Академика и профессора Императорской Академии Художеств, Заслуженного деятеля искусств РСФСР Юлия Юльевича Клевера современные энциклопедии заклеймили «пейзажистом салонно-академического толка». А между тем его работы удивительно хороши. Художник великолепно писал солнечный свет: пейзажи наполнены лучами солнца, восходы и закаты божественно хороши, а снежные сугробы безжалостно холодны. Клевер обладал ещё одним бесценным даром – обозначить своё место где ему угодно и как ему угодно. Дар действительно бесценный, когда новая эпоха полна катаклизмами в живописи и катастрофами в жизни общества. Мир стремительно менялся, живописцы устремлялись за новыми веяниями, а неунывающий Юлий Клевер продолжал писать свои солнечные пейзажи, а публика принимала консерватизм художника как данность, и покупала, и всегда хотела покупать полотна «салонно-академического толка» Клевера.

Художник Юлий Юльевич Клевер родился в январе 1850 года в эстонском городе Дерпте (ныне Тарту), в семье университетского преподавателя химии. Увлечение сына живописью семья приняла спокойно, однако сына определили на архитектурное отделение Императорской Академии художеств, поскольку отец живописца справедливо полагал, что профессия архитектора более перспективна для будущего сына.

Юлий целый год учился на архитектора, а потом перевёлся в класс пейзажной живописи, к педагогам Михаилу Клодту и Сократу Воробьёву. Однако, с педагогами у будущего художника «случилось полное несовпадение» и Юлий Юльевич оставил стены Императорской Академии художеств по собственной воле. Хотя ходили упорные слухи, что строптивого ученика просто исключили и в 1870 году молодой человек оказался на вольных хлебах с самыми туманными перспективами на будущее.

Сам же Клевер считал иначе и нацелился доказать всем, что поступили с ним несправедливо. А для осуществления грандиозного плана следовало покорить Императорское общество поощрения художников. Художник взялся за кисти и уже через год одну из работ молодого живописца приобрёл сам Павел Строганов. А ещё через год творчеством Клевера заинтересовалась великая княгиня Мария Николаевна, которая, между прочим, в те времена возглавляла императорскую Академию художеств.

Как же молодой недоучившийся художник не затерялся среди своих именитых собратьев? Нужно ли напоминать, что в этот период творили не просто великие русские пейзажисты, а просто колоссы пейзажной живописи мирового уровня.

Клевер создал свой уникальный стиль, который завораживал зрителя: некоторая доля декоративности, в основе сюжета таинственное и заброшенное (полуразрушенное) место, и всё это освещено закатным (восходящим) солнцем, лучи которого придают пейзажу мистическое, порой зловещее, содержание. При этом полотна художника невозможно назвать нереалистичными и абсолютно надуманными. Есть доля сказки, мифа, страшилки. Но полотно смотрится, как реальный живой пейзаж. В этом и заключается особый дар и уникальный почерк Юлия Клевера.

В 1874 году состоялась первая персональная выставка Юлия Юльевича Клевера. Художник в тот год исполнилось 24 года. Это был вызов художественному сообществу. Признанные мэтры, такие как Клодт или Айвазовский, могли позволить себе персональную выставку. А чтобы начинающий, изгнанный из академии, по сути художник-самоучка… Это больше чем скандал.

И тем не менее организованная в стенах Общества поощрения художников имела громкий успех. И уже через два года Клевер проводит вторую персональную выставку, на которую представил 40 новых работ. Эту выставку посетила императорская семья и Александр II приобрёл для своей галереи один «примечательный пейзаж». После такого успеха художник-недоучка был удостоен, сразу, минуя квалификации классного художника, звания академика Императорской Академии художеств. А буквально через несколько месяцев после возведения в академики Клеверу было присвоено звание профессора. А профессору полагалась казённая квартира и мастерская. И Клевер въехал в квартиру, просто злая насмешка судьбы, которая ранее принадлежала педагогу Сократу Воробьёву.

В академическую квартиру Юлий Юльевич въезжал уже женатым человеком.

В ту пору в моду просто ворвались «передвижники». Клевер не стал гнаться за модной тенденцией и продолжал писать свои солнечные пейзажи: прибалтийские земли, чаще зима или осень, волшебный солнечный свет, восход или закат. Публике работы художника нравились, персональные выставки Клевера проходили по всей России и в Европе. И всегда с большим успехом.

Члены царской семьи и Павел Третьяков достаточно регулярно приобретали новинки. И очень скоро сложилась такая атмосфера в высшем обществе, что отсутствие пейзажей Клевера в семейной галерее почиталось за дурной вкус.

Юлий Юльевич много работал и много (более 25 тысяч рублей в год) зарабатывал. Впрочем, деньги у художника не задерживались и он слыл «человеком широкой души». Талант «скопить и приумножить» у Клевера отсутствовал напрочь. И если деньги в доме заканчивались (а такие конфузы случались весьма часто), то живописец брался за кисти и писал новый шедевр. Для него было проще написать и продать, чем откладывать и экономить.

Современники отмечают, что Юлий Юльевич был человеком лёгким, жизнерадостным, беспечным и совсем не жадным. Впоследствии многие из учеников Клевера с трогательной благодарностью вспоминали, что учитель мог выкупить у студента все имевшиеся в наличии эскизы за очень хорошую цену – только для того, чтобы помочь нуждающемуся, и при этом не ставить студента в неловкое положение.

Обилие заказов и неумение отказывать настойчивым, не привыкшим к отказам, клиентам, закончилось тем, что Юлий Юльевич открыл в своей мастерской «живописную фабрику». Заказов было так много, что выполнить их в срок было физически невозможно.  И на свет появились «клеверки» (там зло острили недоброжелатели) – написанные в известной мастерской картины, которые писали подмастерья, а Клевер производил завершающие «проходы кистью». Однако, в 1900 году «фабрика» закрылась. И Клевер утверждал, что он больше никогда и никого не подпустит к своим картинам. Вероятно, случилось что-то крайне неприятное.

А беда, как говорится, не приходит одна. В тот же год был арестован, за финансовые махинации и хищения, конференц-секретарь Академии художеств Пётр Исеев, который был игроманом и свои немалые долги погашал за счёт академии. Клевера привлекли к делу как свидетеля. Однако, для человека, который вращался в высшем свете, был вхож в окружение императора, это был страшный удар по репутации. Клевер как-то пытался оправдаться, забросил живопись и в конце концов, после семейного совета, принял решение на время покинуть Россию. Местом временного убежища семья выбрала Германию.

На новом месте художник много работал и очень скоро стал известным и востребованным живописцем, картины которого европейская публика любила, выставки посещала и заказы, снова, сыпались как из рога изобилия. Но Клевер мечтал вернуться в Россию.

И мечта художника сбылась в 1915 году. На Московском вокзале столицы Клевера встречала огромная толпа: коллеги и друзья, почитатели таланта. С оркестром и цветами, прочувствованными речами и, по русскому обычаю, поцелуями. Страна изнемогала под бременем войны, в воздухе уже пахло грядущей революцией, а вновь обретший родину художник с головой погрузился в работу: он путешествовал по западным губерниям России, и писал, писал, писал, организовывал выставки и новые публикации, и снова писал. Не взирая на рушащийся вокруг мир.

Этот счастливый дар востребованности не оставил Юлия Клевера и после революции. Художник, как и многие из оставшихся в России коллег-живописцев, пользовался поддержкой нового «Общества художников имени Архипа Куинджи», получил должность заведующего кафедрой монументальной живописи в Высшем Художественно-промышленном училище имени В.И. Мухиной, одновременно преподавал в Академии художеств.

Много работал и был удостоен звания «Заслуженный деятель искусств РСФСР». Нужно сказать, что в советские времена Клевер не был включён в пантеон «великих и обязательных», но от этого не стал менее востребованным. А тайна это «всепогодного успеха» очень проста – нужно внимательно всмотреться в работы Юлия Юльевича Клевера. И тайна станет явью.

Скончался художник в декабре 1924 года. Похоронен на Смоленском кладбище в городе Ленинграде. Картины художника хранятся в Государственной Третьяковской галерее и в музеях многих городов, как в России, так и далеко за её пределами.