Кто этот человек - никто не знал. Кого бы я ни спрашивал, никто толком ничего ни запомнил. Связанных предложений о нём мне не могла сказать ни девушка в очках и с забавной причёской, почему-то смотревшая мне через плечо во время разговора, ни мальчонка лет четырнадцати, ни юноша с неровной бородой, видимо небрившийся больше недели, и волосами по плечо. Хотя последний создавал впечатление человека с хорошим умом и незаурядной памятью.
Человек оказался серой тенью, его никто не запомнил. Мой спутник докурил сигарету, и мы спустились в метро. Курение не входило в число его вредных привычек, проще говоря, он не курил, я имею ввиду, не был зависим от курения, но сейчас, вероятно, его нервы пошаливали.
Станция была закрытого типа. Остановившись у нужной нам двери, мы услышали доносящийся голос какой-то старушки, напевающей что-то. "Хорошо этому пареньку", - подумал я, глядя на прислонившегося к гранитной стене молодого человека с бусинками наушников в ушах.
- Да кто всё поёт-то?, - не выдержал мой спутник.
- Да это бабка с приветом, она всегда тут воет, - сказал стоявший рядом человек, которого тоже вполне можно было посчитать за не совсем адекватного человека, - она уже всем надоела, - продолжил он.
Не каждый, подумалось мне, начнёт отвечать на чьи-то риторические восклицания. Странно. Хм, последнее время это слово слишком часто возникало в моих мыслях и устах.
Тем временем, подошла электричка, мы сели в вагон, и вышли через три станции. Время от времени мне казалось, что кто-то рядом, пару раз я оборачивался, но ничего необычного не наблюдал. Мы направлялись к дому моего приятеля, он находился прямо напротив метро, нам предстояло только два раза пересечь дорогу. Кстати сказать, не обошлось без неприятности. Мелочь, конечно, но быть облитным слякотью - удовольствие ниже среднего, да и выпрыгивать почти из под колёс автомобиля каждодневно не приходится.
Зайдя в квартиру, я первым делом помыл руки, грея их. На кухне уже гремел чайниками хозяин. Пройдя туда я сел на в меру старенький стул. Закончив с чайником, спутник также уселся и взял в руки какую-то книгу, судя по рисунку на обложке, связанную с оккультикой.
- Не листай веером, - сказал я.
- Ты в это веришь?
- Я уже ничему не удивлюсь. Ну не может быть, чтобы его никто не заметил!, - вернулся я к теме о неизвестном человеке.
- Ну да, я согласен, посреди дня...
- Как искать-то его будем?
- О, чайник скипел, - заметил приятель и стал разливать по кружкам чай.
- Может, чего-нибудь покрепче, - предложил он.
- Думаю не стоит, - вот чего меньше всего хотелось, так пить. Не относится к чаю.
Зазвонил мобильный. Не мой.
- Да, да. А вы кто? Кто сказал вам об этом?, - я слышал только реплики приятеля. Он начал нервно ходить по кухне. Чуть не свернул чашку. С чаем. Его и без того хмурое лицо сейчас казалось совсем уж хмурым. "Повесив трубку", он повернулся ко мне.
- Кто-то шибко умный изветил, что нам надо на Ладожскую, мол наш "дружок" будет там спустя сорок три минуты, - сообщил напарник.
- А мы? Едем?
- Да, только возьми ту феньку, что шеф передал через курьера.
- С собой.
"Фенькой" был медальон, напоминающий импровизированный крест, причём нижняя его часть была в форме когтя. Медальон комплектовался кожанным шнурком. Люблю кожаные вещи. Назначение медальона было защитить нас от возможной магической атаки неизвестного, хотя, чтобы ни говорил я про "листание веером" собеседнику, в это я и не шибко верил. Почему, спрашивается, если существует вся эта "магия", почему каждый встречный не швыряется файерболами? Почему болеют люди? Вот, почему я сейчас тянусь за чашкой, а не двигаю её телекинезом в свою ладонь? Я набрал полный рот горячего чая, и чуть было его не выплюнул. Пришлось глотать, обжигая себе всю полость рта, гортань, пищевод.
- Ну что ж ты так, - наблюдая за моими метаниями произнёс напарник, - пошли.
До метро добрались почти что бегом. Как назло, поезд останавливался в тоннелях, причём не остановился только на двух из шести станций.
Когда мы оказлись на нужной станции в нужном месте ("доброжелатель" указал, что стоит его ждать у газетного киоска, справа). Оставалось минут семь. Они тянулись очень медленно. Секунда отнюдь не спешила сменять следующую. "Every second like a minute, every minute like a day", хм, вспомнился Блэкмор, к чему бы это? Напряжение росло с каждым мигом.
- Это бред, зачем мы вообще сюда сорвались?, - сказал я.
- Это лучше, чем не делать совсем ничего.
- Но неужели ты
действительно поверил, что мы найдём его тут? Мне кажется, это какой-то приколист.
- Не спорю, шансов мал... Вот он!!!, - крикнул приятель указывая рукой.
Он вышел из вагона и направился к выходу, быстрым шагом мы пошли за ним. Разделяясь, меняя дистанцию, сходясь вновь мы пытались запутать неизвестного, но он, похзоже нас заметил. Пришлось побежать. Увдев, что я рванулся вперёд, напарник тоже побежал. Преследуемый мною хоть и не бежал, но передвигался весьма быстро, догнал я его уже почти у эскалатора, уже хотел занести руку для "хлопка по плечу", так это должно было выглядеть со стороны, но вдруг, человек резко подался влево, я проскочил мимо, и приостановился. Человек же, напротив, направился к эскалатору, я поравнялся с ним и услышал: "Смотри!" и увидел жест его руки. Зачем я обернулся? Не знаю, что и как сделал этот "маг", но когда я обернулся его уже не было...
- Да хватит тебе грузится! Ну если б я его догнал, было бы тоже самое! Я уверен! Даже эта фенька не помогла, что ты мог сделать?, - говорил мне друг, - выпей пива лучше.
Мы сидели в какой-то пивнушке, я уже не смотрел вокруг, когда приятель вёл меня сюда. Настроение было паршивое.
- Ладно, всё в порядке, - вяло произнёс я и последовал его совету.
Тень_миров тест нашёл. Прошёл.. Я тоже серебряный 
Вложение: 3514702_Reminor_edit.mp3
Часто шутят, что скрипка – любимейший инструмент дьявола. Порой, когда слушаешь сквозь стену как соседский ребенок истязает благородный инструмент, нельзя не усомниться в правоте этих слов. И все-таки, речь мы ныне ведем не об этом. Скрипка – это инструмент власти над душами и чувствами других людей. Инструмент, способный рассказать об агонии и экстазе, сочетании несочетаемого, скорости выше космической, времени и вечности. Скрипка часто бывает более человечной, чем сам человек. Более искренней и точной. Как я уже сказала, это инструмент власти, но эта власть двусторонняя; в своей музыке скрипач раскрывает душу, и именно в этом кроется его власть над музыкой и окружающим миром. Если вам выпал этот вариант, это значит, что вы – человек искренний и ранимый (иногда – до боли), живой, иной раз вспыльчивый и, возможно, очень талантливый.
