Весьма приятно, когда режиссёр использует такие метафоры, которые понятны, доступны... Не как у Мити Чернякова. А так, что если выходит мужчина в самом расцвете сил на сцену в шикарном светлом костюме при галстуке, то значит это именно тот, о ком думаешь в первый момент - крутой политик-олигарх. Пожалуй, это единственная стержневая идея спектакля. Лоэнгрин предстаёт политиком новой формации, в противовес Генриху, изображённому откровенно "под Ф. Д. Рузвельта". Режиссёр проводит такие близкиенам всем идеи: не нужно интересоваться, кто такой этот человек из телевизора, чем он живёт и т.д. - всё это тайна простым смертным не доступная. Как Грааль. А когда Лоэнгрин отставляет после себя "преемника" - одетого один в один и с такими же повадками ребёнка, возникает стойкое дежавю.
Сценически опера решана в мрачных, серых, някрошюсовских тонах. Только чёрный и серый. Ну, и просветы синего и красного между то ли сводами, то ли лесом. Во втором действии режиссёр, подобно Някрошюсу, который поместил Гришку Кутерьму в половник в последней постановке Китежа в Большом, закрывает своих героев над сценой в клетках, которые висят там и раскачиваются. При этом больше на сцене ничего нет. Согласитесь, для действия, которое идёт около часа бедновато. Третье действие было вообще отвязным - во-первых Король и Фридрих с товарищами вдруг оказываются в спальне Лоэнгрина и Эльзы. Что само по себе странно. Во-вторых любовные игрища "светлого рыцаря" были далеко не так светлы, как можно было бы предположить. Затем, собрав пресс-конференцию, Лоэнгрин явил миру "преемника" и был таков. Но вопрос who is Mr. Lohengrin всё-таки будоражил. И вот в связи с чем...
Конечно, в Новой опере поют как поют - туда не слушать ходят, а смотреть, но даже для этого театра уровень Веньямина Егорова низковат. Пиано он ещё петь может, но чуть громче - уже форсирует из всех своих сил. Плюс въезжает в верхние ноты. Вообще все были заняты только тем, чтобы петь как можно громче - солисты, хор... Лучше всех это удалось Андрею Бреусу. Во всяком случае он пел, а не кричал. И его голос позволял ему не срываться на рёв, как увы, выходило у исполнителя партии Генриха Владимира Кудашёва. Марина Ефанова, певшая Эльзу, обладает очень пронзительным голосом, и не обладает филигранной техникой. Может в Вагнере первое и плюс, то второе точно нет. Отдельно хотел бы сказать об оркестре - под управлением Евгения Самойлова он звучал даже непривычно слаженно. Вот такие впечатления.=)