Вы так интересно пишете! =)
ttes

Привет.
Хороший раздел у тебя!
Решила поделиться статьей
Оказывается у нас в России более, чем 70% особей мужского пола обращаются к услугам проституток
Больше всего интересны Путаны Москвы И больших мегаполисов Почему?
Наверное всего из-за сексуального колорита,
который индивидуалки могут дать. Да и вправду в мегаполисах все всегда есть, да и интим досуг найти проще. Не правда ли?

Исходное сообщение Обреченная_НА
Настроение сейчас - холодный дождь за воротникПогода - дерьмо!!! Льет дождь, небо серое, птицы грязные...

А я еще и на работе! Объясните мне, кто придумал работать, когда у всех выходные?!

... отыскать бы и набить ему морду...))))

тот же, кто и намутил нам в прошлую субботу отработки в технаре, когда все еще спали в своих тепленьких кроватках)

Исходное сообщение Обреченная_НА
Все куда-то бегу, не успеваю, падаю, набиваю шишки, встаю, бегу дальше....только есть ли в этом какой-то смысл? Да, если знаешь, куда бежишь и уверена, что добежишь, и знаешь, что ждут тебя там, куда прибежать намереваешься.........а уверена ли я во всем этом?! Черрт, мысли какие-то больные в голову лезут!!!Куда я постоянно тороплюсь? Какой приз меня ждет в конце дистанции? Да и ждет ли вообще.....Есть ли смысл?! Нет, так не пойдет!!! Нужно верить, нужно бежать, нужно искать смысл, иметь стержень!!!А как иначе? Не умею я по-другому!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Копалась в своем ящике, нашла поразительный стишок одной оччень истеричной девушки, которую едва знала, да и то с чужих слов, от человека, контакт с которым давным-давно потерян.....торкнуло до самого сердца, прошибло холодным потом....короче, чего я рассказываютак много?

Ослепительный рай

А ты возьмёшь меня за плечи, повернёшь меня лицом к стене
И просто скажешь, что покажешь, что покажешь ослепительный рай,
А я увижу только серого камня отколовшийся край
И просто вспомню, как выглядел мир в грязном окне.

И я увижу, как сквозь древнюю кладку прорастает трава,
Как полированные камешки на солнце блестят янтарём,
Как в вышине одиноко темнеет решётка окна
И как медленно время по камням течёт.

И мне в ладошки из трещин посыпется мелкий песок
и шелковистая пыль занесёт на дороге мой след.
И лишь закатный луч котёнком трётся у ног
Того, что было когда-то, а теперь уже нет.

А ты возьмёшь меня за плечи, повернёшь меня спиной к стене,
Пообещаешь, что увижу долгожданный ослепительный рай.
А я увижу твоё отраженье в разбитом стекле.
Последний взгляд на холодное Солнце. Стреляй.

Елисеева...обожаю...

Ну ты талантище! Преклоняюсь!

спасибочки на добром слове)))

Обреченная_НА, спасибо. :) сейчас посмотрю. :) мне твои стихи очень нравятся. ты молодец!

Пока еще нигде. Мы находимся на сложном этапе верстки и окончательного отбора произведений, которые войдут в сборник. Мы - это потому, что книга будет состоять из стихотворений трех авторов (включая меня).Только у них больше гражданской тематики, а у меня - любовь, морковь, перевозбуждение примитивной личности, короче :)))))
но я думаю, что черкану здесь перед тем, как все готово будет, а за доверие - спасибки! )))
в принципе, на данном этапе можешь посмотреть здесь: http://litera.zp.ua/users/gribanova.html
...хотя многое из того, что там повторяется тут.

Какие еще сомнения???!!! Где его купить можно? :))))

спасибо, конечно, за заботу и беспокойство, но мне кажется, что дело, все-таки, не в картинке :))), да и ладно уже об этом! :)

К сожалению не будучи зарегистрированным не получается ответить на коммент. Приходится создавать новый.

В общем, я думаю, что это всё не просто так и о многом говорит. Я бы посоветовал пересмотреть своё отношение к жизни. Готика - это красиво. Ей можно увлекаться, но совсем чуть-чуть... И ни в коем случае не жить ею... увольте.

Короче, там должна была быть другая картинка :)

не знаю, неискоренимо это у меня, видимо, а картинку к каждому посту я не парюсь и не выбираю :)
у меня - коллекция всевозможных картинок в примерно одном стиле на компе: просто захожу в папку и выбираю любой значок, а если получается, что такое изображение уже было - повторяю процедуру :)))
такое вот мозго...бство:)))

"Любовь" - это, конечно, хорошо. Но почему по-прежнему всё так мрачно? Картинки подобные красивые, но им нет постоянного места в нашей душе. Тем более, когда есть Любовь.
Ставя такую картинку к такому посту, делаешь искренность своих слов сомнительной. ИМХО. Не верю.

Знаешь, я если честно боюсь знать, почему вышло так дорого, оно ведь все относительно, в одних местах ценяться возможно здоровые (!!!) трупы, а в других, с паталогиями, как дальше расценивать себя и связывать с вышеуказанной ценой, поберегу душевное здоровье, сверяться не буду-)

А Чехия у тебя маршрут я смотрю более менее прямой вышел!
До Чехии добирался, автобусом до оренбурга, самолетом до москвы, самолетом до чехии, насыщенно!-) Обратная дорога соответственно.

Чешское пиво зе бест, как ни крути!-)
Хотя, что-то, оно везде хорошее, но в отдельных местах божественное!-)

так-так-так... это чего это ты такой дорогой получился?! :))
а Чехия... да, до сих пор как вспомню, так вздрогну!

Хотел оставить комментарий к "о поездке в Чехию" , он вот это вот помешало



Расчитать стоимость своего трупа »»

В Чехии был в июне, и да, Чехия рулит!-)

приятно!:)))). улыбайтесь! без этого никак!)))

Трогательно...
Вы управляете моей улыбкой ))

Спасибки, я прониклась :))

отсюда: http://bookz.ru/authors/tolstaa-tat_ana.html

Женский день

У нас дома восьмое марта презирали: считали государственным праздником. Государственное – значит принудительно-фальшивое, с дудением в духовые инструменты, хождением строем, массовым заполнением карточек, называемых поздравительными открытками. «Желаем успехов в труде!…» Государственное – это когда на тебя кричат, унижают, тыкают в тебя пальцем: стой прямо и не переминайся с ноги па ногу! Это когда все теплое, домашнее, хорошее и уютное вытащено спросонья на мороз, осмеяно, подвергнуто оскорблениям. Государственное – это школа, первая примерка тюрьмы. В школе учат дурному и противоречивому. Говорят: «Сам погибай, а товарища выручай» и тут же велят доносить. Говорят: «Надо помогать другу», а списывать запрещают. И на уроках пения поют и поют про каких-то мертвых орлят, пионеров, партизан, солдат, якобы храбрых мальчишек, заползающих в тыл непроясненному врагу, чтобы там навредить, а так как известно, что мальчишки всегда вредят, что с них взять, – то и поешь с отвращением, по государственной, холодной обязанности.
Черная школьная зима, вонь чернильниц-непроливаек, неприличное слово, вырезанное на парте, полы, вощенные красной мастикой, кабинет завуча, мимо которого проходишь, холодея: а вдруг выскочит и завопит, тучная, тряся багровыми щеками, полуседыми волосами, заплетенными в косицы «корзиночкой», – ужас, – все это государство.
Стены у него коричневые, тоскливые, и одежду тоже нужно носить коричневую, чтобы не отличаться от стен. В волосы – у кого коса – надо заплетать черные или коричневые ленты, а по праздникам – белые. Праздники у них – это когда на каждом этаже музыка и пение из громкоговорителей: «Мечтать! Надо мечтать!» – поет ангельский хор провокаторов, а в классе Валентина Тимофеевна орет, стуча по столу костяшками пальцев: «Я не о том спрашивала!… Слушать надо!… Размечталась тут!…» Праздники – это когда государственные цветы гладиолусы засовывают в кефирные бутылки и густо уставляют ими подножие ниши, где, укрытый от воздушной волны, создаваемой пробегающим табуном хулиганов, стоит и слепо блестит масляной краской белый ильич. На праздники уроков меньше, но домой не отпустят: надо идти в актовый зал, где будет представление. И хорошо еще, если позволят просто сидеть на деревянных откидных стульях, прищемляющих то пальцы, то платье, – а ну как заставят выступать? И тут они обязательно унизят и отомстят. Отомстят за то, что я умею быстро читать, и не хочу читать медленно, по слогам, не хочу притворяться, что справляюсь с трудным текстом: «ТУТ КОТ. А ТАМ?» На «празднике азбуки» они заставят меня изображать букву «Р» – которую я не произношу. «Роет землю черный крот, Удобряет огород». И все будут надо мной смеяться. И толстая тетка, завуч, – не человек, а слипшиеся комья, – всегда одетая в один и тот же приличный синий чехол, тоже разинет из первого ряда свой отремонтированный, подбитый сталью рот: ха-ха-ха.
На переменах мы должны ходить парами, взявшись за руки, по кругу. Я бы хотела ходить за руку со смуглым мальчиком Даниловым или, на худой конец, с девочкой с чудным именем Роза и с маленькими синими сережками в ушах. Но выбирать не приходится: меня спаривают с Володей, я должна держать его потную лапку, усыпанную бородавками. Мне семь лет, я страдаю. Что-то, – не знаю что, – оскорблено и бунтует во мне. Я не хочу. Государство (хотя я и не знаю этого слова) давит на меня фикусами в оконных проемах, картинами в золоченых рамах, откляченными от стены («Охотники на привале», «Богатыри на перепутье» – скопище мутных уродов, но и этих слов я не знаю). Ноги медлят и вязнут в красной, густой, государственной мастике. Свет тусклый. Володины бородавки, как сухой горох, впиваются в мою испуганную ладонь. Вдруг с криком, шумом, синим всплеском кто-то большой накатывается на меня потной волной, хватает, отрывает от карликового, мелковеснушчатого Володи, тащит, волочит, выкрикивает, – швыряет меня на «середину»: выталкивает в особый, позорный ряд посреди зала, где стоят отпетые: двоечники, убийцы, плюющиеся через трубочку жеваной бумагой, террористы, забывшие дома тетрадь, враги рода человеческого, не подшившие воротничок. Меня! Меня!… Меня?!
Их уже двое, потом трое; они кричат, они воздевают огромные руки, они вращают глазами, огромными как мельничные колеса, секунда – и они растерзают меня в клочья. Женщины, фурии, учительницы. Что, что, почему? что не так?… Сквозь клокотанье разбираю обвинение и приговор: там, сзади, на моей спине, где мне не видно, у меня в косе красная лента: мама заплела мне красную ленту вместо черной, моя мама – преступница, я – тоже, мы с мамой сокрушили основы, потрясли столпы, задумали свергнуть, подрыли, насмеялись, презрели. Ошеломленная, стою в позорном ряду с убийцами и растлителями: маленькими, испуганными, круглоглазыми от стыда и страха, но презрительно усмехающимися семилетними преступниками; приравненная к ним, низведенная до, стертая в пыль, чудовище в коричневом платьице и отглаженном фартучке. Красная позорная лента – развратная лента, женская лента – невидимо горит у меня на спине кленовым листом, бубновым тузом, огненной отметиной. Красные от крика лица склонились надо мной, рты разинуты, – сквозь лебеду десятилетий не слышу, не помню, не понимаю слов… Когда приходит весна, они собирают по три копейки и покупают открытки, а потом раздают их нам, раскладывая на парты: каждому по глянцевой карточке. На одной стороне карточки – восьмерка, петля, лента Мебиуса, совершенно такая же, какую показывал папа, склеив из бумаги: смотри, вот полоска, так? а вот я ее поворачиваю, так? и соединяю концы… а теперь скажи, где наружная сторона и где внутренняя? Я не понимаю, где; голова идет кругом. Я держу бумажную петлю в руках и пробую ее пальцем.
Я беру карандаш и провожу по полоске линию: бесполезно, все равно ничего не понять, у всех вещей па свете есть наружная и внутренняя сторона, а у этой – одна, только одна, всегда одна, это какой-то обман, это неправда, так не бывает!
У государственной открытки – две простые стороны: на одной красная лента восьмерки, запрещенная, женская, преступная лента, змея, кусающая саму себя за хвост; под ней веточка мимозы, – цыганского, несуществующего в природе растения, – оно появляется раз в году, весенними вечерами, оно светит желтыми шариками в питерском сыром мраке, его приносят домой, и оно сейчас же умирает, не выдержав насилия.
На другой стороне картонки – белая, разлинованная поверхность, и на ней, под диктовку краснолицых, толстых надсмотрщиков, пристукивающих костяшками пальцев по столу, мы покорно пишем: «Дорогая мама! Желаю тебе счастья в личной жизни… успехов в труде… мирного неба над головой».
Крупным, как тыквенные семечки, семилетним почерком я вывожу на меловой бумаге государственные, пустые слова. Чужие слова, потому что своих у меня еще нет. Ладони мои покрыты бородавками, – бородавки заразны и перебегают от школьника к школьнику, – скоро весь класс, весь «коллектив», все «дружные ребята» покроются ими, потому что все должны быть как один, потому что так говорит огромная женщина с костяшками, и женщина в синем чехле, со стальными зубами, и слепой ильич, задыхающийся от гладиолусов, – все, все должны быть как один. На спине моей – черный бант в косе… наверно, черный, должен быть черный, как государственная ночь, но я дергаюсь и проверяю испуганно: точно ли? не цветет ли там, сзади, между лопаток, беззаконие и беззащитность? не принесла ли я с собой в эту коричневую, глухую тюрьму милую домашнюю метку, милый, домашний цветок на поругание и осмеяние? – но и этих слов у меня еще нет, как нет никаких слов, чтобы крикнуть – кому? – об унижении и поругании – каком? чего? – откуда я знаю!
Я подписываюсь: «Твоя дочь Таня». Я думаю без слов, я представляю, как я понесу эту страшную, государственную карточку, эту заразную бородавку в дом, маме, ни о чем не подозревающей маме, как я принесу ей эти неправильные, лживые слова, – без запаха, без поцелуя, без чувства, без невысказанной нежности, без тех снов с сердцебиением, когда она выпускает мою руку и растворяется в толпе, – а я беззвучно кричу ей вслед, – я принесу и поднесу ей эту страшную, бородавчатую, мертвую карточку, и она испуганно уставится на красную восьмерку со стальными государственными зубами… я заражу дом, и мертвая мимоза бородавками расползется по маминым рукам.
… Я иду домой, проходными дворами, мимо почерневших и осевших сугробов, и по Кировскому проспекту, освещенному негаснущей, весенней, желтой зарей, и через мостик, и мимо цыганок, темными тенями стоящими на перекрестках, в сгущающихся сумерках; я не вижу, что они делают, не вижу, что у них в руках, – только запах, – райский, желтый, южный, – веет мне вслед, – мамин запах, мой запах, ничей, свободный, женский, весенний, вечный, невыразимый, без слов.
Я подхожу к дому, высящемуся надо мной серой громадой: окна уже зажглись, хлопья вечерней музыки валятся из форточек, небо охвачено желтым пожаром, смутное чувство томит, и я не знаю, что с ним делать. Я не знаю, что делать с собой, и кто я, и что мне надо думать, и какие бывают слова, и за что наказывают человека, и что ему можно, и что ему нельзя.
В моем ранце – мертвая карточка, чумной билет; мне велели передать его дальше, но почему-то я не хочу, но надо, но я не хочу, но они ждут, но я не хочу. Стая женщин с криком и стуком навалились на меня, стучат в моем мозгу, давят и пихают: передай, передай, пусть она тоже… как мы… И ты тоже… и все… и каждый… никто не уйдет… Желтое небо на влажном западе изнутри наливается тьмой, сгущается, створаживается, горит, не угасая. Что я должна думать? Что? Я сажусь на твердую скамейку, – холод через рейтузы, маленькие боты в почерневшем снегу, ранец комком у ног. Я опускаю голову к коленям, я быстро и коротко плачу, а потом подбираю ранец, подбираю себя, прерывисто вздыхаю, вытираю варежкой лицо и, решившись, шагаю в кошачью тьму парадной.

Ноябрь 1998

Ух... хе-хе, по-моему, это называется навязывать свою точку зрения :)). Лана, шутю.
Сообщу, конечно, хотя и не думаю, что книжка будет пользоваться бешеной популярностью :)). В наше время народ не заморачивается над стихрами... но мне насрать. СООБЩУ!

в мае? классно. :) скажешь потом где ее можно будет купить, ладно?
Хоть и замороченно объяснила, но я поняла. :) теперь буду себя сравнивать...

Круто, я не знала!
Вот Толстую (это Татьяна?) я к своему стыду не читала, но если посоветуешь, где найти воспоминания, о которых ты упомянул - буду признательна, а то темка 8го Марта меня, надо сказать, за живое зацепила!

Стихов я пишу много. Очень - у меня, кстати, книжка стихов в мае выходит, но сюда выкладываю только о наболевшем :)) Если хошь - буду почаще :)
А на счет того, что никогда ни с кем себя не сравнивала, так это неправильно. Все становится на круги своя, а следовательно - повторяется и неоднократно. Все мы - лишь видоизмененная копия кого-то - отражение, а наше существование на этой Земле - повторение чужого пути с поправкой на "если" и "может быть" - лабиринт отражений.
Замороченно что-то я объяснила, но если понадобятся разъяснения - всегда glad to see You.
УДАЧИ!

А у меня тест показал, что я Ахматова.... никогда себя ни с кем не сравнивала.... интересно получается.... а почему ты так редко пишешь стихи? или ты их просто сюда не выкладываешь? они мне очень нравятся...

А еще восьмого марта - День женщин в Гвинее-Бисау, Йемене и на Тайвани, День молодежи в Замбии и Сирийский Национальный день в Ливии.

Не читала воспоминания Толстой насчет этого праздника?