В колонках играет - Porcupine Tree "Sever"Настроение сейчас - эллегияПревращать себя в груду консервных банок, надорванные пакетики из-под кофе, заполненные до отказа пепельницы и, конечно, интернет-страничку с матерным словом - вот идеал жизни тех, кто стремится раствориться в настоящем, и совсем не думает о будущем. Для таких людей единственная реальность - прошедший день. Они платят своим временем и здоровьем - посещая клубы и концерты - единственно ради того, чтобы наутро (или под вечер) было что вспомнить, о чем посудачить в образовавшейся дыре времени.
Я знаю много таких. Я называю их "червями". Эти существа роются в грязи собственных ощущений, которые с каждым разом становятся все более приглушенными и тупыми, а после исторгают из себя комки никчемных переживаний. Сегодня они пожирают то, чем испражнялись вчера. А завтра их ждет обед из выблеванных в агонии чувств.
Один такой "червь" только что появился в моей жизни. Он вошел в нее, разевая голодный рот и извиваясь склизким вытянутым телом. Звучала какая-то современная музыка, из тех, что легко въедаются в память, будто кислота, и которую не отличить через неделю от другого мусора, когда он подошел-подполз ко мне и положил руку на плечо.
- Здорово, дружище. Так начался наш с ним разговор. Эти "черви" вообще не любят церемониться - если ты уж попался в их норы, пиши пропало - постараются переварить твои мысли и чувства, превратить в отвратительный гумус, обогатить свою земельную среду обитания.
Я решил быть предельно открытым с этим придурком, наверняка уже выпившим свою кружку пива и облизавшим какую-нибудь куколку вон там, за углом. Кстати сказать, я заметил, что эти черви быстро пьянеют ни с того ни с сего. Наверняка, их нервная система устроена так, чтобы побыстрее перерабатывать любой поступающий внутрь продукт.
Мы находились в одном из "тех клубов", куда они приходят, чтобы "послушать музыку" и "побыть вместе". Вот это вот желание быть вместе, свиваться в клубки потеющей плоти, жующей очередной суррогат творческого бессилия, забавляет меня больше всего. Надо "куда-то пойти", говорит один червяк другому, и тут же в голове у него возникает целый набор давно перепробованных вариантов. Чернозема хватит надолго, особенно если каждую ночь весь город, дрожа в мастурбационном оргазме, выплевывает на свое тело новую порцию "концертов" и "фильмов"...
Я повернулся от стойки бара, за которой ожидал своего приятеля, и выпил уже три стопки водки, и, скинув вялую руку, посмотрел прямо в глаза "дружища".
- Слушай, ты... Мне наплевать на то, чем ты там озабочен и за каким х-ем тебе понадобился я. Но ты назвал меня своим другом, и кажется, тебе необходимо объяснить, что это такое.
Этот недоносок ни капельки не смутился, только его стеклянные глаза чуть подернулись дымкой, ровно настолько, чтобы хватило времени для осознания моих резких слов.
- Похоже, у тебя проблемы, приятель... Может, поделишься? Если что...
Вот именно так они и начинают тебя выжирать. Находят слабое место и впиваются в него словно клещ, а дальше грызут свой черный ход прямо к сердцу. Это необходимо им как воздух. Черви готовы даже быть раздавленными под каблуком твоего ботинка, потому как до безобразия живучи, только дай им возможность проглотить очередную дозу впечатлений. Этот придурок, я увидел это практически сразу, даже не против быть избитым мной - будет, о чем написать в интернет под утро, но я решил пока не трогать его физиономию и не пачкать рук.
Я демонстративно отвернулся и жестом показал бармену: еще одну. Вы никогда не замечали, как складки кожи на лице барменов отражают уровень забегаловок, в которых они работают? Я тоже. Все, заразы, одинаковы, все на одно лицо. Вроде бы он улыбается, хотя чаще сосредоточенно смотрит прямо в рот, а на самом деле - разум его далеко, там, откуда уже не возвращаются... А все оттого, думаю я, что ему постоянно приходится взаимодействовать с червями. На самом деле, не так уж и вредно находиться всю ночь в прокуренной коробке, хотя лично я - не люблю этого и предпочитаю офис с кондиционером. Гораздо вреднее и опаснее соприкасаться с клубящимся гнилым паром червивой биомассы посетителей клуба. Смотреть на ничего не выражающие лица, слышать бесполезные звуки, которые лишь с большой натяжкой могут быть названы разговором – подобно глотку яда из немытой бутылки...
Червяк постоял какое-то время за моей спиной и энергично извиваясь, уполз на танцпол. Мое лицо постепенно стало расслабляться, и маска напряжения медленно отклеивалась от кожи. «Ничего, думал я, ты мне дай только повод, урод». Я инстинктивно сжал ладонь со стопкой и стукнул по поверхности стойки. Бармен повернулся в мою сторону, но я лишь покачал головой. Я чувствовал себя заряженным пистолетом, с полной обоймой, готовым выстрелить в любой момент.
На моем плече вновь очутилась рука, но на этот раз она принадлежала моему другу. Он был не один – рядом стояла симпатичная девчонка. Подведенные черным карандашом глаза, прямая аккуратная челка, и холеный румянец на коже.
- Здорово, приятель – вырвалось у меня, а глаза в это время осматривали спутницу. – Она с тобой?
- Какой к черту «приятель»? Напился что ли? – мой друг прищурился и пристально вгляделся в мое нутро. – Это Диана, и да, она со мной.
Я повернулся к бармену и жестом показал на стопку. – Мне и им по одной.
Мы выпили, и меня наконец охватила мгла клуба. Оказалось, что не так уж и много нужно для того, чтобы отпустить себя на волю.
- Диана, пойдем танцевать, - вдруг сказал я, и не глядя, сполз с барного стула на деревянный пол. Я увлек ее за собой, взяв за руку, и в наплывающем гуле музыки только и смог различить «Эй», которое раздалось за спиной. Рука ее не сопротивлялась, и только некоторая вялость в пальцах выдавала отсутствующее желание. «Ничего, подумал я, сейчас ты захочешь».
Мы встроились в ритмично двигающуюся толпу, и стали тереться телами друг о друга. Движения эти заводили меня по полной. «В сортир ее сейчас потяну» - стучало в голове.
Каждый ритмичный удар сердца танцпола отражался в кровяной пульсации моих глаз. Я и думать забыл о червивой сердцевине этого места. Напротив, я стал различать на одежде Дианы (о Боже, как сексуально она двигалась сейчас, даже нехотя, в этих лучах дыма и пара) узор в виде карточных черв. Красные сердечки сливались в чудесный завораживающий узор, который разжигал мою кровь.
«Сейчас, сейчас, сейчас» - маховиком раскачивалось внутри сердце. Я приблизился к Диане так, что пересек все границы дозволенного, и ощутил ее тело так, как если бы мы были накачаны дурью.
Неожиданно я снова почувствовал на своем плече руку, и в этот раз она была раздражающе тяжелой.
- Какого черта? – услышал я прорывающийся сквозь рев басов и серебрящегося синтезатора голос моего друга. Я скинул его ладонь, развернулся и без объяснений вписал отличный, обжигающий правую руку удар по скуле. От неожиданности он обмяк и стек на пол. Я вновь повернулся к Диане и продолжил свой танец. Как-то ей не по себе было от происходящего, но она продолжала двигаться, извиваясь, в такт звучащим полосам звука.
«Ух, какая же ты… самка…» - шипел внутри змеиный голос удовольствия. Я не мог сдерживать себя, и, прижав ее к себе, впился ртом в ее губы. От выпитой водки мой рот был сухой, и я с удовлетворением втягивал в себя сок ее слюны. Я превратился в водоворот с бешенной тягой. Всасывать, впитывать, вытягивать научились мои губы за несколько секунд, после которых я отпустил ее, и блуждающим взглядом уперся в ее лицо. Она смотрела куда-то за меня – с любопытством и удовлетворением. «А, старый приятель!» - пронеслось в голове, но обернуться я не успел – от моего виска будто откусили добрый кусок боли, а голова отделилась от туловища и на порванной пружине дернулась в сторону. «Круто!» только и смог выдавить из себя я. К нам уже протискивались охранники. Однако, прежде чем они добрели до нас через болотистую жижу тел, я успел лягнуть ногой дружка, прямо в пах, от чего тот согнулся напополам и сблевал на пол.
Как мы оказались оба на улице, я не помню, зато свежий воздух быстро привел сознание в порядок.
- Ты что, ох-ел? Мой друг смотрел на меня красными глазами светофоров, и его трясло от злости.
Я вдруг рассмеялся и попробовал улыбнуться. Вместо улыбки я облизнулся и почувствовал соленый вкус крови, видимо, охрана сделала свое дело через-чур умело. Сплюнув на землю, я протянул ему руку – «Мир». Тот долго смотрел на нее, будто в первый раз мы с ним обнимались после драки, а затем, обтерев ладонью остатки пищи с брюк, протянул свою. Липкая ладонь встретилась с моими саднящими пальцами, и мы обхватили друг друга за плечи. Лбы соприкоснулись, и наши мокрые волосы смешались в одну мочалку. От него шла вонь тухлой рыбы, а тело все еще дрожало. Но пик был пройден, и теперь только и оставалось что стоять, опершись друг о друга, тяжело дыша, будто парочка после хорошего секса.
За нашими спинами распахнулась дверь клуба, и оттуда, пританцовывая, вышли двое – Диана и какой-то придурок в яркой рубашке. Они прошли мимо нас, и вместе с ними проплыло облако клубной духоты, пота, одеколона, шампуней, и секса. «Это же Червяк, вяло подумал я».
- Эй, приятель! - кинул я в спину худому тщедушному телу рваным от хрипоты голосом, но тот даже не обернулся. Не обернулась и Диана, только ускорила шаг. Они добрались до машины, какие бывают только у червяков – жестяные консервы, выглаженные и отполированные до такого состояния, что не прочтешь названия блюда – только блестящий шилдик завода-изготовителя. Машина всосала их в себя, как пылесос всасывает мусор, и из салона тут же раздались раздражающие звуки дискотеки. Взвизгнула резина, и через секунду тачка скрылась в глубине ночной улицы.
- Ты мудак, - мой друг прошептал эти слов в мое ухо так отчетливо, что я ощутил жар его дыхания. - Я привел ее для себя.
- Да брось ты, завтра найдешь еще одну такую, и не одну, - промямлил я, вдруг потеряв всякий интерес к происходящему. – Пойдем, выпьем кофе и по домам.
Мы, наконец, отпустили друг друга и потащились к ближайшему кафе. Зайдя внутрь, я увидел этих – как я их называю – мотыльков. Те еще создания – ненавижу эту отчаянную их способность, чтобы ни случилось, под вечер слетаться к огонькам кофейных свечей и медленно лакать эту мерзость. Продавцы уверяют нас, что кофе настоящий, молотый, но я-то знаю, что поят нас растворимым пойлом для скота. Я делаю такой же дома – из красной банки бросаю пару-тройку ложек с горкой в кружку, чтобы быстрее прийти в себя.
- Два кофе с виски, - потребовал я от молоденькой официантки и упал на стул.
Официантка вспорхнула и полетела сквозь задымленный зал к кассе, а я про себя отметил, что был бы не прочь раствориться во взмахах ее невидимых глазу крыльев.
