: "Погнали, Проби! Черт, ты просрал всю тренировку, и стоишь тут как идиот. Давай, работай." Я посмотрел на него и ответил: "Я решыл побересься до матся."
Этот матч стал одним из главных в моей карьере. Он проходил в Сент-Луисе. На площадке выступали просто невероятные личности – Марио Лемье, набравший шесть очков, Матс Нэслунд, сделавший пять передач; Денис Савар – гол+2 передачи; Дейл Хаверчак – гол+2 передачи; и, разумеется, Уэйн Гретцки, забивший на 18:46 первого периода с моей передачи. Если бы год назад мне сказали, что я окажусь здесь – я бы рассмеялся вам в лицо. Непередаваемые ощущения.
 

     В конце марта я получил письмо от Джимми Ди: "Рад сообщить, что вы достигли одного из предусмотренных контрактом бонусов в сезоне 1987-88. Набрав 60 очков, вы повысили свою зарплату до $150,000 за сезон." Я получил надбавку в $65,000 к своей начальной зарплате в $85,000.
Закончил он свое письмо фразой: "Боб, не могу ни отметить, насколько все мы довольны твоим выступлением в нынешнем сезоне. Уверен, что ты никогда не забудешь свое выступление на матче всех звезд НХЛ."
Мне повезло, что я оказался в НХЛ в самое подходящее для моего стиля игры. Я не был провокатором, я просто защищал своих одноклубников.
Хорошо, когда вы дружите в коллективе. Моя задача была проста: "Ничего не должно случиться со Стиви." Мне необязательно было всегда торчать с ребятами из команды. У меня была своя дорога, и я попадал в неприятности. Возможно, тогда мне надо было находиться немного ближе к ребятам. Несмотря ни на что, мы со Стиви были друзьями. Он хороший парень. Действительно хороший, классный парень. Он искренне заботился о своих товарищах по команде.
Думаю, что играть вместе со Стиви было также, как если бы я играл с Джо Сакиком, только Стиви был более общительным и более деловым, нежели Джо. Джо просто нормальный парень, которого ничто больше не интересовало, кроме как игра и его семья.
Стиви беспокоился, если я попадал в какие-бы то ни было неприятности, потому что мы были партнерами по звену. Я всегда думал, что это было итак понятно. Я был поражен талантом Стиви. С его габаритами, по сравнению с Лемье, он был просто бесподобным. Стиви делал все для команды. Именно поэтому он был настоящим лидером. Он ложился под шайбы, блокируя броски, так что тренер ставил его в пример игрокам четвертого звена: "Почему вы не ложитесь под броски, когда лучший из игроков падает под шайбы, летящие со скоростью более 160 км/ч?" Он шел в углы площадки. Он делал все возможное для победы. Когда тренером стал Скотти Боумэн, то попросил Стиви сосредоточиться больше на обороне, нежели о нападении. Все думали, что Стиви раздражен такой постановкой вопроса и потребует обмена. Но нет. Он планировал помочь Скотти Боумэну довести количество его перстней за кубок Стэнли до десяти. Он все сделал правильно. И они в конечном итоге победили. Удивительно, когда человеку, забивающему по 50 голов, говорят перейти в чекинг-лайн, и он соглашается на это.
Я играл с парнем, чье имя постоянно звучало в моих ушах: "Эй, Проби, ты видел того парня, что увязался за Стиви? Надо его убрать." А тот парень был просто огромным. Однажды, я задал ему вопрос: "У тебя что, перчатки клеем намазаны?" Никогда не любил игроков, которые будут задираться и накалять обстановку, а потом свалят, когда придет время расплаты.
 

     Свои лучшие бои я проводил в состоянии безумия и злобы. Мне не нравилось провоцировать соперников. Мне не нравилась сама идея того, что я должен подраться с тем или иным парнем, только из-за его репутации. На нас оказывалось огромное давление.
Меня возмущали грязные бои, такие как с Брайаном Курраном, которого прозвали Полковником. У нас с ним было 5 боев – в 1986, 1987 и три в 1988. Во-первых, он не снимал шлем, так что я постоянно разбивал себе все руки, а когда бой заканчивался, и он валялся на льду, а я уже отъезжал от него, то он хватал меня за лодыжки. Не понимаю, что ты хочешь этим доказать? Бой окончен, ты проиграл, прими это как мужчина. Не нужно этого делать. Если ты профессионал, то в тебе должна быть хоть капелька гордости, чтобы не делать таких идиотских вещей.
Я убежден, что не стоит дважды драться с одним и тем же, так как можно получить серьезную травму.
В октябре 1987, в матче, проходившем в Торонто, Дейв Семенко набросился на меня. Перед этим, у меня состоялась встреча с Уэнделом Кларком, ставшей односторонней. Судья схватил Уэндела за майку и оттащил. Он был настроен очень решительно – даже не собирался отступать.

     Семенко должен был присматривать за порядком на площадке, но не сделал это должным образом. Я проезжал за воротами, а он толкнул меня в спину. Он одурачил меня, натянув сетку на голову. Я пытался вырваться, когда самый высокий в лиге лайнсмен Майк Цвик вмешался. Семенко все еще наносил удары, а Цвик сковал меня так, что я не мог высвободить руку. Я орал на него: "Отпусти меня! Отпусти меня!" все, кто был на поле, подключились – вмешался Галлант, Айзерман пытался меня вызволить, подъехали и другие ребята. После схватки Демер отматерил судью, назвав это "грязным поступком." Меня же это мало волновало – Семенко продолжал играть. Я ожидал новой встречи с ним.
У нас не было долгого противостояния, как это было с Доми, но когда Семенко приехал в Детройт в январе, уверен, что зрители предвкушали грядущее. Игра протекала в зоне Торонто, и он задержался в ней последним, так что я был готов встретить его. Я был готов продолжить начатое в прошлом матче. Он попытался натянуть мне свитер, но я сумел освободить руку и приложиться хорошенько пару раз. Я понял, что все кончено, и отступил, тут же вмешались судьи - Семенко сидел на одном колене. Он смог подняться, но толи получил травму, толи просто был ошеломлен, но для него это оказалось перебором. После этого случая он не долго продолжал играть.