Я заглядывала под нашу кровать в поисках чудовищ и боялась ступать на пол босыми ногами. Я прижималась к тебе все крепче и крепче, как будто ты был смелым рыцарем, который мог меня спасти. Ты, как истинный спаситель, заколачивал дыры между полом и кроватью, а я постоянно ранила пальцы, когда чистила волшебные яблоки. Я искала любые возможные и невозможные причины, пот которым ты мог оставаться рядом еще на неделю. Но натянутые струны и нити рано или поздно рвутся.

Так все и закончилось. В последний день зимы.

И в первый день солнца и тепла я пришла истощенная, немая, хватаясь за косяки и ручки дверей. Меня тянуло вниз к полу, на который я опускалась, дрожа всем телом. Я заглядывала в маленькие щели, чтобы отыскать чудовищ, а там была только пыль. Мои руки были холодны, и я думала лишь о том, что скоро придет сон, в котором ты снова будешь моим. А пока я выплакивала все то вино, что мы пили с тобой вечерами, из больших разноцветных кружек, закусывая его трехнедельным сыром. Прослушивала все песни, под которые мы занимались любовью, и каждая из них разрывала меня на части, больше не принадлежащие тебе. Я думала о том, что делать с книгами, которые ты не дочитал, с фильмами, которые лежали высокой стопкой возле телевизора, с продуктами для нашего ужина, с собой… отрицающей всю подлинность происходящего.

Я знала, как жить – как раньше, как до тебя. Только я уже не помнила всего того времени, оно казалось мне просто кем-то рассказанной историей, которую я так живо нарисовала в своем воображении. Я не помнила себя без тебя и не знала, что сделать, чтобы вспомнить…

Играл Шопен. Тот самый ноктюрн до-диез минор. Мое сердце замирало. Душа плакала. Я сожалела, что так и не научилась играть на пианино. Что снова ничего не вышло… и вдруг мне захотелось закричать о том, что я не верю во все это! Что это неправда! Неправда! Все не может закончится вот так! Все вообще просто не может взять и закончится! Захотелось встать и бежать к тебе! Не закрывать двери, забывать о существовании ступенек, зимы, людей, машин, дорог… и тебе говорить о том, что я все поняла, что это все враки, что это шутка такая, помешательство, невероятность! Но ты бы, конечно, сказал, что я переживу это, погладил бы по голове и поцеловал в макушку.

И я бы ненавидела за это тебя.

И себя тоже.