В Москву пришло время ветров. На моей памяти не случалось месяца, настолько нашпигованного ветрами. Я научилась различать их по голосам. Каждый день новый ветер - новая песня. Были среди них умиротворяющие и беспокойные, исполненные беды и пахнущие революцией, испуганно шептавшие и заходящиеся в истерике, приносящие перемены и поющие надежду.
Георгины ринулись было в рост, но ветра нашептали им о том, каким будет лето, и каждая новая пара молодых листьев, стала держаться ближе к предыдущей. Бордовая капризница, вымахавшая прошлым летом почти с меня ростом, выбросила пятую пару так близко к четвертой, что я не решилась прищепить макушку.
Ветра принесли с собой тревогу и воспоминания о смерти. Последние годы я редко задумывалась о необходимости когда-нибудь покинуть своё тело, но лет с шести и до пятнадцати эти мысли приходили почти каждую ночь. Их возвращение не пугает. Оно свидетельствует о том, что мне удалось докопаться до чего-то в своём прошлом. Того что влечёт меня по причинам, лежащим за пределами логики. Вместе с этими мыслями вернулось ощущение собственного несовершенства. В детские годы я верила, что все люди лучше, умнее и совершеннее меня, и эта уверенность нет-нет, да и прорывается вопреки жизненному опыту и приобретённому знанию. И голоса тоже пытаются вернуться. Фоном моего детства всегда звучали голоса. Я считала это совершенно естественным и думала, что все их слышат. Только в детстве голоса были низкими и звучали, как будто запись на пленке пустили с очень медленной скоростью, а теперь это всего лишь обрывки фраз, произнесённые мужским или женским голосом. Слова, возможно, очень важные для кого-то, для меня совсем ничего не значат. Просто возникают в сознании внезапным всплеском, чтобы никогда больше не вернуться.
И всё же, что-то тревожит меня в этих ветрах. Да и вчерашняя гроза пахла смертью. Не та шумная, переменчивая, трепавшая листву ночью, а утренняя желтоглазая, несущая хаос.
Я никогда не боялась ни грозы, ни урагана. Не может же хозяйка бояться борща, булькающего в её кастрюльке. Даже в эту квартиру я когда-то переехала из-за того, что здесь в окнах много неба и можно бесконечно любоваться чистотой летнего дождя и торжеством грозы. Это как знакомая пьеса с любимыми актёрами - каждый раз немного иначе. А вчера я по-настоящему испугалась.
Я легла спать, когда светало, и проснулась от грохота за окнами. Графитово-серые тучи истекали неестественным желтым светом. Ивы шептали беду серебром листвы, прорываясь сквозь крики ветра. Я лежала и слушала гром. Это были не привычные чередующиеся раскаты, а непрерывное ворчание. То тише, то громче, но без перерывов и остановок. И всё это наполнял непередаваемый ужас. Несколько раз в своей жизни я смотрела в глаза смерти, но ничто и никогда не пугало меня так, как эта гроза. Такой безнадёжный всепоглощающий страх живет только в редких снах о начале войны или вторжении инопланетян, вместе с осознанием того, что находишся на пороге неизвестности и миру никогда уже не стать прежним. Но во сне я готова противостоять любой опасности, а тут впала в оцепенение. Я не могла ни уснуть, ни до конца проснуться. Четко понимала, что в небе происходит нечто невероятное, но не было сил встать и взять в руки камеру. Что-то не пускало даже посмотреть на небо прямо, а не сквозь ресницы полуприкрытых глаз. Ветер пел смерть, а я не находила в себе сил противостоять панике, и это было самым невыносимым.
