Один факир глотал шары от снукера. Потом аккуратно отрыгивал в нужной последовательности: синий, потом розовый, например. В голодные годы этот удивительный художник воровал на базаре керосин. Притворяясь дегустатором заглатывал до литра, после  продавал со скидкой. Сейчас он в цирке Дюсолей пьёт аквариум и выплёвывает рыбок. Зелёных, малиновых - в любом порядке. Как он потом объясняет рыбам своё поведение, вот что интересно.
Вообще, быть факиром на отрыжках - неприятная работа.
То ли дело, сценарии писать. Сидишь в ресторане, глаза стеклянные, пьёшь чай. За месяц такой работы мои почки стали чище хрусталя. Если стукнуть по ним, раздастся приятный звон.

Базелевс снимает “Джентльменов Удачи”. Продюсер Миша сказал, нужна ирония, как можно больше. Позже выяснилось, иронией он называл мои печень и нервы.
Накатал им семьдесят пять страниц сплошных потрясающих открытий. Шутки длинные, короткие, тонкие, про жопу, на вторых смыслах, на неожиданных финалах, на избыточных метафорах и перевёрнутых клише. Много дней не спал, питался сигаретами.  Круги вокруг глаз стали чёрными квадратами. Зато Миша трижды улыбнулся, пока читал. Сказал: Потрясающе! Офигительно! Это нам вообще не подходит! У нас драматический фильм, почти Бергман. А вы сочинили водевиль! 

Свой ответ я визжал, как оперная истеричка. И ничего. Никакого внимания к моей боли. В большом искусстве что ни сценарист, то неврастеник, все уже привыкли.  
Миша говорит: “В тридцатой сцене герои бегут из тюрьмы. Надо сбежать легко и элегантно, а не просто через забор перелезть. Так же напоминаю, в этой сцене хочет сняться гоночный грузовик”. 

Три дня думал, за что грузовик можно посадить в тюрьму. Решил, пусть он легко и элегантно пробьёт стену, заплутав в барханах. Позвонил Миша, сказал: грузовик отменяется, очень дорогой. 
Я нашёл изящную замену: случайный араб въезжает в тюрьму на мопеде. Потом были смешные верблюды, воздушный шар, ракета “стингер”, и банда бродячих каратистов. Когда из правдоподобных способов побега остались лишь инопланетяне, грузовик согласился играть бесплатно. Так в центре фильма появился монолог об отчаянии и смысле жизни, пронзительное место.



Приехал Бекмамбетов, почитал. Сказал, всё дрянь, всё переписать.
Людям нужны мистика и сверхсмысл. Конфликт и муки персонажа. И доминирующая идея, формирующая восемь параллельных сюжетных линий. А впрочем, снимайте как хотите, сказал он и плюнул. 
Я спросил, сколько авторов уже застрелись на этом проекте. Бекмамбетов ответил что обязательно вставит эту шутку в твиттер.
Тут продюсер Миша сам достал пистолет чтоб застрелиться. Его скрутили нукеры Бекмамбетова, уговорили обойтись истерикой. 

Потом снимали. Гоше велели сверкнуть глазом сквозь дыру в пальмовом листе. Куценко таращился так и этак, три часа. Двести человек ему сопереживали. Потом был обед,  строганов  с картошкой. 

Тут же ходит С. Безруков.  Если не знать что он Тёмный Лорд, можно принять за просто дядьку. А он подкрадывается к какой-нибудь асистенктке, шепчет в ухо анекдот и хохочет, дразня белыми зубами. Девушка потом не помнит анекдота.  Ей снится этот шёпот с совсем другими словами. Она долго ещё вскидывается ночами и пишет маме письма с дырками от слёз. А ему ничего. Дэмон. 
Через пять минут он читает буфетчику Лермонтова. Буфетчик плачет прямо в суп и хочет воевать на Кавказе. 

У меня есть знакомая девочка, Рая. В 90-м году Безруков свёл её с ума прямо сквозь телевизор. Рая захотела родить от кумира семью, дом, поездку на Бали и автомобиль"Жук" сиреневой расцветки. Вскоре выяснилось, что он глух и слеп. Он выбрал Катю Гусеву, бесчувственный болван. Рая стала травиться, но даже литр мартини её не взял.  Тогда она оклеила квартиру портретами мерзавца. Так Раин папа стал первым в мире человеком, кто плакал от обилия Безрукова. И первым, спросившим у неба, нет ли в России других актёров.

Будто запоздалый ответ папе, по Ленфильму ходит Куценко. Прекрасный, носатый, в зелёном свитере. Женщины глядят на него безнадежными карими вишнями. А он пьёт чай и матерится.

В этих джунглях искусства единственный мой кумир - помреж Галина. Стремительная, в дырявых джинсах. На датских порносайтах Галину пытались воссоздать в рубрике “Строгая Госпожа”. Всё напрасно. Датчане  лишь дискредитируют образ русского помрежа. Унылые мымры они, вот что. 
Сражённый её концепцией, я предложил Галине какао. Душная бессонница, портреты амстердамских фурий, стихи Бодлера, обида на Шарлиз Терон и порванный в бреду пододеяльник - всё слилось для меня в этом стакане. Галина сказала “мерси” и протянула руку. Тут из-под плеча выскочил Безруков, подхватил Галину, моё какао - и пропал. 
Простреленный его поступком, я вернулся в номер, напился  и сочинил роль пожилой египтянки в чадре. Таким он теперь нам и запомнится.